«Жара» Александра Архангельского: незабываемое время

Епископ Каскеленский Геннадий (Гоголев):  

Фильм «Жара» очень понравился. Хотел бы поблагодарить Александра Архангельского за прекрасную работу.

Фильм познавательный. Много кинопленок впервые показаны широкому зрителю. Много новых интересных фактов – чего стоит только собачка в углу полотен художника Фаворского!

Поразило своей темной обреченностью выступление отступника Осипова с атеистической трибуны, а глубокие гениальные глаза Ахматовой после просмотра третьей серии снились всю ночь.

К сожалению, не обошлось без ошибок: митрополит Никодим никогда не был ректором Ленинградской духовной Академии, а Псково-Печерский монастырь – лаврой.

Но главное достоинство фильма в том, что он правдив. Убежден, что все, кто жили в те проклятые, но плодоносные времена, воскликнули: да, да, именно так все и было!

Мое настоящее обращение тоже произошло в середине 80-х. И я очень хорошо помню, как морозной зимой приходил с группой молодых христиан в деревянный домик на окраине Троице-Лыково на собрания, которые соединяли в себе элементы научного семинара и первого класса церковно-приходской школы. А потом с великой осторожностью мы расходились по одному к разным автобусным остановкам: ведь для нагрянувшей милиции присутствие в доме нескольких несовершеннолетних при наличии на столе открытой Библии давало повод к задержанию взрослого.

И сущая правда, что солидные ученые родители говорили своим отпрыскам: уж лучше бы ты пил и развратничал, чем – религия! И сущая правда, что молодой православный доперестроечного времени тесно, плечом к плечу, стоял на линии фронта супротив безбожия вместе с католиком, баптистом, пятидесятником, иудеем.

Фильм правдив и поэтому - удивителен. Он удивителен тем, что о мертвенных, пошлых, «совковых» временах он рассказывает так, что пробуждает в душе самые светлые ностальгические чувства. И в этом нет противоречия. Ведь вспоминая о брежневской эпохе, мы, прежде всего, вспоминаем о ее людях. И каких людях! Поистине, внутренний, сокровенный свет вечной жизни, который наполнял глаза и души тех, с кем нам посчастливилось встретиться в ту эпоху, превозмогал и побеждал внешнюю болотную мглу окружающей действительности. Он и поныне светит нам. И будет еще светить очень и очень долго.

Митрополит Сурожский Антоний, старец Иоанн (Крестьянкин), протоиерей Димитрий Дудко, С.С. Аверинцев, - вот некоторые из тех, которые сформировали подлинное лицо народа, то есть такое лицо, каким его Бог замыслил от вечности. Ими же и оправдается та эпоха…

Вечная им память!

Молитесь о нас, присноблаженные отцы и братья наши!

Ну а в завершении небольшой экспромт:

Не спешите клясть пору

Мрачной диктатуры:

Гляньте Сашину «Жару»

По ТВ «Культура».

Андрей Десницкий, доктор филологических наук, старший научный сотрудник Института востоковедения РАН, консультант Института перевода Библии:

Фильм появился как нельзя вовремя. Сегодня православие не сходит с экранов, оно присутствует повсюду, оно становится чертой пейзажа, и кажется, что оно всегда было таким – если не всегда, то, по меньшей мере, последние лет сто. Менялись внешние атрибуты, и то незначительно…

Я крестился в 1986 году, в конце своего первого курса. Тогда еще это было немного опасно, и никто не знал, что всего через два года, на тысячелетие крещения Руси, религия в СССР станет разрешенной и очень модной, а через пять лет так и вовсе настанет конец самому СССР, зато в Церковь валом повалят толпы, не знающие ничего о православии, но твердо уверенные, что это вариант намного лучший, чем коммунизм.

Сам я застал, может быть, одну сотую того, о чем рассказано в фильме, но и эту сотую я запомнил. Не было почти ничего, ни Евангелия в свободной продаже, ни возможности свободно собираться и говорить о вере – но было что-то очень важное и настоящее, и мне даже трудно назвать, что именно… а вот фильм напомнил. Был опыт неотмирности в миру, опыт полной инаковости, когда мы ходили по тем же улицам, ели ту же еду, дышали тем же воздухом, но мыслили и чувствовали всё совсем иначе.

Один маленький пример… Недавно одна наша подруга рассказывала, как в «Макдональдсе» мама с дочкой в среду либо пятницу придирчиво расспрашивали о точном составе всех этих яств и требовали чего-то строго постного. А в наши дни мы заходили в студенческую столовую и брали два гарнира, и еще просили соусом не поливать – и кто стоял рядом, тот мог, если тебе повезло, просто улыбнуться и сказать: «И мне два гарнира, пожалуйста». И никто ни о чем никого не спрашивал. Только раздатчица иногда ворчала: «Всё поститесь, поститесь…».

Впрочем, что там о соусах и гарнирах… Лекции С.С. Аверинцева, книги отца Александра Меня, да просто даже пасхальный тропарь в храме, окруженном комсомольскими патрулями (да, еще и в 86-м и в 87-м вылавливали студентов, могли и отчислить), – всё это было бесценным опытом христианства, которое не нужно никому, кроме самих христиан, и которое не сулило ничего, кроме Царствия Небесного. Вот и всё, но этого достаточно. Сегодня об этом забывают за вопросами второго и третьего порядка, за богослужебным языком и геополитикой, за данными опросов общественного мнения и эффективным менеджментом. Никуда не делись эти простые истины – только слишком много стало всего остального.

Фильм Архангельского напомнил нам, как можно помнить о главном, когда больше уже не о чем думать. Он показал это главное, кто не имеет подобного опыта – а сегодня таких в Церкви 999 человек из тысячи, и 900 из них, боюсь, даже не догадываются, что такой опыт вообще возможен, что был он не в каких-то катакомбах и сталинских лагерях, а вот здесь, в нашем городе, и на памяти тех, кто еще не состарился.

Да и все мы вышли из этой советской шинели, из этих подпольных встреч и домашних литургий – даже те, кто ни разу на них не был (мне вот не довелось), кто и не догадывался об их существовании. Старшее поколение интеллигентов, которое с таким недоверием относится к церковному официозу и к молодежному задору «досрочно повысим процент воцерковляемости» – оно помнит о временах, когда так же вот повышали показатели совсем другие, и не хочет повторения этого опыта под восьмиконечным крестом. Но и энергичные, эффективные церковные управленцы в рясах и пиджаках – они тоже оттуда родом, они, наконец-то, вышли из подполья на оперативный простор, они смогли осуществить то, о чем и мечтать не могли четверть века назад… И они хотят успеть, наверстать упущенное, доделать незавершенное. Кто из этих двух групп прав? Не знаю. Все правы по своему, да и групп не две, а двести двадцать две, и каждая идет к общей для всех нас Истине. Фильм, он ведь и об этом напомнил.

Мы вообще все оттуда: нынешние консерваторы и либералы, монархисты и демократы, любители глубокословныя славенщизны и ревностные катехизаторы, все, все без исключения вышли из тех подпольных кружков. «Из-под глыб», как назывался один сборник того времени, проросли эти всходы – и когда глыбы были разбиты и разметаны, появились разные, очень разные ростки, одновременно и на одном поле. А потом начали спорить друг с другом, и это нормально, такова жизнь. Только не найти нам общего языка, не обращаясь к нашему общему прошлому. «Мне не думать об этом нельзя, и не помнить об этом не вправе я, это наша с тобою земля, эта наша с тобой биография», – так звучали слова одной ужасно советской песни, которая гремела тогда по всей стране. Но к фильму «Жара» они подходят в полной мере.

Но, конечно, фильм не значил бы ничего, если бы говорил только о прошлом, пусть и дорогом нашему сердцу. Иногда ведущий, на мой взгляд, впадал в излишнюю дидактичность, начинал не столько рассказывать, сколько проповедовать, но и сам материал звучал неожиданно актуально. Что делать, если прежние идеалы потерпели поражение, а нынешняя действительность удушлива, уныла и скучна? Выходить ли на площадь в демонстрациях протеста, или заниматься своей маленькой частной жизнью? Можно и так, и так, но фильм показал людей, нашедших еще один выход – говорить о главном и дышать полной грудью. Такая малость, казалось бы, особенно когда вокруг такое... Только всё, что гремит нынче на площадях, однажды умолкнет и не вспомнится более, как нелепый сон, а вечное останется с тобой… и чтобы принять его, не нужно, как напомнили нам в фильме, ничего такого особенного, разве что вера, надежда и любовь.

Большое спасибо Александру Архангельскому и всем, кто помогал этот фильм создавать! Это были четыре очень светлых и ярких вечера у телевизора, от чего мы давно уже отвыкли.

Ксения Лученко, шеф-редактор фильма «Жара»:

То, что фильм Александра Архангельского «Жара» и книга архимандрита Тихона (Шевкунова) «Несвятые святые», посвященные одному и тому же периоду истории, появились одновременно, - случайность. Но если искать здесь закономерности, то можно сказать, что это этап развития поколения. И архимандрит Тихон, и Александр Архангельский, и многие из тех, кто смотрел фильм или читал книгу, принадлежат примерно к одному поколению – тех, кто пришел к вере из атеистической или индифферентной среды и формировался как христианин в конце 70-х – в 80-е годы.

После этого они все прошли большой жизненный путь, и сейчас возникла потребность осмыслить то, что произошло, посмотреть назад, подвести промежуточный итог: с чего они начинали и куда в итоге пришли? И поблагодарить своих учителей или просто людей, которые были с ними рядом в те годы. А еще - рассказать об этом остальным, вписать в историю, поделиться опытом. Есть ощущение наступившего исторического беспамятства: дальше, чем на 10 лет назад, почти никто ничего не помнит. Поэтому многих пугает, что то, чем ты жил – атмосфера, эпоха, люди, - все это уходит в забвение.

Фильм «Жара» мы делали для аудитории телеканала «Культура». Это федеральный канал, и аудитория у него довольно широкая, причем большинство телезрителей имеют смутные представления о церковной жизни, и тем более о религиозной жизни в 70-80-х годах. Я уже слышала упреки, что в фильме мы проговаривали очевидные вещи, которые якобы и так «всем понятны». Но на самом деле это иллюзия, они далеко не очевидны для широкой аудитории.

 «Жара» - это рассказ, и, может быть, более образный и авторский, чем принято сегодня в телевизионной документалистике. Но авторская интерпретация происходит за счет отбора историй, тем и персонажей, а не за счет прямых оценок. Вообще, на мой взгляд, самым сложным в работе над фильмом было отобрать из огромного количества материала то, что уместится в четыре серии по 44 минуты, даст возможность зацепить зрителя историями и при этом создать целостную картину, законченное произведение. Александр Николаевич Архангельский как сценарист проделал огромный труд, масштабы которого посторонним не так заметны, но я об этом могу свидетельствовать.

Некоторые зрители отметили, что диссонансом звучат в фильме реплики Людмилы Улицкой. Во время работы, когда мы брали у нее интервью и монтировали серии с ее участием, у меня такого ощущения не было. Людмила Евгеньевна – ценный свидетель, потому что в те годы в той среде, о которой у нас идет речь, она, по собственному признанию, была «женщиной, которая мыла посуду» - всех знала, все впитывала, слушала, но оставалась немного в стороне. Она стала православной христианкой, будучи юным биологом, генетиком, долгие годы занималась историей раннего христианства, была духовным чадом отца Андрея Сергиенко, репатрианта с очень сложной личной судьбой, который и преподавал в Духовной академии, и был настоятелем прихода, и совершал тайные богослужения на дому. Она входила в круг протоиерея Александра Меня, бывала на квартирных встречах с митрополитом Антонием Сурожским, а в юности была связана дружбой с людьми, которые пережили опыт религиозного подполья 1930-х-1940-х годов.

Но когда я максимально отстранилась от работы и посмотрела на нее уже в эфире, я действительно заметила в словах Улицкой особенную резкость, которая отличает ее от остальных участников фильма. Можно лишь предполагать, с чем эта резкость связана, но для фильма, на мой взгляд, такой нерв полезен.

Еще один часто звучащий повод для критики, - что мы лишь упоминаем о целом круге религиозных диссидентов – о Глебе Якунине, отце Николае Эшлимане, Зое Крахмальниковой, Александре Огородникове, - но не они в центре повествования. Во-первых, рассказать обо всех в одном проекте невозможно. Я, например, рада, что Александру Архангельскому удалось очень тактично показать драму протоиерея Димитрия Дудко, оставив за кадром все, что повлекло бы необходимость выносить какие-то суждения по его поводу. Важным, хотя, конечно, не основным критерием при выборе приоритетных сюжетных линий было то, что о многих и без нас есть, кому рассказать. Так, про Огородникова, его общину и семинар существуют многочисленные публикации, он принимал участие в передаче «Тем временем» и есть ее запись. У Зои Крахмальниковой, как и у Татьяны Щипковой есть, слава Богу, наследники, которые могут свидетельствовать об их истории и делают это. А у Сандра Риги, например, или у Татьяны Горичевой, нет никого. Кроме того, «Жара» - это не история борьбы с режимом. И не биографии отдельных людей. Это фильм о том, как целое поколение христиан могло состояться, прийти и остаться в Церкви при тоталитарном безбожном государстве. Рассказ о том, что человек может состояться в любую эпоху, что христианский выбор возможен всегда.