Синайские всполохи

Каменная пустыня

Да, после жизни в пустыни иначе начинаешь смотреть на цветы и деревья… Время остановилось на Синае, словно диалог Бога с человеком здесь не прекращался на протяжении веков, устремляясь в вечность. Моя душа осталась на Синае и, даже будучи в Москве, восхищается тем небом и теми звездами с крыши синайской библиотеки. Что вспоминается о Синае теперь, по прошествии трех лет?

***

«Крест начертав Моисей впрямо жезлом Чермное пресече, Израилю пешеходящу», — мы пересекаем водную пустыню «Чермного Понта», Красного моря, через расступившиеся воды которого «яко посуху» Моисей вел свой народ. Российские туристы, с которыми вместе мы летим в Шарм-эль-Шейх, живо обсуждают SPА, морских ежей и джип-сафари. Как далек смысл их разговоров от величия произошедших именно здесь событий!

***

Синай — благословенная земля, где нет ничего кроме красноватых скал. Ничего земного, материального. Расцвечивают пейзаж бедуины в синих, красных, зеленых платьях и уныло пасущиеся верблюды с яркими попонами. Некоторые лица египтян удивительно породисты и выразительны. Они будто ненадолго покинули египетские залы Лувра. Ощущается могучая связь этих мест с величайшими культурами мира — древнеегипетской, ветхозаветной, христианской. Поселения бедуинов почти что неразличимы среди скал: построенные из того же камня, без окон, они сливаются с окружающими горными хребтами и ущельями.

Монастырь великомученицы Екатерины на Синае

***

В музее икон, в храме и в библиотеке захватывает дух, сильно стучит сердце. Первые слова, которые я говорю, переступив порог библиотеки, отцу Иустину: «I have lost my mind here!» И это вместо приветствия, но ничего другого от переполняющих меня чувств произнести не могу. Кажется: время здесь остановилось, но ласточки, что кружат под крышей синайской библиотеки, — самые настоящие; шумит ветер, и доносится фырканье верблюдов.

***

Мы живем прямо возле монастырских стен в гостевом доме, скромном и уютном. С удивлением для себя я легко встаю рано и ежедневно в четыре отправляюсь к утрене. Кованые врата обители обычно уже открыты. Бедуин-привратник проснулся и огромным ключом отворил их. Белоснежной улыбкой он встречает меня, а, как только я захожу, снова запирает и устраивается, насколько это возможно удобно, на своем каменном ложе под тканым балдахином — прикорнуть еще часок-другой.

Я тоже засыпаю на непривычно ранних богослужениях, особенно под монотонное чтение Псалтири, расстраиваюсь и сетую на такое положение дел старому монаху. Но слышу в ответ: «Так ты же среди святых спишь, вот и хорошо! Все равно приходи!» Другие греки удивляются — зачем так рано и каждый день? Потом многозначительно и с почтением добавляют: «Ну да, вы, русские — такие...»

Архондарик

***

Литургия заканчивается к 7-7.30, и все поднимаются в архондарик выпить утренний кофе и побеседовать. Частенько к концу службы в храм собираются читатели синайской библиотеки и с удовольствием идут с другими в архондарик. К иностранцам, будь они католики или протестанты, здесь ровное доброжелательное отношение. Монахи приветливо общаются с ними на европейских языках. Это приносит плоды: всех, с кем мы работали в библиотеке, я видела на богослужениях. В беседах с представителями иных христианских конфессий на Синае не раз звучало: «Здесь я чувствую истину». 

Сегодня вместе с нами пьет кофе отец Павел, духовник Синая. Он недавно вернулся из паломничества по России. Что поразило его в России? «Там такие леса, такие цветы! А правда, что по всей России такие леса, как я видел из самолета, когда он снижался над Москвой?» Отец Павел радуется, как дитя, пестрому ковру русских полей и зелени лесов.

Христос Канавас читает Тропологий VIII века

***

К восьми открывается библиотека, одна из богатейших в мире. Ее коллекция насчитывает более трех тысяч манускриптов и около 1700 свитков; две трети из них написаны по-гречески, остальные — на арабском, сирийском, грузинском, армянском, коптском, эфиопском и славянских языках. Это не только святоотеческие тексты, но и исторические документы, грамоты византийских императоров, патриархов, турецких султанов. Читальный зал — очень небольшой, а нас — довольно много. Тут и греки, и итальянцы, и англичане. Кто-то описывает переплеты и их повреждения, кто-то разбирает арабские надписи, кто-то оцифровывает рукописи. Отец Иустин помогает каждому. Сам он — американец, и благодаря прекрасному сочетанию в нем американской открытости с греческим монашеским послушанием атмосфера в библиотеке — изумительная. Некоторые из нас работают с очень древними по времени и бесценными по содержанию кодексами, поэтому нам выдают специальные поролоновые подставки.

В первый же день наталкиваюсь на недостающую часть своеобразной Минеи XI века из Российской Национальной Библиотеки. Вот откуда она к нам попала! Хранящийся у нас кодекс долгое время не могли датировать и объяснить особенности его содержания. Теперь все начинает проясняться... Вскоре получаю в руки уникальный Тропологий VIII века, найденный архимандритом Софронием в 1975 году, и не могу оторваться от сокровища. На сегодня это древнейший гимнографический сборник на греческом языке, предшественник Минеи, Октоиха и Триоди. Многие песнопения посвящены апостолам, чувствуется их близость к апостольской эре: «Возопиша в скорби своей апостоли к Тебе, щедрому Богу, и возвел их во царствие Твое. Проповедаша языкам апостоли Тя, щедраго Бога, и привел их во царствие Твое. Просветиша языки заблудшия святии апостоли, и возвел их во царствие Твое». В одиннадцать в библиотеку заходит египтянин Евгений из Александрии и осведомляется, какие напитки нам принести — чай или кофе, сколько положить сахару, и вскоре возвращается с благоухающим подносом.

Неопалимая купина

***

В полдень — молебен у мощей святой покровительницы Синая великомученицы Екатерины. Иногда чуть раньше покидаю читальный зал, чтобы отстоять молебен.

Всякий раз, приходя в монастырь и уходя из него, поклоняюсь сердцу Синая, купине: «Удивися боговидец Моисей, видев купину, огнем горящу и несгараему, и устрашися Божественнаго тайноявления, в немже благоволи Господь воплощения Своего от Девы неискусомужныя прообраз миру явити...» (из службы иконы Богоматери «Неопалимая купина»).

***

Обед нам накрывает в отдельной кухоньке еще один бедуин-помощник монастыря. Обычно это овощи. Бедуины на протяжении веков служат «Санта-Катарине». Монастырь — их основной источник дохода. Бедуины помогают на разных работах монахам, держат сувенирные лавочки, провожают туристов на гору, на верблюдах и просто под руку, по дороге поят их чаем, предлагают замерзающим шерстяные одеяла. Монахи со своей стороны иногда устраивают рейды в самые бедные бедуинские деревни, привозят детям конфеты, фломастеры, игрушки. Дети всегда ждут этих визитов.

Бедуины на горе Синай

В четыре — вечерня, после которой мы вновь возвращаемся к рукописям. После восьми я поднимаюсь на крышу синайской библиотеки и смотрю, как одна за одной зажигаются на небосводе звезды. К девяти ими сияет все небо. В эти минуты я слушаю Баха.

***

Отец Павел — духовник Синайского монастыря. К нему на исповедь приезжают чада из разных стран мира. При своей духовной значимости — он здесь самый последний из монахов. Первым приходит в храм, последним уходит, весь день его можно видеть выполняющим самые заурядные работы по хозяйству. Прежде, чем отправиться на исповедь, расспрашиваю о нем: «Ты знаешь, он очень мало говорит, больше молится, но всем повторяет одно: "Не суди!"»

И вот в условленный день и час иду в исповедальню. Отец Павел читает молитвы, спрашивает, «как я верую» и принимает исповедь. Помню, покаявшись в грехах, я добавила фразу, которая ясно характеризует состояние души на Синае: «А здесь, как в раю, даже грешить не хочется!» Батюшка молится и в конце тихо просит: «Александра! Запомни — все наши беды от того, что мы судим не себя, а людей. Не суди никого!»

Синайская костница

***

Вот уже десять дней я живу на Синае, а на вершине так и не была. Каждый день провожаю глазами уходящих на Хорив. Но одна пойти я не могу, а доставлять хлопоты монастырю и просить провожатого совестно. Вдруг к вечеру мои соседки-гречанки радостно сообщают, что паломники из Фессалоник ночью служат наверху, можно пойти с ними и даже причаститься. На смену радости приходит отчаяние: сегодня в обед нам подали яичницу, редкое для здешних мест блюдо... но я же не знала, что ночью — литургия... и вообще пост — это не главное... В раздумьях набираю номер кельи отца Павла, объясняю ситуацию и слышу в ответ: «Александра, таким причастием ты и Бога обидишь, и для себя пользы не получишь. Перед причастием хотя бы один день ради Господа надо поститься. Ступай со всеми, помолись и вернешься в радости». Услышь я эти слова от кого другого, наверное, опечалилась бы, но от отца Павла их легко принимаю, зная, что он советует исходя из одного — из любви к Богу.

В полночь выходим. Идется легко. На полпути откуда ни возьмись — бедуин. Спрашивает: «Как дела?» Отвыкнув уже от русской речи, растерянно отвечаю: «Хорошо». Он не понимает: «Слава Богу?». «Да, да, слава Богу!» Слава Богу, быстро одолели путь до вершины, слава Богу, послужили, пели «едиными усты и единем сердцем». А выйдя из храма, сделались созерцателями продолжения Божественного таинства.

Восход на Синае

***

Что Синай для меня? Синай — это счастье, а счастье — это полнота, когда душа имеет все, ею желаемое, и не стремится больше никуда. Это чувство гармонии, свободы и любви. Это отец Павел, это верблюды и камешки с неопалимой купиной, это звезды, которые я наблюдала с крыши библиотеки, милый отец Иустин и синайские рукописи. Это что-то настоящее в жизни, где нет места разделениям ни по каким конфессиональным, национальным и прочим признакам. Все едины в главном: «С волсви и вси мы дары да приносим Христу избавителю, от Девы воплощенному: веру, надежду и любовь крепкую, вернии, и золото, и смирну, и ливан: «Помяни нас, Господи, во Царствии Твоем» (рождественское песнопение патриарха Германа из синайской Минеи).

Фото Н. Амелиной, А. Никифоровой

Впервые опубликовано 3 декабря 2010 года