Сессия глазами преподавателя

Анна Архангельская. Фото: Sinergia-lib.ru

Кому труднее?..

— Что такое сессия с точки зрения преподавателя? Бедствие или праздник?

— Надо начать с того, что я терпеть не могу сессии. Потому что в это время я стабильно задаю сама себе два вопроса. Первый из них звучит: «Я же это говорила?», а второй — «Я это говорила?» На самом деле, я просто не люблю спрашивать так, чтобы от результата ответа что-то зависело — например, оценка, стипендия и общая картина успеваемости. Мне гораздо проще, когда разговор ведется в непринужденном ритме семинара, чем в стрессовом и для той и для другой стороны режиме экзаменационной сессии.

— Вопрос в лоб: кому труднее на сессии — студенту или преподавателю?

— Когда я была студенткой, мне казалось, что труднее студенту. А теперь мне кажется, что труднее преподавателю. Поскольку студенткой я была шесть лет, а преподавателем уже одиннадцатый год, мне всё больше кажется, что труднее преподавателю.

— Сдавать недолго, долго нужно готовиться. Приходится ли преподавателю готовиться к экзаменам?

— Когда я начинала принимать экзамены, еще в позднеаспирантском возрасте, мне приходилось готовиться. Принимали мы обычно с лектором вдвоем, иногда слушали оба одного студента, иногда рассаживались по разным концам аудитории и слушали двоих параллельно. Тогда мне приходилось просматривать билеты. Не так, конечно, как когда я сама готовилась отвечать, а чтобы иметь возможность задать логичные дополнительные вопросы, построить для себя «план прослушивания потенциального ответа».

Помню, когда мы принимали древнерусскую литературу с Владимиром Владимировичем Кусковым, автором учебника (это был, наверное, последний год, когда он читал лекции, и первый год, когда я принимала экзамены), я очень боялась, что, задав какой-нибудь дополнительный вопрос и не услышав правильного ответа от студента, он повернется ко мне и скажет: «Ну, Анна Валерьевна, объясните коллеге, что я имел в виду». Владимир Владимирович был, конечно, опытным человеком и преподавателем, он таких вещей себе не позволял и, как я теперь понимаю, никогда бы не позволил. Но я помню, что мне эта мысль добавляла адреналина.

Сейчас все-таки готовиться к экзаменам уже не нужно. Всё уже многажды проговорено и в лекционных курсах, и на семинарах, и на кафедральных обсуждениях. Так что готовлюсь теперь только к занятиям.

Оценки от двух до пяти

— Когда Вы ставите оценку, Вы помните, что тройка — это семестр без стипендии и т.п.?

— Держать это в голове, к сожалению, приходится. Я уже давно говорю о том, что надо платить стипендию всем, в том числе и троечникам, чтобы преподаватели не оказывались заложниками ситуации, не чувствовали себя монстрами, обрекающими студентов почти что на голодную смерть. Всем понятно, что жить на стипендию нельзя, но понятно, что без стипендии жить труднее.

В последнее время мы стоим перед фактом, что студенты хотят получать почти исключительно пятерки, о чем заявляют преподавателю довольно недвусмысленно и откровенно — кто в начале, кто в середине, кто ближе к концу ответа. Честно говоря, я сама не люблю ставить плохие оценки, а тройка, хотя оценка положительная — оценка для меня плохая. С другой стороны, если это на самом деле «три» — то это будет «три» несмотря ни на что. А если очень хочется в аспирантуру, придет на пятом курсе и пересдаст. Однако чтобы поставленная мною тройка оказалась единственной — один случай был, кажется, за десять лет.

— Сейчас, Вы сказали, все хотят получать только пятерки. Десять лет назад были скромнее?

— С присущей моему возрасту критичностью мне положено ворчать, что мы-то были, конечно, гораздо скромнее. Я и правда не могу вспомнить, чтобы у нас в группе вымогательство оценок было системой. Сейчас в некоторых группах это действительно становится обыденностью. То есть народ начинает плакать, спрашивать: «А почему ей пять, а мне четыре?» Начинают говорить вещи, которые я совсем не люблю, типа: «Она списала, а ей пять, а я не списывала, а мне четыре». Разговор переводится в какую-то малоприятную тональность, которой я всегда стараюсь избежать.

Естественно, мне свойственно иметь иллюзии, что в наши времена этого не то чтобы совсем не было, но хотя бы было не столько и не так заметно. По крайней мере, кажется, не секрет, что за последние десять лет количество красных дипломов растет. Показатель ли это более высокого интеллектуального уровня нынешнего поколения студентов — не знаю, не берусь сказать, но преподаватели жалуются. Конечно, не в каждой группе это норма, но случаи такие довольно часты. Пожалуй, и это добавляет к моей нелюбви к сессии красок и оттенков.

— Что нужно учудить, чтобы пойти у Вас на пересдачу?

— Во-первых, нужно сказать что-нибудь вроде того, что Иван Грозный вместе с Владимиром Святым крестили Русь в XVI веке. То есть продемонстрировать, что ты в принципе не понимаешь, о чем идет речь, не знаешь, откуда списывать, даже когда есть возможность списать. Либо нужно поразить меня какой-нибудь вопиющей наглостью вроде «Я вообще не знаю, зачем мне это надо, и в гробу я видел Ваш предмет». Такого я тоже не люблю. Есть еще один способ, хотя, наверное, непедагогично об этом говорить... Если человек очень хочет пятерку, а отвечает на четыре с минусом, тогда по его просьбе я могу поставить неудовлетворительную оценку и принять пересдачу.

«Автомат» — мечта студента

— Ставите ли Вы оценки «автоматом»?

— «Автоматов» я не ставлю. Почему? Из вредности, наверное. С одной стороны, я не зверствую на экзамене. С другой стороны, я считаю, что именно за три дня перед экзаменом человек по большей части и формирует для себя окончательно цельную картину, систему и логику предмета, которые в результате и должны сохраниться в памяти. Он забудет какие-то факты, мелочи и детали, что в какой главе байроновского «Дон-Жуана», но система у него останется в голове. И мне кажется, что если остановиться на уровне прослушанных лекций, проработанных семинаров, но без этой последней подготовки, то это будет удар по формированию системы. Поэтому я думаю, что если человек хорошо работал, для него, как правило, во благо поработать и еще немножко и без проблем сдать экзамен. По крайней мере, на меня пока не обижались, что я не ставлю «автоматы» и мучаю всех на экзамене.

Анна Архангельская с выпускницами. Фото: Sinergia-lib.ru

— Многие преподаватели называют «автоматом» оценку, которая ставится уже в день экзамена, после трехдневной финальной подготовки, а иногда и после вытягивания билета, но без прослушивания ответа.

— Мне кажется, что в такой ситуации хорошему студенту это может быть даже обидно. По крайней мере, я знаю хороших студентов, которые на это обижались. Как всегда в моих поступках, в моем решении не ставить «автоматы» больше ощущений, чем логики. Может быть, со временем это изменится. Но сейчас я считаю, что экзамен должен быть сдан. Зачеты, может быть, я бы и ставила по результатам работы в семестре, но пока мне приходилось принимать зачеты только по лекционным курсам, а ставить автоматы за посещаемость — совершенно нелепая вещь.

Кто посещал — к экзамену готов?

— Если Вы впервые видите человека на экзамене, он имеет столько же шансов на высокую оценку, сколько посещавшие лекции и семинары?

— Да конечно же! Ради Бога! Я помню, что когда я начинала работать преподавателем, я даже говорила в своих группах: «Если вам неинтересно, вы вполне можете не ходить — если считаете, что прочитаете тексты из списка, учебник, и вам этого будет достаточно, чтобы сдать экзамен. Никаких претензий формального свойства я к вам иметь не буду».

Другое дело, что в силу обстоятельств после занятия определенной административной должности (заведующей учебной частью) я поняла, что в моих устах это может быть расценено как разрешение распространить эту вольность не только на мой предмет. А это неправильно: каждый преподаватель для себя сам решает этот вопрос.

Конечно, если я человека вижу в первый раз, мне будет более интересно посмотреть, как он владеет материалом, который я пытаюсь спросить. Если человек всё прочитал, всё понял и ориентируется — не вижу никаких оснований не поставить ему ту оценку, которой он заслуживает. По крайней мере, сводить личные счеты — «Ах, вы на мои семинары не ходили, я вам поставлю на балл ниже» — я считаю неправильным, недостойным, да и ненужным. Мы оцениваем знания, а не то, «ходил он на меня или не ходил».

— Было сказано, что если человек ходил на лекции, работал на семинарах, то ему легко будет сдать экзамен. Но часто учебная программа семестра разительно отличается от того, что выносится на экзамен. Хорошо, если треть вопросов звучит на лекциях, и хорошо, если четверть на семинарах. Не знаю, бывает ли так на других факультетах. Это нормально?

— Первое побуждение — сказать, что это ненормально и надо стремиться основные вещи охарактеризовать хотя бы на лекциях. Конечно, нельзя успеть объять необъятное и за 16-18 лекций и семинаров охватить всё. Но основные направления должны быть даны. С другой стороны, в связи с Болонской конвенцией всё время говорится о том, что и формат лекций, и формат занятий в группах должен быть иным. Большую часть курса студенты должны осваивать самостоятельно, приходя к преподавателю с вопросами по поводу прочитанного. Представьте: получает человек задание, читает текст и десять книжек про текст, приходит и говорит: «Профессор, я не понял одного...» Профессор на этот вопрос отвечает и дает следующее задание.

Наверное, нельзя вместить всё в лекции и семинары, но и, с другой стороны, неправильно, чтобы в экзаменационные билеты входило исключительно и только то, что было на лекциях и семинарах. Я прекрасно помню, как прекрасный Николай Алексеевич Федоров — чудесный Николай Алексеевич Федоров — замечательный Николай Алексеевич Федоров читал нам античную литературу. Весь семестр говорили о Греции. А по Риму он прочитал одну или две лекции, сказав: «А дальше вы сами». В итоге мы прекрасно знали Грецию, и никто так и не выучил Рим. Поэтому первый вопрос билета отвечали прекрасно, а второй — как могли. Когда настолько велик разрыв — это неправильно, мне кажется. С другой стороны, определенное количество текстов и проблем, полуобязательной, полудополнительной литературы должно оставаться для самостоятельной работы.

— Чего нельзя сделать за 18 семинаров, то можно за три дня?

— Но в идеале-то мы исходим из того, что у нас и 18 лекций, и 18 семинаров, и три дня. Тогда многое можно.

— Часто билеты с такими новостями — вроде незнакомых имен писателей, которые написали толстые романы, — появляются на последнем семинаре.

— Вот это неправильно. Список обязательной и дополнительной литературы должен быть дан в начале, на первой лекции. Если это историко-литературный курс — то список текстов. Перечень вопросов тоже должен появляться как можно раньше, хотя сама я, грешным делом, обычно порождаю его во второй половине семестра. Для себя я мотивирую это тем, что важно понять, что мы успеваем проговорить на лекциях, до самого ли конца мы дойдем, насколько дробно можно дать одни темы, насколько надо обобщить другие: как раз для того, чтобы не было разительных отличий между лекциями, семинарами и списком вопросов.

Фото: Sinergia-lib.ru

— Часто лектор — на своей волне, практические занятия — на своей волне, а список вопросов вообще зав. кафедрой составляет. Даже списки литературы сильно отличаются по одному и тому же предмету.

— Есть проблема, связанная с тем, что почти каждый курс, будь он лекционный или практический, в университете, как правило, авторский. То есть каждый преподаватель строит его, исходя из своих приоритетов, представлений, предпочтений, своего видения литературной ситуации или, например, фонетических школ. Например, я своим студентам в курсе древнерусской литературы даю гораздо больше работы с текстами, чем коллеги, которые предпочитают, допустим, обсуждение научной литературы — монографий и статей, или подробно рисуют на доске схему гипотезы Шахматова о происхождении «Повести временных лет», за которой я обычно отсылаю к учебнику. Действительно, каждому что-то более интересно, а что-то менее, и на семинарах хочется обсудить то, что греет душу, что дорого.

Думаю, стремиться надо к некоему разумному компромиссу. Должны быть учтены системные вещи, без которых нельзя, нравятся они или не нравятся. И в то же время должен быть определенный простор. Ситуация облегчается тем, что обычно экзамен принимает тот же преподаватель, который вел семинары. Это позволяет корректировать даже такие сложные случаи, когда билеты составляются заведующим кафедрой, допустим, давно уже не читающим именно этот курс. Но я согласна, что шок, иногда возникающий у студента на последней лекции или семинаре при получении списка вопросов, который изрядно отличается от всего, что было до того, — это сильное ощущение, и лучше бы нам этого избегать. Нервные клетки же не восстанавливаются.

Беседовала Александра Сопова

Продолжение следует...

Впервые опубликовано 12 января 2009 года