Священник Николай Никишин: «Русская эмиграция не заметила Терновый венец»

Отец Николай, когда возникло современное российские паломничество во Францию?

Все началось в 1997 году с исторического молебна, который я отслужил перед мощами cвятой равноапостольной царицы Елены, хранящимися в парижской церкви Сен-Ле-Сен-Жиль. Тогда произошло осознание того, что Париж — не только центр культуры, но и средоточие святых мест. Мы говорим о России, как о богоносной стране. У нас даже есть некое предубеждение, что мы лучше всех. И вдруг ты узнаешь, что Францию не зря называют старшей или любимой дочерью Церкви. Ведь если наш князь Владимир стал христианином только в конце Х века, то Франция начинает свою христианскую историю с короля Хлодвига — в конце V столетия.

Терновый венец

Главное открытие для православных — это, конечно, Терновый венец Христа?

Мы обнаружили, что в Соборе Парижской Богоматери хранится Терновый венец, который каждую первую пятницу месяца выносится на поклонение. Для русских это было полной неожиданностью. Я сам организовал первый молебен перед Венцом в 2004 году. А после того, как в 2007 году патриарх Алексий II с хором Сретенского монастыря приехал в Париж и поклонился этой святыне, началось массовое паломничество к Терновому венцу и другим святыням Франции из разных концов России и всего постсоветского пространства.

Паломничество не ограничивается только Парижем?

Есть маршрут, который помимо поклонения Терновому венцу также включает паломничество к Покрову Богородицы в Шартрском соборе, Ризе Господней в столичном пригороде Аржантейе, главе Иоанна Предтечи в Амьене и мощам Марии Магдалины в парижской церкви Мадлен.

Странно, что в России до недавнего времени не знали, как много здесь православных святынь.

Действительно, после триумфального вхождения наших войск в Париж в 1814 году нет ни одного свидетельства того, чтобы кто-то заметил эти величайшие святыни. Первая волна русской эмиграции в лице тысяч ее блестящих представителей проложили во Францию философские и художественные мосты, но «не заметили» Терновый венец. Не знали они и о Покрове Богородицы – плате в два с половиной метра длины на полметра ширины. И о главе Иоанна Предтечи. Но удивляться не стоит. Для этого нужно было раскрепощение сознания.

Как случилось, что Вы начали изучать православные реликвии?

Я окончил мехмат МГУ и по своему призванию являюсь ученым. Попав в Париж, я закончил здесь православный Свято-Сергиевский богословский институт и занялся исследованием святынь, покрытых слоем нигилизма. Моим первым открытием стали мощи святой Елены, их подлинность явилась тем даром, который показал, что здесь, во Франции, и на Западе вообще, под спудом лежит то, что ценнее передовых технологий и прочих достижений цивилизации. Я создал методологию исследования святынь, благодаря которой в итоге смог убедиться, что набор веточек в Соборе Парижской Богоматери — не какой-то вымысел, не махинация католиков, скомпрометировавших себя в подделках и фальсификациях в Средние века, а действительно Терновый венец Спасителя.

Как же Терновый венец попал в Париж?

Здесь все просто. У нас принято крестоносцев считать жестокими грабителями. И действительно, именно они в 1239 году привезли Терновый венец из Константинополя в Париж. Но может, крестоносцы послужили орудием Божественного промысла? Ведь многое из того, что они не забрали из нынешней Турции, нам уже недоступно для поклонения. Терновый же венец в Париже стал источником благодати для всей Франции и многих других стран.

Для этой святыни еще Людовик IX специально возвел в Париже на острове Сите Сент-Шапель — Святую часовню.

Обычно такие громадные готические соборы строятся 50 или 100 лет, а Сент-Шапель возвели всего за 5-6 лет – с 1242 по 1248 гг. После конкордата (соглашения между папой римским и Наполеоном в 1801 году, согласно которому Рим признавал новую французскую власть, а Наполеон — римскую иерархию – «Культура») парижский епископ в знак примирения попросил передать Церкви Терновый венец. И Наполеон отдал его в Собор Парижской Богоматери.

От русских паломников я впервые услышал о том, что Риза Господня находится в парижском пригороде Аржантей.

Да, эту Ризу император Карл Великий в VIII столетии подарил своей дочери – игуменье монастыря в Аржантейе. Мы знаем, что персидский шах подарил частичку этой святыни Господня Михаилу Романову или, точнее, его отцу — патриарху Филарету. Это было воспринято как особое благословение династии Романовых после долгих лет Смуты. И сейчас, в непростые для России времена, нам вновь открывается эта святыня.

Покров Пресвятой Богородицы

Предмет особого поклонения для православных – Покров Богородицы в Шартрском соборе.

Это — символ покровительства и заступничества Божией Матери. Покров, как и Терновый венец, был привезен из Константинополя (только намного раньше — в конце IX века) и сыграл освободительную роль в истории Шартра. В 911 году город подвергся разрушительному набегу викингов, которые осадили город. Епископ вышел с этим платом на городскую стену, и на викингов вдруг нашло ослепление, после чего они отступили. Уже в следующем году их вождь Роллон принял крещение и из разбойника превратился в первого князя Нормандского.

Глава Иоанна Крестителя

А какими путями глава Иоанна Крестителя оказалась в городе Амьене на севере Франции?

Она была привезена из Константинополя крестоносцами. Голову Предтечи нашел в развалинах императорского дворца простой клирик. В итоге она попала в Амьене, где в чистом поле возник грандиозный готический собор.

Сегодня почти никто из французов не знает, что в парижской церкви Мадлен хранятся мощи равноапостольской Марии Магдалины.

Да, еще в позапрошлом веке, когда было завершено строительство парижской церкви Мадлен, в нее для воодушевления христиан столицы были переданы мощи Святой Марии Магдалины. Они хранились на Юге Франции в местечке Сен-Максимин, где, по преданию, Мария Магдалина провела последние 30 лет своей жизни.

Есть ли еще во Франции неизвестные нам реликвии?

Я занимаюсь святынями, которыми сыграли большую роль в истории христианства. В городке Кагор находится головной сударь – тот плат, в который была завернута глава Спасителя в момент его погребения. В 50 километрах от Амьена в деревушке Шери хранится голова Анны – матери Богородицы. Около Гренобля – мощи Антония Великого. Помните, с каким воодушевлением в России шли поклониться поясу Богородицы, который привезли с Афона? Во Франции в долине Луары, рядом с местечком Лош, хранится другой Ее пояс.

Насколько я понимаю, католики не очень-то почитают эти святыни?

Увы. Народ ими практически не интересуется, относится к ним равнодушно. Можно даже говорить о религиозном безразличии французов. И это проявляется, в частности, в том, что их соборы пустые. Сегодня, когда в Соборе Парижской Богоматери идет поклонение Терновому венцу, мне все время звонят из России с просьбой помочь попасть на это поклонение. Наши люди просто не верят, что оно начинается в 3 часа дня, а спустя полтора часа заканчивается. Этого времени всем хватает. И не надо пропусков или приглашений, потому что мало людей. Из 200 человек, которые приходят, половина православных.

Как относятся католики к нашим паломникам?

Очень хорошо. Орден «Рыцарей Святого Гроба» организуют поклонение Терновому венцу и продают образки-открытки. За последние годы их «оборот», благодаря православным, вырос в 4-5 раз. При этом если у католиков в этот день поет только один человек, то я привожу целый хор из России. Для них это как подарок, они нас благодарят и радуются. И сейчас именно благодаря ревности русских паломников идет возрождение поклонения Терновому венцу.

Несколько моих знакомых французов в последнее время перешли в православие. Это тенденция?

Давайте вспомним XIX век, когда некоторые представители русской знати переходили в католическую веру, в частности, дочь и жена московского губернатора Федора Ростопчина. Дочь губернатора Софья во Франции вышла замуж за графа де Сегюра и стала знаменитой детской писательницей – Софи де Сегюр. Но сейчас все наоборот. Французская знать все чаще становится православной. И сегодня среди православных священников есть представители самых именитых французских фамилий. Для них это оказалось трудным шагом – пришлось преодолеть предубеждения своих семей, пройти через конфликты. Такой переход сопровождается духовным переворотом, который основан на изучении нашего наследия. Должен сказать, что сейчас во Франции самые образованные и активные священники — не русские, а представители западной интеллигенции, принявшие православие. Они становятся православными в эмиграционной среде. Но эмиграция – это отблеск, а не свет православия. А свет — в России.

Ну а кто составляет основу прихожан православной церкви во Франции?

Три четверти приехали после перестройки, решая, прежде всего, свои материальные проблемы. Они приходят в церковь, которая осталась практически единственным объединяющим фактором. У нас сейчас остро ставится вопрос об их «дообразовании» для того, чтобы преодолеть отношение к церкви, только как к месту собрания.

Скоро начнется строительство российского православного духовно-культурного центра с пятиглавым храмом рядом с Эйфелевой башней. Однако парижский мэр Бертран Делануэ недавно выступил против его сооружения.

Некоторые французы воспринимают наше православие, прежде всего, как символ всей России. Не имея права отказать Москве в рамках конституционных свобод и законов, они боятся «последствий». Обращение нескольких видных католических богословов в православие уже вызвали бурю в стакане Католической церкви, и сейчас часть французов опасается явления православной красоты в центре Парижа. Но ничего сделать они уже не смогут, соглашение подписано на самом высшем уровне.