Юрий Быков: Я всегда буду снимать кино о несовершенном человеке

В этом году Быков представил на тот же «Кинотавр» фильм «Жить». Сюжет прост - средних лет самый обычный мужичок отправился в выходной пострелять уток. Вот только  охота не задалась - спугнули птиц чьи-то выстрелы. И совсем скоро на опушку выскочил зверь. Нет, показалось, не зверь, человек, но гнали его профессионально, как настоящую дичь. И вот уже спасаются вдвоем Николай и Андрей, еще не зная, что вскоре каждому придется сделать выбор между собственной жизнью и чужой смертью.

Фильм невесел, немногословен, местами неприятен. Как неприятна реальность, которую приходится осознавать, не желая того. Возможно оттого не получила картина «Жить» призов ни на «Кинотавре», ни, чуть позже, в российской программе Московского кинофестиваля.  Режиссер Юрий Быков рассказал о своем авторском видении религиозной темы в современном кинематографе.

- Юрий, давайте начнем с вопроса незначительного, вторичного, тем не менее, интересного. Отчего вы подробно, долго и, отчасти, изнурительно, показываете убийство собаки, а убийство главного героя оказывается за кадром?

- Это режиссерское упущение. Для меня сцена с собакой была таким проходным моментом, что на перезаписи я попросил звукорежиссера усилить ее, вставив хрипения, шипения, голоса - мне казалось, что этот эпизод вообще не выстрелит. Но оказалось, что мое личное отношение к смерти животного категорически отличается от общепринятого. Все очень жалеют кроликов, крыс и собачек, при этом оставаясь равнодушными к гибели человека. Больше того, после смерти животного многие зрители решили, что все люди предатели, сволочи, и кто помирает, неважно.

А мне недавно один из артистов - Костя Стрельников - прислал видео: боевики записывали, как они отрезают головы российским солдатам. Я смотрел, и мне стало страшно. Я тогда подумал: как сделать так, чтобы люди почаще задумывались о том, что смерть человека гораздо страшнее смерти собаки. Хотя бы потому, что собака - это бессознательное животное, по религиозному учению даже душой не обладающее. Ну а драматургически собака должна была умереть. Это один из предэтапов, своеобразное посвящение Михаила (Владислав Толдыков): мне надо было провести его за черту, чтобы он осознал, насколько слаб, чтобы он мог почувствовать, что способен предать. Чтоб задумался: ради собственного спасения он  может убить человека. Но, если бы я вынес эту сцену из кадра...

-  Все равно говорили бы - жаль собачку!

- В том-то и дело! И тогда получается, что наше социальное сознание таково, что милая пушистая собачка нам ближе человека. Вот, скажем, лежит-помирает на обочине бомж - мы проходим мимо. И я прохожу, и я чувствую собственное равнодушие: нам плевать на людей. Пока еще не плевать на детей, родителей - близких и родных. Круг почитания еще остается, но посторонние перестают существовать.

- Михаил - мужичок неопределенного среднего возраста - утверждает, что он верит в Бога. Андрей (Денис Шведов) говорит, что Бога нет, но, будто признавая, что Бог существует.

- Если говорить отвлеченно - поскольку фильм уже построен и работает сам на себя - думаю, что Андрей не задумывается над тем, есть Бог или его нет. Ему это просто не нужно, у него «прикладная» специальность и такой же образ мыслей. Ему некогда думать: каждый день приходится выживать, причем достаточно в жестких условиях. А Михаил верит так же как остальное население России: ходит в церковь просить, чтобы 6-й разряд дали, ставит свечку, чтобы крыша не протекала. Очень многие так верят, и моя мама также относится к Богу. Но это не трагедия - для меня большая радость, что в нашей стране никто по-сектантски не относится к религии, а, скорее, пренебрежительно,  с бытовым уклоном: церковь построили - есть куда сходить посплетничать.

- Я не договорила. Судя по поведению, по поступкам, ни тот,  ни другой к Богу отношения не имеют: когда надо спасать собственную шкуру, у обоих остаются лишь животные приоритеты.

- Еще одна режиссерская ошибка этот диалог оставлять. У нас ведь много было вырезано при монтаже, я и эту сцену хотел вынести, но она ритмически нужна была. Там есть 2 кадра, которые считываются как намек на покаяние Андрея - когда он видит церковь, разруху. Вот и разговоры о Боге: теперь я понимаю, что хороший режиссер, драматург никогда не будет апеллировать к религиозным и конфессиональным постулатам, потому что они ничего не определяют ни в сознании людском, ни в природе вещей. Я, по молодости слишком «педальнул» на религиозный аспект, а ведь не хотел...

- Что-то вы слишком легко в ошибках признаетесь, ну да ладно. Так на церковь или на нравственность излишний упор?

- На Бога. Получается, что даже отрицающие его все равно говорят о его существовании, думают о нем. По мне, так искренне верящие в Бога не говорят о нем и в пустых разговорах не упоминают, они живут своей жизнью, решая особые проблемы. И мне это гораздо больше импонирует. Изначально фильм выглядел как манифест, плакат. Что-то вроде агит-роуд-муви: давайте выясним кто в чем виноват, отчего страна развалилась.

Вера в Бога - как составляющая жизни - для большинства проходит по касательной. Не меняется ничего от того, есть религия или ее нет. Веря в Бога, человек может убивать и воровать, а другой, неверующий, этого делать не станет. Для многих религия является неким элементом в процессе эволюции: сейчас одна конфессия, потом другая, сейчас Христу поклоняемся, завтра столбам.

Но мы верны гуманистической традиции, вышедшей из 19 века: выяснить есть Бог или его нет, с ним лучше или без него. В нас жива рефлексия, идущая от Достоевского, но без его таланта и переживаний. А проблема, которую я рассматривал, должна была быть лишена всяких надуманностей, религиозностей: есть два человека с разной судьбой и разными характерами. Они сталкиваются, что-то происходит. И нет никакой разницы, кто во что верит - это абсолютно неважно.

- А что же важно в жизни?

- Знаете, я родился в городе, и сразу за моим домом 40 километров чистого поля. Выходишь в поле в пасмурную погоду, поднимаешь голову - смотришь на свинцовые облака и понимаешь - все суета сует. А в фильме я сначала хотел обвинить всех вокруг, но, перемещаясь с объекта на объект, встречая людей, разговаривая с ними, стало понятно, что нет виноватых. Есть простой естественный процесс неизбежной деградации. И появилось ощущение пустоты, но не с оттенком ужаса, а некой космичности. И, когда мы начали снимать, то стало понятно: это не какие-то козлы развалили Россию, но и мельчайшая частица, оседающая на этой территории, повинна в разрухе.

При таком понимании, чтобы не обманывать и зрителя, и самого себя, в фильме не нужно делать никаких выводов. Я должен констатировать факт взаимоотношений, а выводы пускай люди делают сами. Ведь, когда человек сидит у костра и рассказывает историю - что важнее - его рассказ или выводы, которые он может сделать? Пускай лучше говорит, чтобы можно было представить себе масштаб человеческой судьбы, чтобы потрясло: ах вот через что ему пришлось пройти, вон какие с ним события произошли. А выводы - и идеологические и философские - отходят на второй план.

Вот приехал человек пострелять уток-куропаток, а ушел с таким жизненным опытом, которого за всю жизнь приобрести не смог.  А тот, кто делает попытку стать совершенным, хочет переломить ситуацию, погеройствовать, обязан пожертвовать жизнью. И процесс прохождения человеком из точки А в точку Б и есть  самый главный интерес в кино. Я же всегда буду снимать кино  о том, что человек слаб, несовершенен. Потому что я хочу, чтобы те, кто живут в гармонии с окружающей средой, всегда помнили, что это везение, а не их заслуга. А переступившие черту, сумевшие совладать с собственным страхом и нашедшие в себе мужество не подчиняться обстоятельствам - достойны уважения. Я хочу, чтобы мой зритель осознавал: жизнь - это огромный подарок свыше, к которому он не имеет никакого отношения. Чтобы он не задирал кверху нос, не распускал как павлин хвост и не думал, что он - идеальная богоизбранная единица. Он всего лишь человек.

- И «никого на жалко, никого. Ни тебя, ни меня, ни его», как пел Шнур?

- Обычно мы обвиняем народ в том, что он сам виноват во всех своих бедах. Потому что если ты не готов драться за свое достоинство, благополучие, образ жизни и гармонию внутреннего и внешнего мира, никто этого за тебя делать не станет. Мы привыкли обвинять в своих бедах чиновников, потом через брата-свата по блату сами становимся чиновниками и начинаем вести себя также. Так что, вы правы, все одним миром мазаны, разница в том, что есть сильные люди и слабые. И сильные, как мой Андрей, если сила духа неожиданно проявляется, способны его сохранить. А у народа нет никакой силы духа - одна рабская кровь. А 90-е годы было очевидно, что людям друг на друга плевать, они готовы перегрызть горло за кусок хлеба.

- С таким можно везде столкнуться. Правда, есть отличие: в западном кинематографе, да и в большинстве стран эту позицию показывают как единичную, уродскую, которую исправлять надо, а у нас - как норму жизни.

- У нас нет гражданской позиции: лучше умру или, хотя бы, пожертвую своим благополучием, но останусь достойным человеком. Во всем мире вырождается рыцарский кодекс, а  у нас его не было, нет и не будет. И то оправдание, которое Михаил себе придумал - апогей российской истории: 6-1 разряд, тещины драники, жена-дети - и мне больше ничего не надо. Кстати говоря, те, у кого такой набор есть, чувствуют себя очень счастливыми. Так что наш фильм о любви и о счастье. Меня спрашивают - как же ваш герой будет дальше жить? Да нормально он будет жить, особенно если в тюрьму не посадят. Он скоро забудет о том, что произошло: у него есть домашнее счастье, зарплата 13 тысяч... Собаку, единственное, жалко, но он другую заведет.

И выясняется, что Андрей, человек обозленный, не внушающий позитивных эмоций, гораздо человечнее, честнее, чем все остальные, потому что у него есть сила духа. Потому что у него осталось хотя бы немного юношеского максимализма. Перед лицом смерти он смог жить по высшим принципам, прописанным в негласных законах. Эти законы в процессе эволюции появившиеся и подтвержденные Библией - основным заветом нашей нации, а позже литературой Достоевского и Толстого и даже идеалистической коммунистической традицией: возлюби ближнего как самого себя. А из этого следует: человек ради человека должен пожертвовать собственной жизнью. Но  закон не действует, он - фикция. Он к жизни не приложен и никому не нужен. Да законы морали и нравственности у нас вообще перестали работать, потому что тот, кто им следует, непременно погибает, а человек, живущий по канонам адаптации и приспособления, выживает и чувствует себя счастливым.

- Я попробую с вами не согласиться. Может не  в кино, но в жизни я знаю несколько человек, способных отдать жизнь за других.

- В Библии сказано: кто умножает познания, умножает скорбь (Еккл. 1, 18). Каждый, кто занимается серьезной режиссурой и драматургией очень хорошо это понимает. Конечно, я могу схитрить сейчас и сказать - а разве жизнь дается, чтобы ей жертвовать? А как же красивые женщины, вкусная еда, Турция, шоппинг - огромное количество удовольствий создано для человеческого тела. Для чего же человек живет, чтобы прожить 20-30 лет в полном раздрае с окружающим миром и кончить жизнь героем? Что ж это за жизнь? Жизнь - когда я встаю с утра, радуюсь, у меня дети, жена, соседи, деньги. Вот оно постоянное счастье, непрекращающееся.

Человек, который не задает себе вопроса, в чем смысле жизни, живет гораздо счастливее, чем тот, кто мучается над решением этой проблемы. Ведь никто не знает, есть ли Бог. Может и нет его, а я всю жизнь не ходил на дискотеки, мучался, постился, не воровал, не обманывал - погиб. И все? И что - я был счастлив?

- Может-таки и был?

- Парадокс заключается в том, что человек, ведущий героический образ жизни несчастен. Счастлив другой. Я планирую снять картину о лживости мифа о том, что плохие люди мучаются, получают по заслугам. Все чувствуют себя замечательно. Они очень рады. Помните, что говорит у Пушкина в « Маленьких трагедиях» Лаура - распутная подруга дон Хуана про раскаяние?

Дон Карлос

Ты молода... и будешь молода

Еще лет пять иль шесть... Но когда

Пора пройдет, когда твои глаза

Впадут и веки, сморщась, почернеют

И седина в косе твоей мелькнет,

И будут называть тебя старухой,

Тогда - что скажешь ты?

Лаура

Тогда? Зачем

Об этом думать? что за разговор?

Иль у тебя всегда такие мысли?

Приди - открой балкон. Как небо тихо;

Недвижим теплый воздух, ночь лимоном

И лавром пахнет, яркая луна

Блестит на синеве густой и темной,

И сторожа кричат протяжно: «Ясно!..»

А далеко, на севере - в Париже -

Быть может, небо тучами покрыто,

Холодный дождь идет и ветер дует.

А нам какое дело? слушай, Карлос,

Я требую, чтоб улыбнулся ты...

- Ну то-то ж!»

Так что дело не в раскаянии, а в том, сколько лет ты проживешь. Или в Докторе Живаго оппонент Юрия говорит: «Меня не мучают угрызения совести, потому что я не верю в Бога и в загробную жизнь». С этой установкой живут все счастливые люди. Это не сволочи, а те, кто живут здесь и сейчас. Большинство людей не задумываются о перспективе наказания, об угрызениях совести и уж тем более о загробной жизни или Боге. Это абсолютная правда, и в ней они счастливы.

Лично я верю, что если человек пытается придерживаться достойного образа жизни, то перед ним блеснет Божия искра. И она стоит всех земных благ и любой самой счастливой жизни. Но я не могу с экрана доказывать, что и каждый должен верить как я. Это некрасиво и нетактично. А еще  я знаю, что, умирая, Андрею было отчасти жаль Михаила. А Михаил это понимал, зная, что совсем не он правильно поступил. Я верю, потому что хочется верить в хорошее.