Мистерия Байрона
Пожалуй, за последние годы это первое мощное по силе и эмоциям театральное произведение на христианскую тему (впрочем, у него есть свои истоки, о чем чуть позже). С православными песнопениями. С темой первородного греха первых людей, семейства Адама и Евы, изгнанных из рая. Темой братоубийства. И темой грядущего Христа, который искупит грех человечества.
Прекрасна работа актеров. Центральная роль Каина в исполнении Кирилла Гребенщикова – событие большого масштаба. Великолепно работает Александр Лаптий – Люцифер. Прекрасны женские роли – Ада Ольги Баландиной, Ева Гузель Ширяевой и Селла Елены Михальчук. В контрасте с порывистым и неуемным Каином его тихий светозарный брат Авель в прекрасном исполнении Олега Малахова. Гармонично вписывается в общий ансамбль и роль Адама в исполнении Сергея Ганина и Ангела Господня – Георгия Фетисова. Вообще актерский ансамбль – главный аргумент в пользу этого спектакля.
«Школа драматического искусства», этот замечательный и очень необычный театр, был создан известным у нас и во всем мире режиссером Анатолием Васильевым, который в 90-е годы еще в своей студии на Поварской разрабатывал идею мистериального театра, театра высоких проблем духа.
Вместе с известным композитором Владимиром Мартыновым, человеком глубоко православным, написавшем музыку к мистерии «Плач Иеремии», Анатолий Васильев осуществил постановку, которая тогда, в середине 90-х, выглядела весьма необычно. Словно это был и не театр вовсе, где вам с одной стороны что-то показывают, а с другой вы на это смотрите, а некое закрытое самодостаточное мистериальное действо, живущее и развивающееся внутри самого себя и по своим собственным художественным и духовным законам. Да, это была мистерия, которая в своих древних истоках родилась как действо посвященных. Так было и здесь. Исполнители были посвящены в некоторые тайные смыслы и ритуалы, о которых совсем ничего не было известно зрителю.
В «Плаче Иеремии» был занят прекрасный хор ансамбля древнерусской духовной музыки «Сирин», который действовал как единый соборный организм священнослужителей и монахов, оплакивающих падение некогда несокрушимого града Иерусалима.
Сценограф Игорь Попов, постоянный соавтор Анатолия Васильева, создал прекрасную декорацию. Стену плача с вырезанными окнами, в которых зажигались свечи, наклоненную под углом к полу сцены. Падающую стену, олицетворяющую падение некогда гордого и святого города. Потом эта знаменитая стена стала частью архитектурного решения нового здания театра. спроектированного по проекту Анатолия Васильева и Игоря Попова, на Сретенке. Это очень необычное и красивое здание театра было построено в самом начале нового века. Структуру квартала Сретенки Васильев и Попов сохранили и спроектировали угловое здание, в основу которого легла архитектурная идея базилики. На крыше возвышается башня шекспировского театра «Глобус» в уменьшенном размере.
От современного московского «новодела» здание театра «Школа драматического искусства» отличается своим изяществом и вкусом. Тот же белый цвет, и снаружи и внутри, придает зданию легкость и чистоту. Большие стеклянные окна и стеклянная крыша размыкают пространство, уводя взор в простор улицы и высоту неба. А на крыше здания был построен действующий храм.
В 2012 году театру Школа драматического искусства исполнилось 25 лет. За эти годы многое произошло. Остались в прошлом интереснейшие эксперименты Васильева со своими учениками и актерами на Поварской, перенесенные в дальнейшем и на Сретенку. Осталась в прошлом заветная мечта Васильева написать на фронтоне «Школьный театр» вместо «Школы драматического искусства», что должно было указывать на новое назначение и традиции васильевского создания. Ведь школьный театр, существовавший при духовных семинариях в XVIII веке, был очень тесно связан с религиозными истоками, разыгрывал фарсы и моралитэ на сюжеты Старого и Нового завета.
Анатолий Васильев первым в нашей стране был одержим идеей театра, базирующегося на духовных проблемах. Он всегда говорил, что его больше интересуют построения вертикальные, а не горизонтальные. То есть связь человека с Богом и высшими идеями, а не житейские взаимоотношения между людьми.
Шесть лет назад из-за конфликта с Юрием Лужковым у Васильева отобрали помещение на Поварской, причем сделали это в довольно унизительной форме. Лужкову и тогдашнему руководителю Комитета по культуре было безразлично, что такой режиссер как Васильев – явление уникальное и требующее особого подхода. Васильев на действия властей ответил резко. Он оставил свой театр и уехал жить и работать в Европу, где его давно и хорошо знали. Свой отъезд он назвал «добровольным изгнанием».
Главным режиссером театра с подачи Васильева был назначен его лучший ученик, ведущий актер труппы Игорь Яцко, к тому времени уже пробовавший свои силы в режиссуре. Он начал ставить спектакли с васильевскими актерами, которые за долгие годы ученичества и экспериментов приобрели прекрасную школу и выучку. Точности ради следует сказать, что школа эта была не совсем традиционной. Она базировалась на личном уникальном открытии Васильева в той области актерской психотехники, которую он сам назвал «игровыми структурами». Сейчас не будем в это углубляться. Потому что это вопрос сложный и особый. Скажем только главное: такой школой владеют только васильевские ученики и больше никто. Ни в каком другом театре вы не встретите эту особую и необычную манеру игры, основанную на тех самых вертикальных построениях, о которых уже говорилось. То есть на связи актера с Высшим началом, Богом.
Итак, Игорь Яцко после отъезда учителя начал ставить уже самостоятельные спектакли в духе и традициях Анатолия Васильева. Репертуар был необычный: «Кориолан» Шекспира, «Каменный ангел» М.Цветаевой, «Саломея» О.Уайльльда. Все эти постановки, каждая из которых была по своему значительной и интересной, словно копили силы для чего-то главного. Этим главным и стал байроновский «Каин».
Чем отличается спектакль Яцко от спектаклей его учителя? В сути своей это тот же самый театр, размышляющий о духовных проблемах, театр вертикальных построений и особой психотехники игровых структур. Но он все же отличается одним важным и принципиальным качеством. Это не эзотерическое зрелище для посвященных., это открытый, очень сильный по своим эмоциям и актерскому проживанию театр. обращенный к зрителю. Яцко всегда считал, что секреты школы Васильева надо не закрывать, а открывать. И в этом был, несомненно, прав. У достойного учителя достойный ученик, который помогает лучше понять и самого учителя.
В спектакле использованы фрагменты декораций Игоря Попова, костюмы и реквизит из прошлых постановок Анатолия Васильева : «Плач Иеремии» (1996), «Моцарт и Сальери» (2000), «Илиада. Песнь XXIII. Погребение Патрокла. Игры» (1997-2004).
В финале спектакля после того как некогда дерзкий, бросающий Господу вызов Каин (К.Гребенщиков) теперь в холщевом рубище, раздавленный совершенным преступлением, в сопровождении верной Ады (О.Баландина) уйдет от людей в пустыню, на сцене появится хор, который сопровождал своими песнопениями все действие. Хор исполнит распев о хвалении Господа и выпустит белых голубей, символ Духа Святого, которые поднимутся к колосникам, и так завершат этот взволнованный, страстный рассказ о грехе и его возможном искуплении.
Читайте также:
