Вадим Сидур: «Я атеист, верующий в Христа — сына человека»

Пулеметчик (1960). Алюминий. Собственность МВО «Манеж» // Фото с выставки «Скульптуры, которых мы не видим» в Центральном Манеже

Мать и дитя (1965). Алюминий // Фото с выставки «И все-таки…» в Музее Вадима Сидура (МВО «Манеж»)

Сидур говорил: «…мне хочется, чтобы зритель узнавал не "мою манеру", а мой мир». В чём-то с ним можно спорить, в чём-то соглашаться, но главное, чтобы этот диалог был.

Война, смерть и увечья

	Я раздавлен Непомерной тяжестью ответственности Никем на меня не возложенной Ничего не могу предложить человечеству Для спасения Остается застыть Превратиться в бронзовую скульптуру И стать навсегда Безмолвным Взывающим В. Сидур
Крик (1963). Бронза. Собственность Т.С. Жогличевой // Фото с выставки «И все-таки…» в Музее Вадима Сидура (МВО «Манеж»)

Художник носил бороду, за которой скрывал увечье челюсти, полученное на фронте в 1944 г. В его работах, связанных с войной, таится ещё более глубокая травма. На всю жизнь Вадим Сидур сохранил память о времени, проведенном в Центральном институте травматологии и ортопедии, где ему делали операцию: «…молодые мужчины и женщины … прогуливались по коридорам, иногда по улице с пластмассовыми или картонными лицами вместо своих собственных. … Смотреть на них было страшно, а еще страшнее – представлять то, что было под их картонными лицами. ЭТО осталось во мне навсегда!».

Раненый (1963). Алюминий. Собственность МВО «Манеж» // Фото с выставки «Скульптуры, которых мы не видим» в Центральном Манеже

Многие «военные» скульптуры Сидура выражают оголённые боль и отчаяние, хотя (а может быть, потому что) их пластика решена минимальными средствами. Таковы работы «Крик» (1963), «Взывающий» (1966; в 1985 г. установлена в Дюссельдорфе, ФРГ), где всё говорит о боли и ужасе, которые несет война. В скульптурах «Лопнувшая» (1964), «Памятнике погибшим от бомб» (1965; в 1993 г. установлен в Вюрцбурге, ФРГ) художник напрямую обращается к теме увечий, противных человеческой природе: отщепленная, свисающая грудь; снаряд, который пронзил человека и, войдя в землю, поддерживает его на подкосившихся ногах. Сидур намеренно избегает натурализма, но тем более страшные картины рисует воображение. Знаменитый «Памятник погибшим от насилия» (1965; в 1974 установлен в Касселе, ФРГ) с фигурой обезглавленного человека без пола и возраста, брошенного на колени, повествует о бессилии перед произволом.

Некоторые работы приобрели другую тональность – тихой скорби. Таков «Памятник оставшимся без погребения», установленный в Москве в 1992 г. неподалеку от Музея Вадима Сидура и посвященный москвичам, погибшим в Афганистане. Это скорбь не только об умерших людях, но и о неусвоенных уроках войны.

После войны (1968). Алюминий. Собственность Т.С. Жогличевой // Фото с выставки «Скульптуры, которых мы не видим» в Центральном Манеже

Памятник погибшим от насилия (1965) // Фото с выставки «И все-таки…» в Музее Вадима Сидура (МВО «Манеж»)

Памятник оставшимся без погребения (установлен в 1992)

Размышления о смерти, беспокойство о сохранении человеческого облика в ходе войн, экологических и техногенных катастроф привели художника в последние годы к созданию ассамбляжей (объёмных коллажей), объединённых под названием «Гроб-арт». В манифесте «Гроб-арта» Сидур полушутя, полусерьёзно заявлял: «Каждый из нас мог не родиться, но умереть должны все. ... "Гроб-Арт" утверждает, что все убыстряющееся развитие человечеством науки и техники приводит к постепенному исчезновению пространства и времени». Скульптор, работавший в полуподпольных условиях, использовал для ассамбляжей материалы, уже пережившие своего рода смерть: старые чугунные трубы, ржавые батареи, лопаты и прочий металлолом, мусор. Мастер создал образы человеческих существ, доведённых страданиями до апатии и безразличия, близких к смерти.

В ответ на обвинения в «"жгучем" интересе к войне, насилию, бесчеловечным жестокостям» Вадим Сидур говорил:

«Это не интерес и даже не долг, а жизненная необходимость. Многие годы я пытаюсь и не могу освободиться от того, что переполнило меня в те времена».

Глубина переживания художником ужасов войны связана с тем, что он не верил в существование высшего суда и в то, что человеческие страдания могут быть оправданы.

Любовь и жертвенность

	Она отлучается крайне редко Самое долгое На пару часов В это время Сильнейшее беспокойство Овладевает мною Невозможность работы И даже жизни Как без воздуха Или под водой Выныриваю И начинаю дышать Только с ее возвращением. В. Сидур
Связи. Нежность (1963). Алюминий. Собственность Т.С. Жогличевой // Фото с выставки «Скульптуры, которых мы не видим» в Центральном Манеже

Любовь как тепло и преодоление одиночества. Об этом – скульптура «Связи. Нежность» (1963), где любящие люди становятся единым целым, соприкасаясь головами (общность мыслей), руками (поддержка на жизненном пути), на уровне груди (духовная общность) и чресел (инстинктивная связь).

Любовь как продолжение рода. Многие скульптуры и особенно акварели Сидура носят эротический характер, некоторые из них из-за гиперболизированного внимания к мужскому и женскому началам выглядят чрезмерно откровенными, даже грубыми. Нужно учитывать, что художник увлекался египетским, ассиро-вавилонским искусством и греческой архаикой, где подобные символы обозначали культ плодородия.

Любовь как жертвенность. Особенно остро это понимание проявляется в работах, связанных с материнством и муками, через которые приходится пройти женщине. Скульптура «Кесарево сечение» - не только о боли, связанной с рождением ребенка; она также символически повествует о кресте, который предстоит нести матери всю оставшуюся жизнь. Здесь Вадим Сидур вплотную подходит к христианской символике, выраженной в других его работах.

Кесарево сечение (1967). Алюминий. Собственность МВО «Манеж» // Фото с выставки «Скульптуры, которых мы не видим» в Центральном Манеже

Мать и дитя (1981). Бронза. Собственность МВО «Манеж» // Фото с выставки «Скульптуры, которых мы не видим» в Центральном Манеже

Библейские сюжеты

Для трактовки этих скульптур и линогравюр особенно важно понимать философию художника. «Я атеист, верующий в Христа – сына человека», - говорил он. Рассуждая о человеческой природе Христа, Сидур в то же время отрицает существование бессмертия. Зло, по его мнению, «возникает и распространяется от непонимания людьми конечности своего существования, от неверия людей в свою смертность».

С чем же связано обращение художника-атеиста к христианским сюжетам?

Во-первых, Библия является для Вадима Сидура книгой, где максимально остро и емко обозначены «вечные» человеческие проблемы. Во-вторых, ему близок христианский гуманизм: «Видимо, необходимо, наконец, самому себе ответить на вопрос о значении религиозного начала в том, что составляет внутреннее содержание в моей работе. Под религиозным … я понимаю христианские заповеди, ибо до сих пор люди не смогли сформулировать ничего более человечного».

Несение креста (1965). Из цикла «После войны». Алюминий. Собственность МВО «Манеж» // Фото с выставки «Скульптуры, которых мы не видим» в Центральном Манеже

Произведения Сидура, связанные с библейскими сюжетами, посвящены не собственно вере в Бога. Художник пользуется ими как всем понятными символами, чтобы глубже обозначить проблемы человечества. В некоторых случаях это более очевидно (мотив креста в работах, посвященных материнству; «Несение креста» из цикла «После войны»), в других от зрителя требуется приложить некоторые усилия. Лик Христа во многих работах изображен в виде листа дерева (такой образ встречается и в произведениях Сидура исключительно «человеческого» содержания). Это символ одиночества, о котором художник писал: «… большие осенние листья, похожие на человеческие лица, несчастные в своей ненужности».

Гораздо более спорная деталь произведений, связанных со Страстным циклом – акцентированные изображения детородных органов. Можно сказать наверняка, что Сидур, посвятивший множество работ ужасам насилия, не хотел надругаться и тем более посмеяться над страданиями Христа. Возможно, таким образом он показывает всю тяжесть унижения, перенесенного Сыном человеческим, отсутствие защищенности, видимость которой даёт одежда. А может быть, подчеркивает человеческую природу Христа и то, что Его история имеет большее отношение к страданиям обычных людей, чем многие привыкли думать.

Неслучайно в дневнике Юлии Сидур, супруги художника, есть запись:

«…он сказал, что нарисовал Христа, потому что на земле каждую минуту, каждую секунду распинают Христа заново…».

Фото автора