Анатомия памяти. Ч.2

Еще важнее другая сторона дела. Невозможно понимать анатомический субстрат памяти как следы или отпечатки в одной только клетке, ибо в памяти должны запечатлеваться следы психических актов, которые всегда сложны и предполагают участие множества клеток и ассоциативных волокон... В течение целой жизни в мозгу происходит совершенно неисчислимое количество таких динамических ассоциаций, беспрестанно сменяющихся. Число их так же безмерно, как число метров от Земли до Сириуса. А число мозговых клеток, хотя и очень велико (6 миллиардов по Майнерту), но все-таки совершенно ничтожно по сравнению с числом психических процессов, которые, как предполагается, запечатлеваются в них. Именно поэтому в памяти сохраняется только кое-что, наиболее яркое, и совершенно невозможно допустить, чтобы мозг мог сохранить навсегда все мельчайшие события нашей жизни со всеми их деталями, их чувственной окраской и нравственной оценкой.

Поэтому необходимо признать, что, кроме мозга должен быть и другой, гораздо более важный и могучий субстрат памяти. И мы считаем таким субстратом дух человеческий, в котором навеки отпечатлеваются все наши психофизические акты. Для проявления духа нет никаких норм времени, не нужна никакая последовательность и причинная связь воспроизведения в памяти пережитого, необходимая для функций мозга.

Дух сразу обнимает все и мгновенно воспроизводит все в его целостности.

В дополнение к этому нашему мнению уместно привести ценные слова Рише: «Дух может работать без ведома сознания о его работе, очень сложные интеллектуальные операции проходят мимо нашего сознания. Целый мир неведомых для нас идей трепещет в нас». Вероятно, ни одно воспоминание о прошедшем не изглаживается. Сознание многое забывает, память ничего не забывает. Все множество старых образов сохраняется почти без изменений, хотя они исчезли из сознания. Ибо бессознательное бодрствует. Если принять, что в духе хранится в полной неприкосновенности все богатство памяти, то становятся понятными удивительные явления гипермнезии, сообщаемые многими авторами. ...

Один ростовский крестьянин в лихорадочном бреду начал вдруг произносить на греческом языке случайно слышанные им 60 лет назад начальные слова Евангелия от Иоанна, а Сенека упоминает об одной крестьянке, в лихорадочном бреду произносившей сирийские, халдейские и еврейские слова, случайно услышанные ею от одного ученого, у которого она жила маленькой девочкой. Даже у идиотов наблюдали не только гипермнезию, но и удивительные проявления скрытой сознательной жизни.

Маудсли в своем сочинении «Физиология и патологии души» говорит: «Необыкновенная память некоторых идиотов, несмотря на                     ограниченность их ума, повторяющих с величайшей точностью длиннейшие повествования, дает еще одно доказательство в пользу такой бессознательной деятельности души. А свойство и способ обнаружения многими идиотами, находящимися в состоянии возбуждения, например, вызываемого сильным горем или другими причинами (например, последней вспышкой угасающей жизни), способностей к такой душевной жизни, к которой они сделались, по-видимому, навсегда не способными, указывает на то, что многое такое, что они не могут высказать, воспринимается ими и оставляет в их душе следы.

Нельзя найти слов для выражения всей справедливости истины, что наше сознание не обнимает нашей души. Сознание не может дать нам отчета в том, как образуются эти следы и как они могут пребывать в душе нашей в скрытом состоянии.

...Свидетельством Священного Писания утверждается правильность нашего объяснения памяти. Разговор царя Саула с призраком пророка Самуила, которого вызывала для него асидотская волшебница (1 Цар. 28, 13 - 15), свидетельствует о том, что в духе Самуила после его смерти сохранились все воспоминания о его военной жизни, все способности ума, воли и чувства. Это же несомненно относительно Моисея и Илии, явившихся при Преображении Господнем на Фаворе.

Как могли бы являться умершие своим близким и говорить с ними, если бы в их духе не сохранились все воспоминания о земной жизни? Маленький брат видел и слышал своего умершего брата, который звал его к себе. Маленькая девочка видела и слышала свою умершую тетю Луизу, много раз являвшуюся ей и звавшую ее в загробный мир. Отец митрополита Филарета предсказал ему смерть 19го числа. Этот перечень нетрудно продолжить.