Неизвестный Белград

Если нужен европейский лоск, тебе точно не сюда

— И запомни: Сербия — не Европа. Если тебе нужен европейский лоск, то тебе точно не сюда.

Так пишет мне в чат моя знакомая Светлана, переводчица и автор книги «Люди Сербской церкви», пока я собираю чемодан.

— Кошава дует. Но ты не волнуйся.

— Что такое кошава?

— О, ты не знаешь! Это когда примерно с неделю из тебя выдувает внутренности.

Чемодан кажется пустым. Я кладу тёплые вещи на случай, если суровый балканский ветер не успеет нагуляться над Савой и Дунаем до моего приезда.

— Я буду много плакать, — печатаю я Свете. — Это ничего?

— Ничего. Плачь сколько влезет. Здесь для этого самое место.

Восток на Западе

Сербия — Восток на западе и Запад на востоке

Современные русские почти ничего не знают о Сербии, больше  о Черногории: там тёплое море и дешёвая недвижимость.

Нет, что–то, пожалуй знают. Кто интересуется политикой, скажет, что это бывшая Югославия. Возможно, вспомнит, как в 1999 году войска НАТО 78 дней бомбили Белград, потому что президента Слободана Милошевича обвинили в этнических чистках албанцев на территории Косова.

В 2008 году интерес русских к Сербии возрос снова: международный скандал вызвало отделение территории Республики Косово, поддержанное многими странами вопреки позиции сербских властей. Россия новопровозглашённое государство не признала, встав на сторону сербов. В Москве проводились фотовыставки, развешивались флаги с надписью «Косово je Србиja», стартовала акция «Синяя ленточка» в поддержку братского народа.

Пошумело и вроде бы улеглось. Теперь Сербия для многих русских — просто страна в центре Балканского полуострова, которую можно посмотреть по пути в Западную Европу. Но те, кто поближе к Церкви, почти не задумываясь скажут, что сербы — свои, православные. Восток на западе и Запад на востоке.

Добро дошли

Здесь ты будешь чувствовать себя как дома...

Когда выходишь из небольшого терминала белградского аэропорта, названного в честь физика Николы Теслы, на маленькую по сравнению с московскими парковку, в глаза бросается надпись на рекламном щите: «Добро дошли до Београду». Что означает: «Добро пожаловать в Белград!»

— Здесь ты будешь чувствовать себя как дома, — говорит мне Йован Янич, официальный биограф Патриарха Сербского Павла. Я не понимаю ни слова и смущённо киваю.

— Садись вперед, — говорит мне Света. — Скоро ты поймешь: Сербия — это люди. Зеленая пелена деревьев всё быстрее проносится мимо. Мы едем в Раковицу.

Раковица

Могила Патриарха Павла

Монастырь Раковица — место упокоения Патриарха Павла. Аккуратная арка, стена из крупных серых камней. Ни куполов, ни нищих у порога, ни туристов. Это южная окраина Белграда, и добираться сюда удобнее на такси.

На могиле Патриарха — крест из серого мрамора с надписью на сербском: «Будем людьми«.

К могиле подходит мужчина. Скромно крестится, делает земной поклон, целует край креста и быстро уходит.

— «Будем людьми и никогда нелюдями», если переводить дословно, — говорит Света. — Патриарх Павел понимал, насколько важно в наше непростое время оставаться человеком.

Я плачу, уткнувшись лбом в серый мрамор. Анютины глазки вздрагивают под ударами капель. Начинается дождь.

Я поправляю сползший платок рукой и нахожу в волосах божью коровку.

— Прячься. Скоро пойдёт дождь. Здесь ты в безопасности, — говорю я и сажаю божью коровку на цветок.

«Скоро ты почувствуешь себя здесь, как дома», — крутится в голове.

Топчидер

Церковь святого Трифона на Топчидерском кладбище

Топчидерское кладбище — это  высокие кресты из металла и камня и маленькая белая церковь, построенная на деньги местного купца Николы Спасича в честь святого мученика Трифона. Машина продирается сквозь туман — путь лежит на вершину холма. По воскресеньям в эту церковь собирается половина православного Белграда.

Здесь служит протоиерей Деян Деянович. Его проповеди вызывают восхищение.

— Отец Деян, когда мы только начинали приходить сюда, сказал нам, что в общине должны знать друг друга по именам, — говорит матушка Ирина Войводич. Ее муж, отец Василий, служит вместе с отцом Деяном.

Я стою в толпе. Плотно, но никто не толкается и не пытается протиснуться вперёд. Меня все время норовят посадить, хотя я совсем не устала.

Здесь нет золотых куполов и подсвечников внутри храма — свечи ставят в специальном месте в песок или гальку, покрытую водой. Служат на церковнославянском и сербском вперемешку: половину службы я понимаю, другую пытаюсь угадать по смыслу. Но смысл сербского не всегда уловим: здесь «право» — это прямо, а театр — «позориште».

После службы меня знакомят с протой Деяном. Он хорошо говорит по-русски.

Протоиерей Деян Деянович

— Позволь спросить тебя, сколько тебе лет?

— Двадцать пять.

— О, ты неприлично молода. Мне уже 85 лет. В день Покрова Божией матери было 59 лет, как я служу.

Я вкладываю в руки священника кулек московских конфет. Отец Деян внимательно ощупывает пакет — он почти не видит.

— Вот ты вручила мне подарок, а всех, кто приходит ко мне с подарком, я спрашиваю: «Когда в следующий раз придёшь?» И тебя спрашиваю: когда в следующий раз придёшь?

— Ох, — теряюсь я. — Я не знаю…

— Ты должна ответить: «Как можно скорее». Отвечай!

— Как можно скорее, — повторяю я с улыбкой.

— Вот и хорошо. Приходи как можно скорее, ведь так я быстрее получу второй подарок.

О любви

Отношение к русским в Сербии — особая тема

Отношение к русским в Сербии — особая тема.

— Ты в первый раз в Белграде? Ооо, как хорошо, что приехала!

Так говорит почти каждый, с кем меня знакомят.

Ко мне на скамейку подсаживается Елена Савич, прихожанка храма на Топчидерском кладбище. Тридцать лет она работала певицей в Национальном театре Белграда. Елена — из семьи русских эмигрантов, её отец женился на сербке.

После революции 1917 года здесь был настоящий приют для русских белогвардейцев: спасались целыми семьями. Кто-то бежал дальше, на запад, кто-то оставался здесь.

— Мой дедушка, — говорит Елена, — был казаком. Как он пел! Мы с ним говорили по–русски. Вот я сейчас уже забыла некоторые слова, но когда говорю с тобой, то вспоминаю их, и мне приятно.

В русской Троицкой церкви в Белграде до сих пор хранятся иконы, привезенные эмигрантами в начале XX века. Здесь же похоронен последний лидер Белого движения Пётр Николаевич Врангель. Есть целый участок на Новом кладбище, где покоятся останки русских военных, духовных и государственных деятелей. Есть и Русский дом — центр русской культуры в сербской столице.

Елена включает музыку. Из колонок раздается голос Жанны Бичевской. Она поет казачьи песни. Елена ставит на стол рюмочку домашней ракии.

— Больше всего дедушка любил русскую водку с малосольным огурцом. Он был настоящий русский.

Муж Елены суетится вокруг стола.

— Ваш муж все время улыбается.

— За это я его и полюбила. А как его любил мой папа! А дедушка!

— За что они нас так любят? — спрашиваю я у Светы, когда мы едем домой.

— Когда любят за что-то, это уже не любовь.

Лицо в шрамах

В кафанах основывали партии, обсуждали новости, заключали сделки, смотрели кино, пели, танцевали и наслаждались моментом

Бомбардировки оставили шрамы на лице Белграда. Поэтому его не слишком любят туристы — смотреть не на что, делать нечего.

Торчащая арматура, тэги на стенах, дешёвая плитка на тротуаре. Белград не похож на большинство европейских городов. Из Европы здесь только барочная колокольня Соборной церкви, рядом с которой находится Сербская патриархия.

Но атмосферу Белграда не спутаешь ни с чем. О ней лучше всего сказал сербский писатель и художник Момо Капор: «И наконец, дух Белграда — это ощущение, что ты дома, что никакие беды не выпадут на твою долю, так как ты среди своих людей, которые в любой момент могут одолжить тебе пару монет, немного любви, крышу над головой и абсолютно необходимое соучастие в предрассветных шутках».

В Сербии вообще просто: пришёл — перед тобой уже рюмочка ракии и кофе. На обед можно пойти в кафану в богемный район Скадарлия.

Кафана — это не просто кафе-столовая: этому слову нет аналога в русском языке, как нет аналога и этому явлению. Кафана — это стиль жизни. Здесь основывали партии, обсуждали новости, заключали сделки, смотрели кино, пели, танцевали и наслаждались моментом. Carpe diem и никуда не спеши.

Хорошие, но странные

Собор Святого Саввы — один из самых больших православных храмов в мире

Георгине двадцать два, и она нежна, как цветок, Она учится в Белградском университете на филолога.

Мы ходим по зоопарку, который находится рядом с крепостью Калемегдан. Помещение террариума обветшало и напоминает заброшенный дом культуры. На полу в клетках хищных птиц валяются мыши.

— Ты помнишь, как бомбили город? Тебе было страшно?

— Очень. Я помню, как мы всей семьей бежали в подвал, чтобы укрыться. Не хотелось бы ещё раз это пережить.

По-русски Георгина говорит лучше меня — услышать от нее сленг или какой–нибудь жаргонный выверт кажется невозможным.

— А вы смотрите кино на занятиях по русскому языку?

— Да, конечно.

— Можешь рассказать, что смотрели из последнего?

— Ну, помню были «Ёлки–2». Ещё «Духлесс».

— Боже мой, почему вы смотрите всякий трэш?!

— Смотрим, чтобы осваивать современную лексику. Но вообще мне нравится «Брат».

Георгина была в Санкт-Петербурге, где снимали этот фильм. Говорит, ей очень понравилась архитектура. И люди хорошие, но странные.

— Когда мне нужно было что-то спросить, я подходила к людям на улице и говорила: «Извините, не могли бы вы мне помочь?» И люди пробегали мимо меня, даже не останавливались. Наверное, они думали, что я прошу денег на метро.

Места для размышлений

Калемегдан — это место для влюблённых

Калемегдан — это место для влюблённых. Отсюда на Белград открывается особенно красивый вид: мосты, а под ними, как говорят сербы, Сава целуется с Дунаем.

Крепость Калемегдан построена ещё в римские времена. Когда её завоевали турки, они назвали это место «холмом для размышлений».

Сейчас здесь просто место отдыха горожан и туристов: красивый парк, несколько музеев, зоопарк, обсерватория и две православные церкви — Ружица (Розочка) в честь Пресвятой Богородицы (паникадило там сделано из гильз, патронов и сабель сербских воинов) и Святой Параскевы Петки с целебным источником.

Но даже нецерковный турист не может пройти мимо Собора святого Саввы, который считается самым большим православным храмом на Балканах. Храм красив снаружи и пуст внутри. Серые стены, серый пол. Вечная нехватка средств продлевает стройку, начавшуюся в 1935 году. Местные шутят, что для завершения работ нужно, чтобы сюда ещё раз приехал с визитом Владимир Путин.

Сербия — это люди

Матушка Ирина Войводич

Матушка Ирина Войводич вырастила и воспитала одиннадцать детей. Она знает русский, греческий, итальянский, английский и учит с детьми французский. Недавно на книжной ярмарке в Белграде прошла презентация её книги о сербских монастырях.

У меня к матушке только один вопрос: как она все успевает?

— Я? Я не знаю. Я не успеваю…

Матушка прикрывает глаза и улыбается.

— Когда я вышла замуж, я вообще не знала, что есть такой человек — как это по-русски называется? Свекровь? Я просто не думала об этом. А тут она звонила мне каждый день! Я даже не думала, что так будет.

Старшая дочь Ирины, Христина, учится на юриста. Мы говорим с ней по-английски.

— Я привыкла, что мне задают вопросы. Я даже запомнила их порядок. Сначала спрашивают: «У тебя правда десять братьев и сестер?». Потом: «А сколько мальчиков и девочек?». Потом: «А близнецы есть?» Почему-то многие думают, что мы живем бедно, или что мы глупые, но это не так. У нас всё хорошо.

В Сербии льготы для многодетных семей предоставляются только до четвёртого ребенка. Дальше дети как бы не считаются: никаких бесплатных школьных обедов и семейных билетов в зоопарк. Семья Ирины кажется мне чудом. Но, кажется, здесь всё на своих местах.

— Если тебе двадцать пять, для нас ты ещё очень молода, — говорит матушка Ирина. — Когда отец Василий позвал меня замуж, мне было двадцать пять лет. Я пришла к митрополиту и сказала: «Я хочу ещё побыть ребенком». Представляешь? Если бы он не благословил тогда идти замуж, не знаю, что было бы. Не представляю.

Если вам повезло проснуться в Белграде…

Однажды мне повезло проснуться в Белграде...

Однажды мне повезло проснуться в Белграде.

Туристы ищут здесь шикарных ресторанов — и не находят. Ищут музеев — их тоже почти нет. Ищут архитектурных изысков — их разрушили. Но обшарпанные стены, выдранная арматура и сбитая штукатурка — ещё не повод не любить.

Сербия — это место, где тебе рады. Бери с собой кулек с конфетами — и приезжай. Захвати печенье в ближайшем супермаркете — и приходи пить кофе.

— Когда ты вернешься в следующий раз, я покажу тебе…

Здесь знают, что ты вернёшься. Их твёрдый язык трудно понять, но с ними не тяжело говорить. Ты говоришь по-русски, тебе отвечают по-сербски — и всё ясно.

— А, ты русская? Наши братья!

Братья, которые даже если молчат, разговаривают. Сердцем.

Фото автора