«Пенье истины простой»: о лирике архиеп. Иоанна (Шаховского) Ч. 1
Но Ты сказал: служи всем неумелым,
Всем, не нашедшим к истине пути.
Верни ко Мне Моих слепых детей несмелых.
Всем горестным и погубившим дни -
Скажи о радости Преображенья...
Арх. Иоанн (Шаховской). Палатка
Архиепископ Иоанн (Шаховской) известен в современной России прежде всего как духовный писатель, проповедник, богослов. Его религиозную поэзию в нашей стране знают хуже, хотя она за последнее десятилетие неоднократно переиздавалась, при желании ее можно найти и в Интернете, и в библиотеках....
Между тем, поэзия владыки Иоанна - это уникальное духовное явление. Не все его стихотворения равноценны, есть среди них и слабые, одни из которых страдают излишним дидактизмом, вытесняющим поэзию, другие, наоборот, насыщены усложненной образностью, мешающей уловить их духовный смысл. Но среди множества текстов нет-нет да и встретятся удивительно проникновенные, «живые» строки, говорящие о Боге, о сотворенном Им мире, о событиях Священной истории, о людях, хвалящих своего Творца, и о тех, кто забыл о Нем. Сами темы не новы - но каждый настоящий поэт умеет сказать об этом так, чтобы откликнулась душа читателя, почувствовав в стихотворных строчках «глас хлада тонка», замерев перед чудом сотворенного мира и таинственным присутствием Самого Сотворившего.
Предлагаемая подборка стихотворений, сопровожденных отдельными комментариями, не претендует на полноту обзора или объективность взгляда (восприятие поэзии - вообще дело субъективное). Мне всего лишь хотелось перелистать хотя бы некоторые страницы того удивительного «духовного дневника», которым, по сути, является лирика архиепископа Иоанна. Многие стихотворения Шаховского - своего рода отзвуки его «жизни во Христе», и тайна их воздействия - именно в подлинности той простой и ясной веры, которой они дышат.
Поэзию Владыки объединяет в единое целое неповторимо-личная интонация, образ лирического героя, совпадающий с биографической личностью Шаховского: это Священнослужитель (таков был, кстати, и один из его поэтических псевдонимов), который и свой творческий дар обращает на служение Богу, и всю свою жизнь посвящает Ему:
ОГОНЬ
И глубину и высоту
Я все Тебе даю,
И ту последнюю версту
В моем земном краю,
Когда уже не надо мне
Стихов и слов моих,
Когда на медленном огне
Горит и этот стих.
* * *
Прийти ко всем. Твое благословенье
Оставить в каждом доме. Дай, Отец,
Мне эту милость - легкое движенье
Благословляющих Тебя сердец.
Пошли ко всем. Пусть радостен и тих
Останется для всех мой путь далекий,
Путь - пред Тобой, среди людей простых,
Среди незнающих и одиноких.
Шаховской постоянно напоминает в своем творчестве, что устремленность к Богу должна быть присуща не только священнику и монаху, но и каждому христианину. Чтобы подчеркнуть это, Владыка вводит понятие белого иночества, когда человек не уходит из мира, но, оставаясь в нем, посвящает свою жизнь Богу: «...белое, первовековое, мученическое в мире христианство... Перед всяким горящим сердцем, тоскующим по жизни небесной, теперь открываются... пути: путь черного иночества, облечения себя в одежду внешнего отделения от мира сего; путь белого иночества - облечения своего лишь сердца в одежду этого отделения, при формах жизни всех людей... Апостолы уже были чистые белые иноки: и апостол Петр с женой, и апостол Павел - без жены» («Белое иночество. Диалог первый»). Пример белого иночества в современном мире для Шаховского - св. прав. Иоанн Кронштадтский, чей дневник «Моя жизнь во Христе» Владыка именует «Белым Добротолюбием» («Белое иночество. Диалог второй»). Шаховской-поэт и сам пишет своего рода «белоиноческий устав»:
БЕЛОЕ ИНОЧЕСТВО
Всю душу предать Господу,
В молчаньи пламенея строгом.
И, идя по полю или по городу,
Молиться - говорить с Богом.
Любить равно святого и грешного,
Смотреть на людей взором открытым.
Не иметь плача неутешного,
Не иметь трапезы сытой.
О грядущем никогда не ведать.
Смеяться тихо и не много.
Поминать молитвою соседа
За трапезой, в храме, на дорогах.
Ничего не считать неважным,
Всякое сердце стеречь от гнева.
И, бросая слово своего сева,
Затаить дыханье над каждым.
Перед Господом молитвы и пенье
Да будут речью совсем простою.
Лучше с любовию малое моленье,
Чем великое с тяготою.
Труд земной возможен без раздела.
Пусть тогда в нем одном вниманье.
Послушанье и земному делу -
Перед Господом послушанье.
Лишь бы сердце о земном не пело,
Но несло бы Богу все мгновенья.
И вокруг него все было бело
От цветов благодаренья.
Тема белого иночества сопряжена в поэзии Шаховского с темой странничества. Земная жизнь, по апостолу, это лишь «время странствия» (1 Пет. 1, 17) человека к Небесному Отечеству, и, как написано в известном памятнике раннехристианской письменности «Письме к Диогнету», «христиане обитают, как пришельцы, в тленном мире, ожидая нетления на небесах». Такое отношение близко Шаховскому - неслучайно он в своей статье «Земля недостижимая» сочувственно цитировал духовно созвучные ему строки свт. Николая Сербского: «В Священном Писании неоднократно говорится, что мы - странники, пришельцы и гости на этой земле. И даже не знающий Св. Писания, но человек рассудительный, сам быстро может прийти к пониманию этого. <...> Если мы странники в этом мире, где же цель нашего пути? Если мы пришельцы на этой земле, где же наша постоянная родина? И если мы гости тут, чьи же мы гости? <...> На первый вопрос самосознание народное отвечает: «Мы созданы не только для этого мира, а и для иного, вечного». На второй вопрос отвечает: «Отечество наше там, где наш Отец. А наш Отец - Бог. Настоящий наш дом - в Вечности Божией». И, наконец, ответ на третий вопрос: «Слава Господу Богу, - мы Его гости».
Самый важный момент в странничестве, как подчеркивали святые отцы, это не внешнее скитальчество, а свобода сердца от пристрастия ко всему земному. Согласно одному из главных святоотеческих руководств по монашеской аскетике, «Лествице» преподобного Иоанна, игумена Синайского, странничество есть «уклонение от мира», «отлучение от всего, с тем намерением, чтобы сделать мысль свою неразлучною с Богом», а «странник есть тот, кто избегает всякой привязанности, как к родным, так и к чужим». Как много позже писал в своем замечательном агиологическом труде о. Сергий Сидоров, «подвиг страннический <...> восхвалял свободу от предметов» (cвящ. Сергий Сидоров. О странниках русской земли). Близко такое понимание странничества и владыке Иоанну:
* * *
Мир лежит, как далекий дым,
И дорога уже одна -
Ничего не считать своим,
Эта радость тебе дана.
Подчинись же ты ей навек,
Этой новой своей судьбе, -
Все, чем может быть человек,
Отдано навеки тебе.
* * *
Кто истинно в Бога верит,
Сердце того в раю.
Он жизнью Христовой мерит
Бедную жизнь свою.
Терпка дорога земная,
И нет иного пути,
Как только к двери рая
Сердце свое нести.
Идеей внутреннего странничества можно объяснить и необычную для эмигрантского поэта трактовку Шаховским темы утраченной Родины. У него, в отличие от многих прозаиков и поэтов эмиграции, мысль о России не вызывает ни боли, ни надсадной или сладко-упоительной тоски:
ВИЖУ ЧЕРНОЕ МОРЕ
Весь мир подобен неостывшей лаве,
Вокруг которой залегли снега.
Уже давно Господь велел оставить
Моей России берега.
Уж сорок лет прошло. И мало
Я вспоминаю их тугую нить.
О только бы душа не забывала -
Всё забывать, за всё благодарить.
«Мы не в изгнании, мы в послании» - этот знаменитый «девиз» русской эмиграции отразился и в жизни Шаховского, который воспринял свое скитальчество как духовное странничество («С тех пор прошло полвека. Первый след // Скитальчества оставил я в России. // И Странником я обнял целый свет, // Все люди стали для меня родными»; наименование Странник было одним из его поэтических псевдонимов) и одновременно - как призыв к апостольству, служению Христу среди паствы русских в рассеянии. Об этом пишет он, говоря об обращении к Богу Светланы Аллилуевой: «...Я верю, много есть еще Светлан // Средь пастбищ русского долготерпенья. // Я счастлив, что такой мне жребий дан - // Светланам возвещать о воскресеньи. // Я нахожу Светлан во всех селеньях, // Им говорю, как Странник, Иоанн. // И в тайнике над каждою Светланой // Я вижу Свет для ангелов желанный» (Упразднение месяца. Лирическая поэма).
Продолжение следует...
