«Хамов грех» как жизненный принцип
Ной начал возделывать землю и насадил виноградник; и выпил он вина, и опьянел, и лежал обнаженным в шатре своем. И увидел Хам, отец Ханаана, наготу отца своего, и выйдя рассказал двум братьям своим. Сим же и Иафет взяли одежду и, положив ее на плечи свои, пошли задом и покрыли наготу отца своего; лица их были обращены назад, и они не видали наготы отца своего. Ной проспался от вина своего и узнал, что сделал над ним меньший сын его, и сказал: проклят Ханаан; раб рабов будет он у братьев своих... (Быт. 9:20-25)
Счастливую и великую родину любить – не велика вещь. Мы ее должны любить именно когда она слаба, мала, унижена, наконец, глупа, наконец, даже порочна. Именно, именно когда наша «мать» пьяна, лжет и вся запуталась в грехе, - мы и не должны отходить от нее... (Василий Розанов. «Опавшие листья»)
Понятие «хамов грех» в новейшей истории основательно «поизносилось» и, да простят мне читатели новомодный термин, «девальвировалось». И причина тому не во «всеобщем падении нравов», признаться, я вообще не сторонник теории, согласно которой нынешнее поколение существенно хуже прежнего, а «во время оно» существовал «золотой век» нравственности. Причина в том, что наше время стало как раз таки «временем хамовым».
Притом, что количество человеческих грехов, если и возросло, то лишь пропорционально общему росту популяции homo sapiens sapiens, изменилось само отношение к греху. И дело даже не в том, что грешники вдруг перестали осознавать меру своего падения, так было во все века, начиная с грехопадения наших праотцев (напомню меткое изречение преподобного Исаака Сирина, согласно которому любой «грешник подобен псу, лижущему пилу и пьянеющему от вкуса собственной крови»). Дело в том, что сегодня сам грех стал «информповодом». И если вчера он был таковым на уровне кухонных сплетен и подметных писем, то сегодня – перебазировался в электронные (и не только) СМИ, блогосферу, социальные сети и т.д., и т.п. То есть грех стал максимально открытым, как и все наше «информационное общество»…
«И увидел Хам, отец Ханаана, наготу отца своего, и выйдя рассказал двум братьям своим…»
Сложно сказать, сколько семей разрушено «благодаря» всевозможным «Вконтактам» и «Одноклассникам», едва ли поддается статистическому анализу количество погребенных под «виртуалом» некогда реальных дружеских отношений. Но все это, наверное, полбеды. Вполне возможно, что «проверка онлайном» не зря попущена Господом, и всем нам дана возможность научиться быть более открытыми и искренними не только перед духовником на Исповеди, но и в тех человеческих отношениях, изъяны которые теперь уже не так просто покрыть, «обратив лица назад», дабы не видеть наготы отца, брата, друга…
Страшнее другое. То, что нашему, уже привыкшему к открытому греху, обществу сегодня сложно предложить нечто по-настоящему увлекательное. Тем, у кого вдоволь хлеба, уже недостаточно просто зрелищ. Им нужны зрелища куда более откровенные, чем они получали прежде. И поскольку банальными «чернухой и порнухой» уже мало, кого можно удивить, взыскательным потребителям зрелищ требуется более высокохудожественное «откровение».
Заглянуть в замочную скважину к соседу (как вариант – «виртуальному другу», «френду») теперь уже несложно и, наверное, не так интересно. Куда «интереснее» – подсмотреть за тем, что сокрыто временем. И, позволю себе очень грубое сравнение, «задрать подол матушке России» (по преданию, именно эти слова произнес Лазарь Каганович, когда в 1931 году большевики взрывали Храм Христа Спасителя) недавно удалось некогда выдающемуся режиссеру Андрею Смирнову (автору воистину легендарного «Белорусского вокзала») посредством его новой картины «Жила-была одна баба».
Постараюсь избежать лишнего пафоса, но не могу не сказать, что этим фильмом Смирнов плюнул в душу, в том числе, и автору этих строк лично. Описывая историю России первой четверти прошлого века «глазами простой тамбовской крестьянки», режиссер словно позволил миллионам людей взглянуть в «историческую замочную скважину» на жизнь моих родных предков по материнской линии, которые вплоть до Великой Отечественной жили именно на Тамбовщине. И неважно, что жизнь эта отлична от того, о чем мне рассказывали со слов своих родителей мои – ныне покойные – дед и бабушка, родившиеся в год Антоновского восстания и буквально чудом выжившие в то страшное голодное время. Дело в том, что режиссер самым очевидным образом попытался представить в лице неухоженной, распущенной и вороватой, вечно страдающей от домогательств и побоев крестьянки Варвары образ России (к слову, лично мне было особенно неприятно увидеть в Варваре образ вечной труженицы и страдалицы Марковны – матушки протопопа Аввакума, которую в телесериале «Раскол» также сыграла Дарья Екамасова). Рад был бы ошибиться, однако если это не так, то фильм вообще теряет смысл, поскольку с исторической и историософской точек зрения – малосостоятелен, а с точки зрения «высокохудожественного» изображения «русской чернухи» – все же уступает «Курочке Рябе» Андрона Кончаловского и «Грузу 200» Алексея Балабанова.
И при всем при этом очевиден «почвеннический» характер фильма. Как ни парадоксально, «русофобско-почвеннический». То есть это не некий «рашн-деревяшн» с медведями, играющими на гармошках, и пьяными казаками-разбойниками, танцующими с саблями в черных папахах и красных рубахах на заснеженной Красной площади. Это куда более тонкая, подчас филигранно-этнографическая работа, представляющая ту же дореволюционную Россию очень похожей на ее подлинно-исторический образ, увы, далекий от православно-патриотической мифологии. Но похожей примерно так же, как похож на ветхозаветного патриарха Ноя сильно выпивший человек, лежащий нагим в своем шатре.
И здесь я бы очень хотел поставить точку. В некоторых случаях, наверное, стоило бы со всеми оговорками порекомендовать к просмотру/прочтению то, что только критиковал. На этот раз я не буду этого делать. Бо противно. Причем противно в буквальном смысле этого слова, едва ли не на физиологическом уровне. И именно поэтому не буду я и детально описывать картину Андрея Смирнова, которая в данном случае является лишь иллюстрацией того принципа, которым сегодня стал «хамов грех». Хотя победить этот принцип все-таки не так уж и сложно. Была бы воля. Добрая воля:
«Сим же и Иафет взяли одежду и, положив ее на плечи свои, пошли задом и покрыли наготу отца своего; лица их были обращены назад, и они не видали наготы отца своего…»
Январь 2012 года
Апрельский P.S.: 8 апреля 2012 года на юбилейной церемонии вручения кинопремий "Ника" картина "Жила-была одна баба" была признана "лучшим фильмом". Без комментариев.
