Таир Салахов: «Меня в этой жизни волнует всё»

Утро на Каспии. 1986. Третьяковская галерея

Таир Салахов многолик: он и классик «официальной» живописи 1960-1980-х годов, и одна из ключевых фигур «сурового стиля», и организатор выставок западных художников в СССР времён застоя… «Своим» его считают и русские, и азербайджанские живописцы.

Хотя выставка открылась ещё в январе, по эмоциональному посылу её можно назвать весенней. Свежесть картин, энергия художника и персонажей полотен, оптимизм и увлечение динамикой — всё это побуждает посетить экспозицию именно сейчас.

Портрет композитора Кара Караева (1960). Третьяковская галерея

Выставка состоит из двух разделов. В одном из них собраны главным образом портреты и сюжетные композиции 1960-1970-х годов, посвящённые работе на производстве, в другом — натюрморты и пейзажи. Но простота деления на жанры — только кажущаяся.

Главный герой первой части выставки — советский человек хрущёвско-брежневской эпохи. Вместе с другими художниками Таир Салахов создаёт новый художественный язык, который назовут «суровым стилем»: лаконизм и скупость красок, повышенная экспрессия линий, силуэтов, использование необычных ракурсов… Выбор такой эстетики не случаен. Оттепельное поколение «шестидесятников» верило, что человек является не винтиком, а творцом, способным преображать жизнь вокруг. Видимо, в этом и кроются истоки энергии самого мастера.

Нефтяник (1966). Государственный музей искусства народов Востока

Тему труда как творчества — не самую новую для советской страны — Салахов и другие художники-шестидесятники разрабатывают по-своему. Их персонажи не так молоды и неопытны, как герои ранних послереволюционных картин, и не так плоски и дидактично-назидательны, как в произведениях соцреализма. Они искушены жизнью, имеют внутренний стержень, и труд — их сознательный выбор.

В полотнах Салахова рабочие и представители творческих профессий выступают на равных. Образ нефтяника с тлеющей сигаретой столь же монументален, как и образ композитора Кара Караева. Оба они уподоблены Мартину Идену, в обоих за внешним спокойствием чувствуется затаённая энергия. Есть в героях художника и нечто вневременное — неслучайно один из посетителей его выставок назвал портрет Дмитрия Шостаковича «философским портретом Человека, несущего груз ответственности за судьбы ХХ века».

Старая баня. 1978. Третьяковская галерея

Но вечное становится более осязаемым в другом зале выставки — «пейзажно-натюрмортном». Волны Каспия, одного из важнейших «героев» творчества Салахова, словно напоминают, что человеку доступны нефтяные вышки, но неподвластна суть морской стихии. Южное солнце не делает полотна более красочными, а, наоборот, поглощает краски, обесцвечивает дома и природу; оно так же независимо от людей и их чаяний, как и море. Человеческие фигурки, мелькающие в пустынных пейзажах Апшерона, кажутся не творцами, а лишь свидетелями проходящей жизни, которая была до них и будет после.

Это видение зрелого художника, однако, лишено пессимизма. Неслучайно среди пейзажей выставлен цикл портретов матери, которую художник изобразил уже старой женщиной. После ареста мужа в 1937 году она в одиночку вырастила пятерых детей. На портрете 1980 года Сона Салахова символически изображена на фоне агавы, росток которой она когда-то привезла из Крыма и посадила во дворе бакинской дачи. Через несколько лет он превратился в огромный и сильный цветок. Это растение — аллегория её жизни, преходящей, но не бессмысленной: листья агавы художник сравнивает с собой и своими братьями и сёстрами.

Портрет матери. 1980. Третьяковская галерея

Несмотря на разнообразие жанров и сюжетов в творчестве Салахова, неизменными для него остаются мастерство, упорство и трудолюбие. Куратор выставки Ольга Полянская, комментируя её название — «Солнце в зените», сказала, что это «не только горячее солнце Апшерона, это работа на максимуме творческих сил и возможностей…». А сам художник в интервью объяснил, что источник его работоспособности — в жизнелюбии: «Секрет в том, что меня в этой жизни волнует всё».

Видимо, к жизни мастера, которому осенью исполнится 88 лет, в полной мере относятся строки, написанные его современницей Риммой Казаковой в 1960 году:

Мы молоды. Мы будем вечно молодо
смотреться в реки, в книги, в зеркала…

Изображения предоставлены пресс-службой Третьяковской галереи, а также частично воспроизводятся по изданию: Таир Салахов. М.: Белый город, 2003.