Поруганные святыни и потерянные иллюзии
Мы живём в мире, в котором можно легко не замечать присутствие Бога. Атеистическая эпоха приучила нас воспринимать природную среду как своего рода духовную пустыню. А до этого мир представал, наполненный языческими персонажами, живущий своей внутренней духовной (бесовской) жизнью, вторжение человека в которую, как правило, не приветствовалось. Отсюда необходимость жертв – как выторговывание права на использование мирового пространства.
Христианство сделало человека свободным и подарило ему весь мир. В христианском мировоззрении мир создан благим Творцом и осенен Божиим присутствием. Но при этом наш нынешний мир является падшим. В котором о Боге можно забыть. От Бога можно отвернуться. А отвернувшись от Бога, приближаешься к сатане. Богоотступники притягивают бесов, дают им удел в мировом пространстве. Человеческая история настолько наполнена богоотступничеством, что сатана получил имя князя мира сего. Теперь мир нуждается в освящении. В возвращении к Богу.
И, ставя поклонный крест, мы свидетельствуем, что такое возвращение состоялось. Крест объединяет нашу память (часть человеческой истории) одновременно и с обращением к Богу и с местом в пространстве. Крест восстанавливает гармонию мироздания, связывая воедино духовный, физический и культурный миры. Устанавливая крест, мы отвергаемся сатаны. Обретая знак, побуждающий обратиться к Богу, мы наполняем памятью о Боге нашу житейскую среду.
Здесь важно следующее: крест устанавливается людьми. Он нужен человеку, и именно через нашу реакцию на крест совершается возвращение мира Богу. Само по себе наличие крестов не сделает мир более христианским.
Об этом мы иногда забываем. Нам кажется, что чем больше будет установлено крестов, тем лучше. Что с помощью крестов можно застолбить пространство для христианской культуры. При этом мы меняем местами блоки в логической зависимости.
Крест – это опора для христианина. Идя по миру, христианин держится за крест, не давая себе забыть, что Бог может всё, а без Бога «не можете творити ничесоже». Как писал апостол Павел: «Мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Эллинов безумие, для самих же призванных, Иудеев и Эллинов, Христа, Божию силу и Божию премудрость» (1 Кор.1, 23-24). Предстоя кресту, мы оказываемся у ног распятого Господа, и, осознавая, кто мы и перед Кем стоим, получаем помощь всемогущего Бога. Но, по тем же словам Апостола, для Иудеев и Эллинов, то есть для всех, кто не принял Христа, крест оказывается или соблазном или безумием.
Поставив крест среди тех, кто не является христианами, мы выносим свою святыню на поругание. Это может проявиться не сразу. Культурные люди отличаются тем, что не реагируют на провокацию, а крест для атеиста или язычника – несомненная провокация. Как только культура теряется (что ныне происходит повсеместно), человек лишается тормозов и начинает проявлять самые вульгарные формы реакции.
Отсюда мы можем понять, что представляет собой поднявшаяся в последнее время волна кощунств (спиливание крестов, пачкание храмов и т.д.). С точки зрения истории это – фиксация духовного состояния современного российского общества.
Долгое время мы делали вид, что Россию можно снова считать христианской страной. Что наши граждане тяготеют к православному мировоззрению; им не хватает только ревностного пастырского окормления, каких-то навыков духовной практики, а если это обеспечить, то прервавшуюся за время коммунистического безбожия преемственность можно считать восстановленной. И поэтому повсеместно можно использовать опробованные историей методы христианизации социальной среды – в том числе и установку поклонных крестов: мы просто восстанавливаем утраченное, воссоздаем культурное православное пространство, традиционное для России.
Теперь очевидно, что подобные рассуждения – не более чем самообман и иллюзии. В прежней России кресты ставил православный народ. В нынешней России православного народа нет.
Не стоит списывать происходящий вандализм на то, что так могут вести себя только культурно убогие или находящиеся под воздействием бесов люди. Те, кто творят подобное, скорее всего, действительно таковы. Но возможным это стало лишь в силу осознания, что в целом народ «не холоден и не горяч». Что люди или индифферентны, или, даже при условии своего сочувственного отношения к Православию, не готовы деятельностно защищать православные ценности и святыни.
Спиливаемые кресты не являются для массы живущих рядом с ними чем-то жизненно необходимым. Люди не нуждались и не нуждаются в христианизации окружающего их пространства – как физического, так и культурного. Мы живём всё более по-язычески. И большинство населения это устраивает.
Установленные кресты не были ответом на потребность снизу. Мы имитировали православную социальную жизнь, и расплачиваемся за это. Теперь вопрос стоит так: хватит ли православного народа, чтобы защитить все имеющиеся у нас сегодня святыни. Реальность падшего мира сурова: те святыни, за которые окажется некому радеть, будут утрачены. В этом тоже есть нечто вразумляющее: всё, в том числе и среда – культурная, символическая, духовная, - начинается с человеческого сердца. Православие приходит в мир изнутри человека. Если его не будет в нашем сердце, то и в мире его не останется.
