Молодость, отражённая в старости

Герои отдыхают в скучной, но сказочно красивой альпийской деревушке

На этот раз 45-летний режиссёр исследует старость, хотя в названии книги мы видим слово-антоним. Почему? Молодость нельзя хорошенько рассмотреть, если пренебречь перспективой, уверен автор. Юность осмысляет саму себя с трудом, а старость может это сделать. Этим и занимаются главные герои произведения — престарелый композитор Фред Баллинджер и некогда популярный режиссер Мик Бойл.

Они отдыхают в скучной, но сказочно красивой альпийской деревушке. Там никогда ничего не происходит, поэтому пожилые отдыхающие развлекают себя наблюдением за гостями, персоналом отеля и родственниками, приехавшими навестить родителей. Люди мало общаются между собой — даже те, кто хорошо знаком; слова им как будто не нужны. Всё словно застыло, время бежит по кругу, не может сдвинуться ни в одну, ни в другую сторону.

Однако было бы неправдой сказать, что Соррентино просто противопоставляет рассвет и закат жизни. Он наполняет текст нюансами, подчёркивая, что оба состояния по-своему беспомощны. Вот престарелые богачи обсуждают, кто сколько раз справил нужду, а вот молодые сценаристы не могут придумать концовку фильма, чтобы она выглядела правдоподобной и не банальной. Вот некогда известный латиноамериканский футболист, страдающий от избыточного веса, с трудом встаёт со стула. А вот мальчишка-велосипедист несётся с горы на велосипеде, и его падение неизбежно: он только учится жить, замечают герои.

Молодость нельзя хорошенько рассмотреть, если пренебречь перспективой, уверен автор

Своё состояние все воспринимают по-разному. Кто-то подчёркивает старость, отказываясь от активного образа жизни, а кто-то, наоборот, отчаянно пытается натянуть маску лихого и современного парня. И то, и другое – крайности. Нет ничего противнее молодящихся старцев, которые не могут принять новое положение вещей, как и тех, кто хоронит себя раньше времени.

«Молодость» — это книга-сценарий. Она написана в настоящем времени (так обычно и делаются тексты для кино), но при этом удивительно медленная, хотя глаголов в ней достаточно. Порой кажется, что автор водит читателя за нос, выдавая плоский текст за серьёзное произведение: в «Молодости» мы не найдем ни захватывающего сюжета, ни ярких характеров, ни поразительных открытий. Всё очень приблизительно, немного близоруко.

В книге с трудом можно выделить завязку, кульминацию и развязку, словно весь текст — кусок, выхваченный из жизни и оставленный без изменений. В процессе чтения ощущение такое, что вот-вот заснёшь — но что-то мешает это сделать. Прочитав полкниги, начинаешь проникаться усыпляющей атмосферой и думаешь: а может быть, так и надо? Но нет, это иллюзия. Спустя пару часов после прочтения совершенно забываешь, о чём это всё было. Почему автор не сделал характеры героев более рельефными? Почему не поместил их в более интересные ситуации, где они могли бы раскрыться? Ведь сама тема старения и отношения к нему очень многогранна, особенно в современном мире, где взгляды на одно и то же могут несколько раз меняться за короткий период времени.

В процессе чтения ощущение такое, что вот-вот заснёшь

«Молодость» — не самая длинная книга о старости, это скорее большой рассказ, чем повесть или роман. Среди произведений  схожего жанра, объёма и тональности можно назвать «Вспоминая моих грустных шлюх» Габриэля Гарсии Маркеса, где старость очень жадная, или «Смерть в Венеции» Томаса Манна, где она безутешная и мечтательная.

У Соррентино старость скучная и богатая. Кто-то посчитает, что такой она и должна быть: не нужно думать, как заработать и где жить, остаётся только анализировать произошедшее, и, может быть, урвать ещё немного жизни. Но с другой стороны — стоят ли потраченные годы такого финала? По сюжету концовка даёт надежду на какое-то маломальское обновление, восхождение, яркую черту, которую не стыдно подвести под словосочетанием «вся моя жизнь». Но и это не спасает произведение. Всё оно пропитано усталостью и пресностью.

Образ старости может быть совсем другим — ведь это итог всего, что было раньше. Он может давать надежду или помогать понять что-то важное, но у Соррентино мы этого не найдём.