Священномученик Сергий Мечев в воспоминаниях Маргариты Михайловны Келлер

Я рано осталась круглой сиротой, жили мы с сестрой [Ириной] у бабушки, которая нас любила, но любовь свою проявляла редко. Росли мы предоставленные самим себе и замкнутые в себе. Друг друга мы очень любили, но каждый жил своей жизнью и был одинок. Порой как было тоскливо без ласки родительской и любви; когда меня никто не видел, я горько плакала и звала: «Мамочка, где ты?» Сестра еще в детстве потеряла веру; чувствуя себя одинокой, попросила нашу двоюродную сестру Киру, чтобы она занялась мной. «Может, Маргарита, веруя в Бога, будет счастливее меня», — сказала она. Кира своей доброй, чуткой душой пожалела меня и привела в церковь на Маросейку. Это было весной 1923 года, мне было тогда 12 лет. Пришли мы Великим постом поговеть (Кира, Наташа и я). Церковь была полна народа. Через всю церковь в ризницу тянулась очередь на исповедь. Исповедовал Батюшка отец Алексий. «Вы к кому пойдете на исповедь, к Батюшке или к отцу Сергию?» — спросила Кира. «К отцу Сергию», — ответила я. Мы встали в главном приделе вперед. Вскоре пришел отец Сергий, и я пошла к нему. Странной мне показалась моя первая исповедь у него. «Что это батюшка не про грехи спрашивает, а про мою жизнь» (с кем живу и т. п.), — подумала я. Не понимала я тогда, глупая, что он меня в свою семью принимает.

И так Кира, когда ходила в церковь, звала меня с собой, и я с удовольствием стала ходить с ней на Маросейку. «Вот какая у нас новая богомолка завелась», — сказал отец Сергий, и, как бывало, подойдешь после службы ко кресту, улыбнется, что-нибудь скажет, просфорочку даст. Как-то услыхала, что взрослые ходят к отцу Сергию разговаривать, захотелось и мне с ним побыть, поговорить. Прихожу к нему домой, лежит в своей комнатке бледный, больной (нехорошо с сердцем было). Села я рядом и поведала свою скорбь, свое одиночество: что нет у меня матери, нет ласки, любви родительской. Говорю, плачу, а он всей своей чуткой душой переживает мою скорбь: слезы так и текут из глаз, а сам меня по головке гладит. С какой любовью он принимал меня, когда придешь к нему: «Вот кто пришел ко мне, Маргаритка моя».

Помню, в воскресенье поехали к Батюшке на кладбище. Хорошо так бывало: собирались все свои, отец Сергий служил на батюшкиной могиле панихиду, после панихиды благословлял. Я стояла поодаль и смотрела. Вдруг отец Сергий подошел ко мне, взял за руки, сложил их на благословение и благословил меня, так он приучил меня подходить под благословение. Постепенно я привыкла и потянулась к нему, стала ходить на исповедь. С какой лаской, любовью всегда он принимал меня, и невольно душа открывалась ему, а он подробно все расспрашивал, очищая душу мою. Раз покаялась в худой мысли. «Какая мысль?» — сразу не смогла сказать... «Не можешь сказать, напиши». Собравшись духом, я покаялась в мысли. Какие бывали радостные минуты после исповеди и причастия, как легко было на душе, как радостно, легко было жить, хотелось всех любить. И так отец Сергий сказал мне ходить на исповедь через две недели, не любил, когда я долго не приходила, иногда сам заставлял исповедоваться, но это бывало редко, я сама обращалась к этому.

Помню как-то долго не шла на исповедь, а захотелось поговорить с ним, подхожу ко кресту и говорю об этом. «А ты когда исповедовалась?» Молчу, сама не знаю когда... «Вот когда придешь на исповедь, тогда и будем говорить». Так постепенно привязалась и горячо полюбила я отца своего, он заменил мне отца и мать, он согрел душу мою, и легко и радостно было жить с ним.

«Поближе, поближе ко мне, ты говори мне все, все...» И я открывала ему всю душу свою, и как легко было жить. Отец мой заботился не только о душе, а о всей жизни моей. Летом посылал за город, заставлял учиться, чтобы получить специальность. Помню, как мне досталось за без спросу брошенное учение: по болезни я много пропустила, отстала и потому не понимала, ученье стало мне в тягость. Я взяла и бросила его. Прихожу на исповедь, и досталось же мне за это. Я заплакала и рассказала, как мне трудно было учиться. Отец Сергий стал меня утешать: «Ну, ничего, ничего, придешь ко мне, поговорим». Вот прихожу, уж очень мне не хочется учиться, говорю, как мне трудно. «Ничего, вот поступишь снова на курсы, закончишь их и тогда придешь ко мне и скажешь! Вот и все, и кончено, кончено», — сказал отец Сергий решительно, застучав рукой по креслу. Послушалась, поступила, закончила курсы, пришла и сказала. И как же мы радовались вместе.

Прошли годы, шел 1929 год. Стояла уже осень. Я выросла, мне было 18 лет. Как-то прихожу на исповедь с холодным сердцем, говорю грех, который опять повторила. «Спасибо за хорошее поведение», — сказал отец Сергий холодно. Прошу благословения — не благословляет. Ухожу, как мне тяжело — неужели теперь так всегда и будет. Прихожу домой, креплюсь, втихомолку плачу. Прихожу на другой день в церковь, боюсь подойти под благословение. Решилась, подошла, молча благословил, на сердце стало полегче. Не выдержала, поделилась своим горем со своей сестрой Таней. Через несколько дней Таня говорит: «Отец Сергий тебе велел к нему прийти в субботу на исповедь». Пришла в субботу, поисповедовалась, и вновь вернулась беззаботная счастливая жизнь. Но большое горе, настоящее горе было не за горами. В ночь с 28 на 29 октября взяли нашего дорогого любимого отца. У меня жила подруга моя Тоня. Как-то приходит она из церкви, плачет и говорит: «Отца Сергия взяли!» Точно обухом ударили меня по голове: весь свет стал не таким — те же улицы, те же дома, [но] все не такое, всюду одиноко. Мы не могли сидеть дома, вечером пришли в церковь. В церкви было пусто и грустно. Уставшие и осиротелые мы вернулись домой. Так кончилось счастливое детство и юность. Началась новая пора жизни — серая, безрадостная молодость. Я ходила на работу, забывалась там, приходила уставшая, забывалась сном. «Что это с Маргаритой, сонная болезнь, что ли?» — говорила, недоумевая, сестра. Наконец меня порадовала весточка — отцу Сергию дали вольное поселение на три года. «Только бы ему хорошо было, — думала я, — пусть ездят, живут с ним близкие люди, а я как-нибудь проживу». Жить одной было трудно, около года прошло в забытье (в работе и сне), а потом стала жить [по принципу] «завтра, завтра, не сегодня, так ленивцы говорят». Изредка получала хорошие сердечные письма, отвечала тем же, но о жизни души своей ничего не писала. Вдруг получаю от отца Сергия заботливое письмо: «Ты дурака не валяй, ты должна исповедоваться и причащаться, тебе лучше ходить к отцу Борису». Стала ходить к отцу Борису и понемногу жить духовно, но и его вскоре не стало, осталась я снова одна. Через некоторое время Кира мне говорит: «Маргарита, отец Сергий хочет, чтобы ты к нему приехала».

Сердце не выдержало, и мы осенью 1932 года поехали с Кирой в Кадников. Мы задержались, приехали уже поздно вечером. Отец Сергий отворил нам дверь. «Что так долго? — спросил он. Увидев меня, воскликнул: — Маргарита, где твоя коса? Где твоя коса? Зачем ты обстриглась?» Я смущенно ответила, что у меня лезли волосы. «Ну, ничего, теперь мы будем их отпускать». Поговорив немного с нами, напоил чаем. Как хорошо, уютно, тепло было всем вместе. «Ну, завтра все будем исповедоваться, а кто не хочет, пусть отправляется обратно в Москву».

Было поздно, все улеглись спать. Утром отец Сергий поднял нас исповедоваться. Заметив, что на мне нет креста, спросил почему, надел крест и сказал: «Теперь будем носить». В этот день отец Сергий разговаривал с Зоей108, а мы с Евфросинией Николаевной  ходили на болото собирать клюкву. На другой день мы с Кирой пошли с отцом Сергием в лес за грибами. Он пошел первый, мы вышли немного попозже, шли полем. Увидев отца Сергия вдали около леса, я побежала к нему. Прибежала, запыхавшись, он стоял, радостно улыбаясь, и что-то ласково мне сказал, подошла Кира, и мы пошли в лес. Отец Сергий шел, разговаривая с Кирой, я шла, гуляя, впереди. Набрали грибов, отец Сергий положил наверх все белые, закрыв ими все остальные грибы. «Пусть думают, что я только белых набрал», — улыбаясь, сказал он. У меня была фотография отца Сергия, захотелось, чтобы и моя была у него. Вдруг он говорит: «Маргарита, давай я тебя сниму» — и снял. В тот же день я с ним ходила заказывать для меня лошадь. По дороге я ему рассказывала, как жила без него. «У тебя совсем чистая детская душа, тебе бы жить где-нибудь в тиши. Ты ходи в церковь к вечерним службам, а то твоя душа совсем завянет. Пение тебе доставит большое утешение в жизни. Утром, как проснешься, перекрестись и скажи: „Слава Тебе, показавшему нам свет». Когда мы вернулись домой, мне было до слез тяжело уезжать на следующий день: когда мы теперь увидимся, и я убежала плакать в комнату, где никого не было. Через некоторое время меня хватились, а мне не хотелось выходить заплаканной. Отец Сергий вошел зачем-то в комнату и там наткнулся на меня. «Я-то ее ищу, а она вон где, у меня», — сказал он ласково.

Стали молиться. «Ну, кто почитает?» — спросил отец Сергий. «А вот Маргарита почитает», — сказала Кира. «Я не умею, я не хочу!» — заупрямилась я. «Как? Как ты сказала? Сейчас же читай!» — сказал строго отец Сергий. Пришлось смириться и читать.

На следующий день я с тяжелой душой уехала домой, точно предчувствовала будущее горе — вскоре отца Сергия опять взяли, настали опять тяжелые дни, его сослали в лагеря на пять лет. Наконец пришла радостная весточка: отца Сергия перевели работать фельдшером.

Так шли молодые и безрадостные годы. Я работала, единственным утешением было пение. Как-то, проезжая на трамвае, я увидала объявление о приеме в школу медсестер. У меня с детства было тяготение к медицине, а тут еще появилось новое желание — окончить школу и поехать работать вместе с отцом Сергием и помогать ему. Я поступила в школу и воспрянула духом — у меня была цель, к которой я стремилась, и светлая надежда на будущее. Вскоре пришла радостная весть — вернулся отец Сергий. Поехала на дачу, где он был. Приезжаю, сидит окруженный своими в столовой в серенькой рубашке, остриженный, постаревший, но все то же дорогое лицо, те же проницающие душу глаза. Отец Сергий изменился не только внешне, но и внутренне: стал застенчивее, очень нервный, но любви в нем стало еще больше, и он стал нам еще ближе и дороже. Недолго я побывала у него, мало поговорила, он очень устал, но душу мою он согрел своей душевной теплотой.

Шла зима 1939 года. Отец Сергий работал в Калинине в поликлинике, по выходным иногда приезжал к нам. Трудно было достать билеты на дальние поезда, не так просто было занять место на верхней полке, где можно было выспаться. Меня приспособили к этому делу. Я была счастлива. «Пусть другие разговаривают, а мне как хорошо, займу место — отец Сергий всю ночь будет отдыхать». Радостная, проводив его и получив несколько теплых словечек, я бежала по пустынной Москве (бывало очень поздно). Так шло все хорошо.

Отец Сергий как-то говорит моим сестрам: «Что это Марго вы мне не покажете, все мельком». А мне говорит: «Марго, почему ты, как все, не придешь, не посидишь, не пообедаешь?» Я стою, ничего не понимаю. «Пускай Марго приедет ко мне», — сказал отец Сергий Симе. Сима послала меня к нему с книжкой, которую он просил.

Приезжаю, отец Сергий встречает у поезда, в ушанке, в валенках. Пошли, все покрыто белой пеленой (снегом). Вошли в лес. «Ну, Марго, давай исповедоваться». На ходу, как могла, покаялась. «Марго, если бы ты знала, если бы ты только знала, как я о тебе беспокоюсь». Там, в избе, напоил и накормил меня. Пошли на станцию. «Марго, а у меня валенки прохудились».

Приехала в Москву, с радостью купила валенки. Отец Сергий был доволен: «Какие хорошие валенки мне Марго купила».

Пришла весна, трудно было жить без отца, опять распустилась, а он тут как тут: прихожу к Тане, он сидит у нее. «Марго, ты хочешь исповедоваться?» «Без тебя духовно жить не могу», — думалось мне. «Нет», — отвечаю я. «Приезжай ко мне в отпуск». Это было мне по душе, говорю: «Спасибо».

Пришел отпуск, приехали на дачу. Жила с сестрами на одной даче, отец Сергий с ребятами — на другой. Отец Сергий вскоре уехал на Селигер с Зиной и Валей кататься на лодке. А мы, обе дачи, гуляли, купались в речке и даже в воде снимались.

Приехал отец Сергий, стал нас по очереди звать к себе. Что-то моя очередь никак не дойдет, думала я с нетерпением. Когда уже перестала ждать, как-то вечером пришла Лизочка: «Марго, папа зовет».

Прихожу поздно, Евфросиния Николаевна убирает со стола, отец Сергий сидит за столом. «Ну, давай, Марго, с тобой поговорим». Застигнутая врасплох, я ни с места. «Кому, мне? Мне ты не скажешь?» — ласково-укоряюще сказал отец Сергий. Вся душа сразу потянулась к нему. «Мне сейчас трудно, я не приготовилась». «Ну, ничего, приходи завтра утром, пойдем встречать Алешу, ребята впереди, мы с тобой позади и поговорим», — сказал он ласково, отпуская меня.

Утром пришла к отцу Сергию, встретили Алешу и пошли в лес разговаривать. На этот раз <…> отец Сергий полушутливо сказал: «Тебя бы за это следовало как следует хворостиной». [Прибавил]: «Вот, возможно, будет война, тебя возьмут; если убьют, то это ничего. Только смотри не забалуй у меня, тогда я тебя хворостиной, так и знай — хворостиной, я имею на это полное право, да, я имею на это полное право». Поисповедоваться не успела, надо было уезжать. «Марго, ты приезжай под Москву, я буду там», — сказал отец Сергий мне.

Когда была под Москвой, отец Сергий говорит: «Марго, я не знаю, у кого мне в Москве остановиться». — «А у меня, я стерегу у Тани квартиру, все уехали». Он обрадовался: «Ты встречай меня, я приеду».

Встретила, приехали, оставила отца Сергия с Кирой, а сама поехала по делам дальше. Отец Сергий прожил у меня около недели, было очень хорошо — дел целая куча: отца Сергия кормить, принимать гостей, с ним по гостям ездить. «Марго, ты понимаешь, мне люди, люди нужны», — сказал отец Сергий.

Помню один вечер: сидели мы в столовой, пили чай, разговаривали, уютно, хорошо было. Я выпалила: «А я донор». — «Кто тебе разрешил?» Я посмеиваюсь, тогда отец Сергий уже строго: «Кто тебе разрешил быть донором?» Тогда я поняла, в чем дело, что не имею права без благословения, и стала объяснять, как было дело.

Потом отец Сергий разговаривал в Таниной комнате. Было уже около первого часу ночи. Вдруг отец Сергий зовет меня и говорит: «Марго, давай с тобой поговорим». — «Да уж поздно, Вы устали, какие там разговоры». — «Садись, поговорим». Сажусь. «Марго, тебе Вася нравится?» — «Да». — «А ты его любишь?» — «Нет». — «А ты бы пошла бы за него замуж?» — «Нет». Поговорили немножко, отец Сергий сказал: «Завтра поисповедуешься, а сейчас будем спать».

Так прошло несколько счастливых дней. Уезжая, отец Сергий сказал: «Марго, приезжай ко мне через месяц». Приехала под преподобного Сергия, остановилась у Феди. Пришел отец Сергий. «Марго, а я тебя ждал в поликлинике». Помолившись, разошлись, осталась я с отцом Сергием. «Ну, Марго, давай исповедоваться, ты останешься здесь, а я завтра приду».

На следующий день отец Сергий пришел к вечеру; помолившись, пили чай, за столом шел разговор, какое сейчас трудное и опасное время. Я очень расстроилась, настроение испортилось. На другой день отец Сергий взял меня с собой в поликлинику, по дороге зашли в магазин посмотреть книги. Шли вместе, вдруг вижу, я одна осталась, отец Сергий стоит позади и на меня смотрит. «Что Вы так на меня смотрите?»

«Марго, увижу ли я тебя еще?» Эти слова меня еще больше расстроили. Потом были в поликлинике, отец Сергий показывал мне свой кабинет. Посмотрел мои уши, нашел в них пробки и промыл. После отправил меня за керосином и велел дождаться, пока не закончится работа. «Потом поедем ко мне домой».

Дома мы поели, потом сели разговаривать. «Марго, ты бы пошла за Васю?» — «Нет!» — «Не хочешь за Васю, я найду тебе другого, обязательно найду!» — «Я вообще не хочу выходить замуж, семья свяжет меня по рукам и ногам, а я хочу быть с Вами». — «Марго, да я ведь не всегда буду, потом меня не будет, ты останешься одна». Я никак не хотела слышать, что отца Сергия не будет. «Ну, как хочешь, неволить тебя не буду». Поговорив еще немного, отец Сергий сказал: «Теперь ты дорогу знаешь, приходи завтра ко мне исповедоваться».

На другой день поисповедовалась. Отец Сергий писал, а я не могла удержаться, плакала, очень тяжело было расставаться, точно сердце чувствовало, что больше не увижу его. Когда я уходила, отец Сергий крепко прижал к своей груди и поцеловал в голову, так простился со мной навсегда мой любимый отец. На следующий день провожал меня на вокзал.

От всей души благодарим создателей книги за возможность этой публикации!