Мир как сокровище

Поезд от Брюсселя до Гента идет около сорока минут. Идет так тихо и плавно, что заставляет забыть о стуке колес и погрузиться в разглядывание проплывающих мимо картинок: маленькие дома, возле них вплоть до поздней осени пасутся молочного цвета овцы и гуляют петухи. Напоминает открытки. Тихая радость бытия.

Многие приезжают в Гент только для того, чтобы попасть в Собор св. Бавона, где в небольшой капелле слева от входа хранится алтарь «Поклонение Мистическому Агнцу» братьев ван Эйк. Законченный приблизительно в 1432 году, он представляет собой полиптих[1] около 3,5 м в высоту и около 5 м в длину. В сущности, это не так много, когда дело касается описания вселенной.

В XV столетии территория современной Бельгии входила в состав Бургундского герцогства. Двор Филиппа Доброго был в те времена одним из самых роскошных в Европе, его художники (а Ян ван Эйк был одним из придворных мастеров) славились далеко за пределами Бургундии, даже в самой Италии. Многие итальянцы отмечали особое северное письмо - с удивительным колоритом и со множеством всевозможных деталей. Яркий тому пример - ван-эйковское произведение.

У Гентского алтаря есть два состояния - будничное с закрытыми створками и праздничное с открытыми. На внешних, будничных, досках изображены донаторы[2] Йодокус Вейд(т) и его супруга Елизавета Бурлют, Иоанн Креститель (святой патрон церкви) и Иоанн Евангелист (с «Апокалипсисом» связана символика алтаря). Выше - «Благовещение» в домашнем интерьере с видом на город. И затем пророки Захария и Михей, Кумская и Эритрейская сивиллы, - те, кто предсказывали пришествие Мессии.

В праздничном состоянии открывается главная сцена: Агнец на алтаре и источник жизни. Справа и слева поклониться Господу идут пророки, апостолы, святые (в том числе покровитель Гента св. Ливин), праведники и праведницы, служители Церкви. А еще философы и мудрецы, среди которых художник поместил даже Вергилия и Данте. На правых створках отшельники и пилигримы (со своим покровителем-«великаном» св. Христофором). На левых - воины Христовы во главе со св. Георгием и св. Себастьяном. Это своего рода «энциклопедия» героев, связанных с христианской религией и Церковью. Кроме того, по легенде, среди всадников есть и портреты самих художников - Яна и Губерта ван Эйков.

В верхней части - фигура Бога-Отца (с надписью «Саваоф» и в епископской тиаре) и одновременно Христа (с мирской короной у ног), а также Богоматерь и Иоанн Креститель. По сторонам же - ангельский хор и Адам с Евой (над которыми сцена жертвоприношения Каина и Авеля и убийство Авеля Каином). Таким образом, здесь, с одной стороны, явлен Бог-Отец с первыми людьми; а с другой - сцена Деисуса. И неслучайно Господь, агнец и источник жизни, - все помещены на одной оси, наглядно поясняя путь от создания человека через жертву Христа к спасению и к Страшному Суду.

В целом, Гентский алтарь - рассказ о главных этапах человеческого спасения в перспективе Страшного Суда. Так, на створках алтаря появляются предсказавшие будущее пришествие Спасителя; затем «Благовещение» как начало уже собственно Боговоплощения; жертва Христа и Его апокалиптическое явление. На основную линию нанизываются другие значимые сюжеты. Например, Адам и Ева рядом с Богом-Отцом и одновременно с Христом-Судией - первые люди и первые согрешившие (недаром над Евой - сцена убийства Авеля). Но символически Богоматерь считалась второй Евой, искупившей грех, а Авель - прообразом Христа, спасшего все человечество.

Другой связанный с раскрытием художественного замысла момент - воссоздание в алтаре целого космоса, объединяющего разные временные точки и разные пространства (от мирского или полумирского до сакрального). Так, на закрытых створках видно земное пространство - мир донаторов. Это они молятся в капелле собора (поскольку, судя по архитектурному оформлению, имеется в виду именно храмовое пространство). Наконец, из повседневного обихода обычного горожанина взяты полотенце и рукомой в том же «Благовещении», которые теперь получают символическую нагрузку, означая чистоту и непорочность Девы Марии. Сакральные персонажи находятся в отдельном измерении, поэтому для патронов-мирян они видятся как статуи (Иоанн Предтеча и Иоанн Евангелист так и изображены). Однако своим благочестием и молитвами донаторы (как пример, достойный подражания) удостаиваются созерцать другой мир - райский мир раскрытого алтаря. Там все насыщено звонким цветом, там райские кущи и ангельский хор, исполняющий полифоническое произведение (и полифония музыкальная вторит гармонии всего космоса).

Необычайно сложная символика алтаря (путь Христа, путь Марии до Царицы Небесной, путь человечества...) и его дидактика скрыты за зримой, осязаемой красотой вселенной. В ней скрупулезно прописана каждая деталь, поэтому можно даже рассмотреть отдельные растения, отдельные травинки: там растут маргаритки, там ирисы с лилиями, там вишни и смоковницы, ели и бук. По замечанию восхищенного голландского историографа XVI века Карела ван Мандера, «поющие по нотам ангелы» изображены «так искусно, что по их движениям легко было догадаться, кто из них поет дискантом, альтом, тенором и басом». Наконец, с такой же тщательностью изображены драгоценные камни одежд или солнечный блик на металлическом блюде в «Благовещении». Не только персонажи (скажем, скрупулезно рассмотренные лица дарителей), но и предметы становятся почти осязаемыми. Кажется, мастер не пишет их, а создает заново. Но вместе с тем все мельчайшие элементы слагаются в общую картину. Так, обращаясь к красоте реального мира и к предметам повседневной жизни, живописец оправдывает интерес к зримому облику вещей, насыщая их более глубоким символическим смыслом.

Нужно сказать, что подобная праздничность, «гедонизм» мировосприятия, был обусловлен самой эпохой и важными религиозно-философскими направлениями: так называемым «движением нового благочестия» и пантеизмом. Первое стремилось укрепить веру через воздействие на чувства человека, второе же видело совершенство Бога во всем многообразии Его творений. Но, кроме того, необычной была сама живопись, и поныне не утратившая сияния и яркости. Секрет в том, что алтарь написан масляными красками, а не темперой, как было до тех пор. Бытовала легенда, будто собственно Ян ван Эйк и изобрел новую технику, однако это не так. В действительности он лишь усовершенствовал ее, но зато до такой степени, что ввел в повсеместное употребление. Благодаря этой новой технике стала возможной многослойная живопись со множеством оттенков и тонких переходов.

Другая тайна «Мистического поклонения Агнцу» - вопрос о том, кто же из двух братьев ван Эйков выполнял ту или иную часть алтаря. Споры длятся уже много лет, и результаты не вполне определенны. Предположительно старшему Губерту (который одно время и вовсе считался мифической фигурой) принадлежит общий замысел композиции и наиболее архаические по стилю части, главным образом торжественно-застылые фигуры Деисуса и фрагменты пейзажа. Но это разделение весьма и весьма условно, особенно учитывая то, что после смерти Губерта в 1426 году Ян еще шесть лет завершал алтарь самостоятельно.

Гентский алтарь - одно из самых сложных произведений североевропейской живописи XV столетия. Раскрываясь поначалу как светлая и радостная песнь, полная чувственным любованием красотой вселенной, прославляющая Бога и созданный Им мир, по мере всматривания и прочтения оно насыщается все новыми символами и смыслами. Ван-эйковский полиптих быстро стал драгоценным предметом, которым восхищались, который копировали... и который старались заполучить в свои руки. В XVI веке его прятали от рук кальвинистов. При Наполеоне он был разделен на отдельные створки, часть из которых попала в Париж, а остальное было продано. Затем, 1934 году одна из досок была украдена, а во время Второй мировой войны памятник попал в соляную шахту, где сильно пострадал. Сегодня Гентский алтарь отреставрирован и воссоединен. И стоит в капелле собора в Генте, как и несколько веков назад.

[1] Полиптих (от греч. polyptychos - многократно сложенный) - алтарь, состоящий из пяти и более створок.

[2] Донаторы - заказчики алтаря. В данном случае Йодокус Вейд(т) - знатный и состоятельный горожанин Гента, член городской администрации. Он реставрировал одну из капелл собора св. Бавона, которая впоследствии и получила его имя.