Караваджо и божественная лошадь

Выставка уникальна не то, что для нашей страны, но и для всего мира – одиннадцать картин Караваджо, охватывающих разные периоды его творчества, – это очень много. Но никакие слова не сравнятся с полотнами, которые мы сейчас можем увидеть. А через них увидеть и совсем другую – настоящую, бьющуюся – жизнь.

Одиннадцать картин в полумраке, отчего и посетители выставке кажутся какими-то особенными. Как будто всех нас помещают в том самый, открытый Караваджо мир затененного пространства с ослепляющими всполохами света. У этого художника вообще все было не так, как надо, и не так, как до него, – быстрая, насыщенная и не очень красивая жизнь, чувства и страсти через край, яркий свет и глубокие тени, слишком грубые лица… и вообще, всего слишком. Караваджо доказал, что такая разная, правдивая и ослепляющая реальность имеет право на свое место в искусстве. Хотя бы потому, что она выводит человека из сонного состояния получувств и приукрашений самих себя и окружающей действительности.

Вот юноша с корзиной фруктов – одна из ранних работ Караваджо. Ее одной бы хватило, чтобы имя художника навсегда запечатлелось в истории искусства. Смысл картины: просто жизнь как она есть: полноценная, прекрасная и в данном случае - молодая.В ней каждая деталь имеет право быть замеченной, например, увядшие листочки (кстати, они же напоминают и о том, что все когда-нибудь закончится).Получается, что не нужно специально идеализировать действительность, потому что она сама по себе и так стоит очень много.

А в этой же реальности существует его святой Франциск. Кажется, что святой – полная противоположность тому юноше: старый, изможденный, погруженный в духовные искания, и любоваться зрителю здесь нечем (не черепом же). Но по сути получается, что тема примерно та же: разговор о жизни и смерти (только в данном случае смерть уже ближе, в силу возраста). И опять, одежды и рука святого тщательно, буквально прорисованы, они заставляют нас верить и чувствовать, что действие происходит прямо здесь и сейчас, перед нами. Детали и картина в целом настолько художественно точны, что через это отвоевывают себе место вообще в любом веке.

До Караваджо главные герои религиозных полотен в итальянской живописи были, по сути, настолько совершенны физически и красивы, что у зрителя ни за что не возникло бы сомнений, что перед ним святой либо человек духовный. А Караваджо (например, в его «Ужине в Эммаусе») берет для изображения, скажем, апостола, какого-то простого «мужика», и говорит нам – это святой. В общем-то, художник прав. Рыбаки и даже апостолы в начале первого века вряд ли обладали бесплотными и идеально красивыми лицами. Моделей Караваджо тяжело связать с теми святыми, которых мы видим на иконах. Но художник напоминает, что, по правде говоря, вот в такой примерно обстановке, в окружении таких лиц и происходили многие евангельские события. Так что они становятся гораздо ближе по отношению к нам, к нашей повседневности.

Простой человек у Караваджо никогда не идеален. В сцене бичевания Христа художник не стесняется исказить лица мучителей. Картина весьма правдоподобна: дело в том, что Караваджо, как утверждают историки, на себе испытал пытки в темнице, куда он попал после ссоры с одним мальтийским рыцарем (к слову сказать, художник еще за несколько лет до этого успел случайно убить человека, но ему удалось сбежать от наказания). Караваджо на самом себе испытал очень многое – и захватывающие, точно описанные события в его произведениях во многом результат его жизненного опыта. Фактически за тридцать девять лет он пережил столько чувств и испытаний, что их хватило бы на несколько жизней. Взлеты и падения, самые разные характеры отражены в его полотнах с максимальной точностью. Вряд ли сидя в комфортной мастерской (а художник имел такую возможность), он смог бы пронизать клубками переживаний свои картины. В каждую из них вложена целая гамма настоящих, неподдельных, иногда самых возвышенных (а иногда самых гадких) ощущений, мыслей и действий.

Главным шедевром выставки является «Обращение Савла» из римской церкви Санта Мария дель Пополо. В ней есть все главное, что подарил нам талант Караваджо. В первую очередь – это зримое, почти осязаемое изображение Божественного света, который мы не видим сам по себе, но который сбивает с ног будущего апостола Павла и ослепляет нас вместе с ним. При этом, что особенно важно, этот свет не иллюзорный, не придуманный и не символический: он существует здесь, сейчас и всегда, в любом пространстве – от забытого подвала до церкви. Этот свет врывается неожиданно и осеняет все вокруг – и даже вот эту лошадь, которая занимает большую часть полотна. Из-за нее, кстати, от картины два раза отказывался заказчик – по тем временам негоже было в религиозном сюжете уделять столько внимания какому-то непонятному непарнокопытному. Однако же  роль лошади и правда велика: она вот-вот задавит Савла, так, чтобы мы окончательно удостоверились в материальности происходящего и в том, что Савлу от Бога уже никуда не убежать. Происходящее на картине настолько убедительно и одновременно вечно, что вряд ли хоть один из нас не застынет перед этим полотном. Обязательно приходите и посмотрите сами, а также не забудьте прочитать небольшие рассказы о каждом произведении, подготовленные организаторами выставки.