Вспоминая кипрский кризис
Казалось бы, из данной кризисной ситуации вытекает очевидный вывод. Он был неоднократно озвучен представителями высшего государственного руководства России (в том числе Президентом и Председателем Правительства нашей страны), а также целым рядом видных общественных и религиозных деятелей. Еще в прошлом году лидер России отметил, что «то, что происходит конфискация средств вкладчиков, в том числе и российских, где бы это ни было, на Кипре или в других местах, это подрыв доверия ко всей банковской системе» тех стран и регионов мира, в которых допускаются такого рода вещи. Это убедительно показывает «всю несостоятельность и всю ненадёжность вложений в западные финансовые учреждения». Что, в свою очередь, по логике вещей, вроде бы должно повлечь за собой осознание отечественными субъектами экономической деятельности необходимости возвращения своих финансовых средств под российскую юрисдикцию. Или, проще говоря, побудить их «хранить деньги в наших банках» (что, как показывает практика, при всех имеющихся нюансах, как ни странно, оказывается надежнее их помещения в оффшоры).
Разумеется, иные «специалисты по русским делам» яростно восстают против означенного выше вывода. «Как же так!» - восклицают они. «Ведь в России совершенно не защищены права инвесторов!» Стоит, однако, заметить, что кипрский кризис убедительно показывает, что у нас эти права, похоже, защищены все-таки лучше, чем в еврозоне. Более того, в последнее время власти нашей страны проявляют все возрастающий интерес к укоренению в нашей жизни самых передовых методов такого рода защиты.
К их числу относятся, в частности, общепризнанные в мировой практике механизмы государственно-частного партнерства, публично-правовых компаний, публичных фондов и других инструментов сохранения и приумножения капиталов, обеспечивающих конструктивное взаимодействие государства, отечественных предпринимателей, институтов гражданского общества и зарубежного бизнеса. Ведь такое взаимодействие может вполне эффективно осуществляться в рамках комплексных экономических структур, ориентированных на достижение общезначимых экономических целей и, самое главное – дающих возможность обращения получаемых доходов на удовлетворение потребностей не только отдельных лиц, но и всего общества. Нашего, российского общества, которое через создаваемые для этого специализированные организации должно получить возможность участия и в управлении соответствующими экономическими структурами, и в надлежащем обеспечении прав тех, кто вносит необходимые для их деятельности средства.
Так что защитить права инвесторов в России вполне возможно (особенно если у них наличествует желание жить в правовом поле, то есть, прежде всего, соблюдать в своей деятельности законные интересы нашего социума и его членов).
Но почему же тогда по-прежнему множатся яростные крики: «Нет! Никогда! Вывезенные из России деньги не должны в неё возвращаться! Ведь это совершенно нецивилизованная и нетолерантная «страна-агрессор», «основная угроза европейской стабильности» и вообще – средоточие мирового зла. То ли дело подлинно цивилизованный Запад – оплот свободы, демократии и прогресса»? Одним словом, как поется в песне одной популярной группы: «Ну, конечно, там – рай, а здесь – ад, вот и весь разговор».
Когда такого рода подходы проявляются за рубежом – это, в определенном смысле, может быть объяснено, что называется, «постсоветской» инерцией мышления. Но когда об этом начинают говорить некоторые соотечественники, иногда начинает казаться, что ад, о котором они рассказывают, порождается не чем иным, как их собственным подходом к жизни…
Один из современных православных подвижников часто рассказывает приходящим к нему такую притчу. Однажды некий человек молился Богу, говоря: «Господи, я хотел бы узнать, что такое рай и что такое ад». Тогда Господь показал ему прекрасный сад, посреди которого стоял громадный стол, а на середине стола находилась огромная чаша, наполненная превосходной пищей. Но люди, сидевшие вокруг стола, выглядели умирающими от голода. В руках у них были ложки с длинными-предлинными ручками. Люди легко могли дотянуться до чаши и взять ложками пищу, но, так как ручки у ложек были очень-очень длинные, они не могли поднести пищу ко рту и вкусить ее. «Вот, ты видел ад» - сказал Господь. Затем Он показал человеку такой же прекрасный сад с точно такими же столом и чашей. Рассевшиеся вокруг стола люди держали в руках точно такие же ложки. Но при этом все сидящие были сыты, довольны и счастливы. «Вот, ты видишь рай» - сказал Господь. «Как же так?» - спросил человек. «Очень просто» - ответил Господь. «Те, кто в аду, думают только о себе – и умирают от голода. А те, кто в раю – кормят друг друга».
У этой притчи есть несколько менее известное продолжение. Согласно ему, человек попросил у Бога разрешения научить бывших в аду кормить друг друга. Те с радостью приняли от него науку, но когда Всевышний вновь показал человеку ад, его обитатели по-прежнему продолжали страдать от голода. «Почему?» - удивился человек. И тогда Господь ответил: «Они не могут договориться о том, кто первым начнет кормить другого».
В этой фразе и кроется ответ на вопрос о том, что превращает человеческую жизнь в ад. Оскудение любви, той самой любви, которая, по словам христианских мыслителей, представляет собой «бытие одного для другого» - вот что делает подлинным адом жизнь людей, бесплодно вопрошающих о том, кому первому надлежит кормить другого, кто первым должен начать заботится об общем благе, с кого должна начинаться работа по созданию «комфортной среды бытия». Между тем для здравого человека совершенно очевидно, что исправление нашей жизни может начаться только с нас самих. Причем основной, базовый алгоритм запуска этого процесса давно и хорошо известен. Ибо исчерпывающий ответ на вопрос «что делать» для того, чтобы «жизнь наладилась», был дан еще две тысячи лет назад. Кто имеет духовные, интеллектуальные или материальные блага, «тот дай неимущему [их], и у кого есть пища, делай то же» (Евангелие от Луки, глава 3, стих 11). «Рай на земле» от этого не наступит. Но путь к выходу из «рукотворного ада», путь к нормальной жизни будет открыт.
Казалось бы, какое отношение все это имеет к конкретному вопросу возвращения в Россию вывезенных за рубеж капиталов и их направлению на цели достижения общего блага? Как показывает отечественная история – самое что ни на есть прямое.
Когда в эпоху Смутного Времени перед нашими предками встал вопрос - быть или не быть России и её народу, выдающийся практик экономической жизни Кузьма Минин сумел найти великолепное средство убеждения тех, кто поначалу не проявлял должного интереса к формированию материально-финансовой основы возрождения нашей страны. Его знаменитый призыв «Заложим жен и детей наших!» был с удивительным энтузиазмом принят и поддержан обществом, которое сумело объяснить колеблющейся части своих членов, что попытка остаться в стороне от борьбы с общими бедами может крайне негативно сказаться на их личной жизни. Таким образом, те, кто не хотел добровольно вносить свой вклад в святое дело спасения Отчизны, были вынуждены делать это хотя бы для того, чтобы сохранить свои дома и семьи.
Разумеется, шаблонно проецировать решения четырехсотлетней давности на современную ситуацию невозможно. Но сам принцип их принятия – «не умеешь – научим уменью, а не хочешь – пробудим хотенье» забывать все же не следует. Особенно в нынешние, кризисные времена…
Балытников Вадим Владимирович,
кандидат юридических наук,
юрист-государствовед.
