Бюро деталей. Ещё один роман об Олимпиаде и вере

Фото: Prochtenie.ru

Напрашивается сравнение с романом «Душа моя Павел» Алексея Варламова, который вышел почти одновременно с «Бюро проверки» в том же издательстве и описывает то же самое время и место. Снова 80-е, Олимпиада и гуманитарный корпус МГУ, где учится главный герой. Правда, у Варламова это наивный филолог-первокурсник из провинции, а у Архангельского ― аспирант философского факультета за несколько месяцев до защиты. Можно предположить, что это один тип героя, рассмотренный в разные периоды жизни и становления мировоззрения: варламовский Паша Непомилуев принимает крещение в финале романа, а герой Архангельского Алексей Ноговицын ― уже тайный новообращённый христианин, и поначалу он кажется более интересным.

Впрочем, нетрудно быть привлекательным на фоне малообразованной истеричной матери, взбалмошной невесты, сумасбродного профессора и других второстепенных героев, которые в конце концов затмевают его своим колоритом. Ноговицын становится верующим под влиянием харизмы своего преподавателя, встречается с девушкой только потому, что не знает, как от неё отвязаться, вообще он ― скорее наблюдатель, чем активно действующее лицо. А наблюдать ему есть за чем: перед ним стремительно меняющийся облик Москвы в начале Олимпиады, описанный увлекательно и живо.

Если Варламов полностью сосредоточился на внутреннем мире героя, то у Архангельского фокус внимания смещён на внешнюю, физически ощутимую сторону жизни. Автор переполняет текст яркими деталями, мельчайшими приметами времени, мастерски создавая эффект присутствия и погружая читателя в ушедшую эпоху. Незамысловатый (хотя и заявленный как детективный) сюжет просто тонет в этом обилии красок, звуков, вкусов и запахов, и начинает казаться, что смысл книги на самом деле ― не в становлении личности героя и не в его истории, а в этих самых приметах времени, столь дорогих автору.

Александр Архангельский. Фото: сайт Высшей школы экономики

Эпизоды, где идёт речь о Церкви, тоже сводятся к описанию внешности священников, особенностей обрядов и церковной утвари. Даже религиозный опыт автор пытается объяснить через телесные метафоры: «Смерть опять не состоялась! Вечность рядом! В полушаге от тебя. Сложи крестообразно руки и полузакрой глаза. Нырни в людской поток. И медленно, как в тонком сне, плыви навстречу… Тому, кто никогда не причащался, не понять. С чем это можно сравнить? Взмах качелей, уносящих к небу? Судорожный вздох, когда выныриваешь с глубины? Первое утро после тяжёлой болезни ― температура спала, солнце светит, и от этого щенячье счастье? Всё не то и даже отдалённо не подходит».

Но когда ностальгическое очарование всех этих деталей схлынет, перед читателем встанет множество вопросов. Почему писатель с таким тонким чувством времени уделяет внимание прошлому? Как жилось в Москве 80-х, и не похожа ли она на Москву сегодняшнюю? Почему главный герой оказался в такой неприятной (если не сказать ― несправедливой) ситуации, на которой построен сюжет? И наконец, что такое вера, как человек обретает её и как она меняет его жизнь, если не ограничивается обрядоверием?

Вопросы сложные, ответы неоднозначные. Об этой книге спорят Галина Юзефович, Константин Мильчин, Дмитрий Быков и другие, высказывая самые разные мнения, но почти единогласно отмечая живость и детальность повествования. Как говорится, если критики разошлись во мнении ― значит, автор не разошелся с самим собой, и это делает «Бюро проверки» достойным предметом внимания и дискуссий.