Сергий Круглов: священник и поэт
Отец Сергий Круглов родился в Красноярске в 1966 году. С 1993
года начал печатать свои стихи ,но в 1996 году, после крещения ,ушел из поэзии.
А в начале 2000-х годов вернулся - но уже в сане православного священника.
ДЕНЬ РЕЗИДЕНТА
Святителю отче Николае! Днесь тебя почитаем мы,
Пожилые разведчики-пенсионеры,
Как своего патрона. И не диво:
Был ты резидент- виртуоз, штирлиц во святой плоти,
Когда по светской легенде
Простоватого гнома-переростка в красном
Вошел в мир безбожной Европы,
Чтобы нести узельцы три игрушечного целлулоидного злата
Детям, хитро уминая лекарство
Заповедей Христовых
В плоть паточной нуги
Ежегодного хорошего поведения.
Когда кровавые акулы империализма
Тебя раскололи, о священнохитрче, - ты извернулся
И, оставив в их стервяжьих когтях
Шкурку своего доппльгенгера,
Сбежал в СССР.
О как ты мчался
В вьюжной финской ночи, как храпели,
Запрокинув рога на спину, четыре
Апокалиптических оленя,
Как скрипели, юзя по закатанному
Млечному Пути, добрые сани,
Как, не дрогнув
Узловатой крепкой старческой рукою, не моргнув голубым глазом,
Метко целился ты в снежную слепень
Верным своим серебряным маузером,
Сияющими фейерверками отбиваясь
От хриплой волчьей погони!
И здесь, в пропятой России, ты, Чудотворче,
На пару с Шефом своим, Искуснохитрецом Богом,
Новое явил чудо:
Изловив злого рецидивиста,
Языческого хтонического брадатого людоеда Мраза,
Вы его распотрошили, перевербовали,
И под его личиной,
Всё по той же почти, немного подкорректированной легенде,
Ты стал действовать снова,
И засияли по всей Руси твои ёлки,
И заплясали плюшевые зайцы,
Запахло смирной, хвоёй и райским мандарином,
Забили малиновым благовестом куранты,
Засияли восьмерично лазурным рубиновые пентакли,
И зарычали пугливо, поджали хвост чёрные маруси,
И в злых напевах ведьмы-пересылки
Переломился, дал петуха голос,
И затеплились в воинствующей атеистической сугробовой тьме окна
Сказочных избушек! И велия милость,
Сострадание, смирение, дружба, честность, жертвенность, радость,
Вера, любовь и надежда
Вошли к детдомовским коммунным сиротам
Преддверием Рождества.
Поэтому в зиму трижды -
На Николу Зимнего, в Новый год и на Рождество Христово -
Мы, пенсионеры, бывшие разведчики,
Бойцы невидимого фронта добра,
Собираемся в кругу детей своих и внуков,
Подымаем свои бокалы, кто со спиртом, кто со слезою,
И из всех силёнок пожилых сердец славим
Профессиональный свой праздник,
Великое искусство небесной разведки,
Правило веры и образ кротости,
Мы, старая гвардия, не умираем, но сдаемся
На милость Победителя Бога,
Сдаем ему все наши пароли и явки
(Словом, делом, помышлением,
Чувством, толком , расстановкой),
И, поя Тому застольное «Аллилуйя!»,
Не забываем и припев песни:
«Радуйся, Николае, великий Чудотворче!»
23.12.2008г.
ЕДИНОРОГ И ДЕВА
Тёмным переулком идет она
почистилась в очередной раз
как ноет зажимает низ живота
хотя врач был спец
маратик всё проплатил
козёл
хотя почему козёл бывают вообще козлы
маратик не бьёт но и денег нет
и не будет
месяц работать за так за долги
врач сказал: всё
матку можешь подарить -
детей тебе теперь не видать
детей блин детей
каких там детей
как это: детей
мама мама кто там на небе есть
мама отвернись не смотри на меня
смотрит вверх
над переулком в аспидной темноте
ярче реклам жгут ночь
четыре звезды
три маленьких вокруг большой
большая - гляди: это звезда полынь
(мама говорила такая всходит к войне
мерещится ё-моё
нюхнуть но нет денег на кокс)
грозно сияет вращается
звезда полынь
не лучи - копья иглы мечи
возмездие-звезда справедливость-звезда
гейм почти овер
грозно спрашивает карающая звезда
у маленьких трех: что
сделаю Я фанту сему?
(сердце потекло вниз
красная вода в глазах)
три маленькие звезды
три леденцовых малыша
встали вокруг большой говорят
безгубыми ртами плачут выжженными солью очами:
нет Христе нет
только не маме только не маме
чур не считово! мы
так не играем
и звезда стремительно
рушится вниз в переулок
и грозная тень -
чудовище во лбу
острый прободающий рог -
затмила неон
окон глухих огни
выросла на кирпичной стене
приблизилась неумолимо
она бежала изо всех сил
(проклятый каблук хрясь
сердце порвано в хрип )
лужи фонари
все как в кино но какое на хрен кино
жить! жить! жизнь
что ты такое жизнь
кто ты такая за что!
нет! квадратно ухмыльнулся: да
выросший впереди бетон
(сзади - грохот копыт
рог ломающий позвонок) -
это тупик
как в книжке или в кино:
«внезапно безразличие овладело ей» --
как в книжке или в кино
жизнь ты чужая жизнь
жадно спешила жить чужим
своей - не успела пожить
свою - не умела узнать
вот и вся вина (приговор: виновна)
внезапно
безразличие овладело ей - на долю
секунды
-- и острое горячее жалкое
хлынуло вверх туда
где было когда-то сердце
мама мама! кто там на небе есть
мама повернись посмотри на меня
скорчилась под стеной
лицо закрыла локтем
и тихо приблизившийся грозный единорог
осторожно ласково возложил
на колени в драных - шов пополз - сетчатых чулках
серебристую седую главу
11.10.2008
Клеймо иконы «Преподобный Сергий в житии»
Глянул в окно, в вечернюю синь - небо
До окоёма покрыто стаями
Белых птиц! к югу, из осени,
К Солнцу Правды
Лёт свой вершат победный.
И Голос рек:
«Как эти птицы, любимиче Мой, умножатся
Ученики твои
В монастырских обителях светлых,
Сергие, на Руси!»
«Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе!
Но...вот пролетели,
Скрылись... о Жизнодавче,
Что это?! это - отколе?!
Вслед им ползёт пернатая туча вполнеба -
Черносмрадные враны летят!
Боже, гляди: жирные, лёт их свинцов,
Блесые очи слепы,
В перьях кишат паразиты,
Хриплый их харк затмил
Стаи сияющей свет.
Мзглы над Русью крыло, нечем дышать!
Милый мой Боже, - тако
Ведь да не буди, не буди?!!»
Голос молчал. Небо
Не выдержало - заплакало
Ржавым октябрьским дождем,
По-детски лицо уткнув
В ворохи комариной листвы,
В лапы седые елей,
В мох, в прель, по щекам размазывая
Бурую грязь, тягучие
Сопли веков.
В пол земляной кельи
Пал, плачешь и ты, Сергие,
Отче наш преподобне,
Игумен всея Руси,
Игумен всея тоски, песни,
Игумен всех слез, всего низкого неба,
Всех сирых полей, рощ,
Тягучих берёзовых снов, огненных пробуждений,
Игумен всей нашей веры, нашего хмеля,
Всех наших постов, отречений, вил,
Впоротых в брюхо времён,
Игумен смиренья и тихой, бледной нашей любви.
Не плачь, преподобне! вон, видишь -
Дождь перестал, иссяк,
Миновала и черная туча ворон, а за нею -
Что там в полоске заката?
Три маленьких, смелых, отчаянных,
Три вестника
Милости Божией к нам,
Взоры их ясны и строги, грудки их светятся алым, -
Отче! это летят снегири.
О снегири!
Русские фениксы, верные слуги
Чистой, снежной, суровой,
Убеляющей грязь, тлен,
Справедливой зимы, - предтечи
Вечной весны!
8.10.2008.
НАТАН БЕСЕДУЕТ СО СТАРИКОМ ПОРТНЫМ, ПОШИВШИМ ЕМУ РЯСУ
«Конец времен»! вы мне
Будете говорить!..
«Календарный вопрос!»...Эти ваши
Церковные заморочки! Хотите,
Я вам скажу , как пожилой человек,
Который что-то понял на этом свете?
Да, юноша, конец времён, всё верно.
Но времена в конце не исчезнут -
Вот вспомните мои слова! - вовсе
Не исчезнут! Они немного
Сдвинутся и совпадут. Как бы это...
Простите, юноша, вы ведь,
Если не ошибаюсь, - еврей?
Ну так вот, вы - православный священник,
А я - старый атеист, боящийся Б-га -
Б-г ведь есть Б-г и атеистов,
Атеисты - тоже семя
Аврагама, Ицхака и Яакова, верно? -
И мы оба - евреи, так что вы поймёте:
Что, вы ели в детстве щуку?
Так вот, когда придет конец миру,
Эти ваши старый и новый стили
Совпадут, словно
Шкура и начинка! А куда, говорите,
Денутся тринадцать эти
Дней разницы? - я с вас смеюсь, право!
Я атеист, а вы священник,
И вам ли не знать такие вещи!
Как добрая мама отделяет нежное мясо,
А щучьи кости и все это,
Все эти клипот, весь мусор,
Чтоб дитя кушало и не накололось, -
Как всё это она бросает в помойку,
Так всё зло этого мира,
От убийства Гевеля до близнецов-башен,
От золотого тельца до Шоа,
От первой гордыни до последнего скотства,
Б-г таки упихает
В эти тринадцать дней сентября
И выбросит вон!»
«Но как же!
Ведь зло и грех нарастают в этом мире,
Скудеет вера, любви не видно,
Все меньше в этой рыбе доброго мяса,
И почти уже не осталось, -
Что из такого дерьма приготовишь!
«Да что вы, юноша ! верьте:
В мире нарастает святость,
И святых много, - вспомните Элиягу,
Как он жаловался в пещере!..
Б-жественные искры не гаснут:
Они живут и пламенеют,
И из них возгорится пламя
Новой жизни и нового утра.
А то, что мы с вами
Святости не видим...так это
Беда наших глаз, и только,
Бедных наших глаз, треклятых,
В катаракте, с отслоившейся сетчаткой!..
Вы верите мне?»
«Хотел бы верить...
Про слепоту вы, пожалуй, правы...»
«Прав!...да и это не вся правда...»
«Не вся?»
«Конечно.
Вся правда - в том. что
Эти мои глаза не видят уж четверть века,
Но шить-то это мне не мешает.
А? у вас есть что-то сказать за вашу рясу,
Молодой человек?»
Натан только
Сглотнул и покачал головой: а ведь верно -
Пошита ряса просто шикарно!..
«Ну так что вы сидите?
Идите - и не думайте много
Ни о чем таком - и даже
О своей слепоте. Пусть она вам не мешает
Хорошо делать ваше дело».
Идя домой, Натан улыбался,
Перепрыгивал через осенние лужи,
Рассеянно кланялся знакомым, прихожанам,
Сквозь пакет ощупывал рясу:
Надо же, синтетика, дешёвка -
А выглядит шёлком! Не хуже,
Чем у отца благочинного! Завтра,
Завтра Натан её наденет -
Завтра индикт, церковное новолетье,
Венец лета благости Божьей,
Четырнадцатого по новому, первого -
По старому стилю.
12.08.2008.
ЗАБОЛОЦКИЙ , ИМХО
Это был святой, которому
Проповедовали птицы.
Скромный, печальный
Советский святой
В душе, как в пальто, застегнутой,
Тёплой,
Непроницаемой для небесного ветра.
Когда она взвивала полы, рвалась
В горнее,
Он успокаивал: тише, тише,
Псиша, псиша!...
Кто, сказано, хочет из вас быть первым -
Будь всем слуга.
Вот так и он: слуга
Умиранию рощи,
Ливням навзрыд лета,
Старению реки,
Тревогам сирени,
Воробьиным фабричным мечтам народа.
Потрогал звезды, перебрал миры - и осторожно
Поставил на место: не время.
Человек-колодец: все звезды внутри.
Чтобы увидеть их в знойный полдень
Двадцатого российского века,
Надо медленно, осторожно
Спуститься поглубже и там
Ждать. Искусство ожидания.
Его просодия позднего периода
Не вершина - ступенька.
Крашеная, дачная, нагреты плахи,
Седой одуванчик щели крыльца прободал своей сталью,
Трава двора, облако, тень, котёнок.
Крепка, широка, не скрипнет.
На такую не страшно
Стать босыми пробитыми ступнями
У двери, и стучаться.
13.06.2008г.
* * * *
Душе, душе моя,
Душе блудная, утоплая!
Аль не велено ли тебе было блюстися, сохранятися,
На крутых берегах не игратися?
Не знала ты,гордая душе, сроду
Ни чину, ни броду, полезла в воду!
Не стыдилася отца-матери,
Не послушалась слова Божьего,
Заголив телеса, плескалась с девками,
С ефиопками, мавками-бесовками!
Вот лежишь на дне, губами стылыми, голыми
Господу пузыришь-слезишь потопными глаголами:
"Беззаконновала, неправдовала, -
К Тебе, Рыбаче мой, из глубины воззвала!
Уж как я душа бедная, утоплая, горючая,
От тины-ржы бухлая, вонючая.
Позабило горло мне взвесь-аллювием,
Конский влас язвит мне сизо лоно клювием.
Как в печёнках моих червь поядает, не усыпает,
Зелена река-тоска не угасает.
Как терзают раки мои лядвея,
Уж протешут меня полма-надвое.
Как сосал мне груди сом,
Щекотал своим усом.
Как и пили мои глазоньки пиявицы,
Как пилила сухожилочки пила-водоросль.
Водомерка надо мною бег стремит в высоте,
Зрит меня в сраме и наготе.
Ты услышь мой плач, сырой да худой,
Выуди меня золотой удой !"
А Господь по берегу похаживает,
На омут-стынь будто и не посматривает,
Соболиные брови всё похмуривает,
Томит душеньку-слизь, испытывает.
А и Сам-то плетёт сети шелковые,
Уду ладит снастную, крюкастую,
Уду ладит, ворчит-приговаривает:
"Вот уж как ещё раз Меня да не послушаешь,
Как пойдёшь, без ума смеяся, купатися, -
Вот годи! тогда не пощажу,
Судом праведным тебя засужу,
Отдам тебя ужам - спекулаторам-сторожам,
Пустят тя по кругу, стерлядью дочь,
Разнесут косточки на четыре волны!
Ну давай, подплывай, хайло разевай,
Хайло пузырявое, гнилой роток,
Лови в роток сталь-востёр крючок,
Крючок глотай, да не спрашивай,
На какого уловлю тебя, душа, червя,
На того ли на сладкого опарыша,
На Моё ли сырое кровь-серденько".
