Праздник, который пока с тобой: «Светская жизнь» Вуди Аллена

Молодой выходец из небогатой семьи Бобби влюбляется в молодую секретаршу своего дяди, Вонни. Он делает ей предложение, однако узнает, что девушка уже давно несвободна...

Что бы там ни говорили скептики о его шутках, повторенных дважды, и сюжетных ходах, тиражируемых из картины в картину, это работает. Стиль Аллена, который элегантно вписывается сразу в две ниши, ― «коммерческого» и «авторского» кино ― все так же универсален. Вот и в «Светской жизни» режиссер дарит нам ощущение легкой джазовой меланхолии, светлой тоски, столь свойственной его лучшим фильмам.

1930-е годы. Молодой выходец из небогатой семьи, Бобби (Джесси Айзенберг) приезжает из Бруклина в Голливуд, где работает его дядя Фил, агент по работе со звездами (Стив Каррел). Вскоре Бобби влюбляется в его молодую секретаршу Вонни (Кристен Стюарт). Он делает ей предложение, однако узнает, что девушка уже давно несвободна...

Казалось бы, все эти love affair, «преступления и проступки», метания из уютного Нью-Йорка в незнакомый Лос-Анжелес и обратно ― игра в уже известные зрителю бирюльки, своего рода киноконструктор Аллена. Но вот опять: пара афоризмов про страх перед смертью («живи каждый день как последний, и однажды не ошибешься»), щепотка шуток про семью, немного фирменных застенчивых запинок главного героя, ― и ты пленен.

Аллен играет на зрительских симпатиях, как на тромбоне, старую мелодию, испытанный джазовый стандарт, каждый раз поворачивая его новыми гранями. Любовный треугольник, ностальгия по ушедшей эпохе, счастье, которое невозможно удержать... Обаятельный фрик Джесси Айзенберг, исполняющий в фильме главную роль, идеально подходит на роль эдакого «мини-вуди-аллена», будь он неоперившийся простачок в начале фильма или, ближе к финалу, хозяин знаменитого кафе, успешный и уверенный в себе. Кристен Стюарт в роли Вонни раскованна и точна, и они отлично дополняют друг друга.

Казалось бы, все эти love affair, «преступления и проступки», метания из уютного Нью-Йорка в незнакомый Лос-Анжелес и обратно ― игра в уже известные зрителю бирюльки

В «Светской жизни» сюжет развивается как бы по касательной ― камера панорамирует по лицам, а закадровый голос объясняет, кто есть кто в этой ретро-тусовке. Но есть в фильме что-то затаенное, помимо слов и сюжета: поэзия, которой дышит экран. Кстати, и для режиссера-классика Аллена, и для великого Витторио Стораро, оператора, снявшего «Апокалипсис сегодня» и «Конформиста», этот фильм ― двойной дебют: впервые они работают вместе, и впервые снимают на цифру. Так или иначе, «Светская жизнь» ― фильм невероятной красоты. Лос-Анжелес, который Вуди Аллен ненавидит, насквозь просвечен розоватым предзакатным солнцем. Что уж говорить о столь им любимом Нью-Йорке!

Тем более удивительно читать рецензии типа: «Кино Аллена превратилось в безделицы, этакие актерские этюды, которые любопытно глянуть под настроение, но как-то осмысливать их нет никакого желания». В том-то и дело, что «Светская жизнь» ― тот случай, когда «поэзия должна быть глуповата». Нельзя требовать больших идей от кино, которое существует по иным законам.

Между прочим, в этом фильме, как и во многих предыдущих, несмотря на кажущуюся легкость и беззаботность повествования, ирония тотальна и иногда безжалостна. Аллен часто повторяет в интервью, что снимает для того, чтобы спрятаться: ему комфортнее работать без передышки, чем предстоять один на один перед страхом небытия. Вот и в этом фильме уютные кафе, поток голливудских баек и непрестанная смена костюмов от Шанель, ― конечно, тоже своего рода прятки. Эти несовременные красивые люди, которых Аллен вообразил и запечатлел, ― выражение алленовской тоски по идеалу, по «золотому веку», по тому, чего больше нет и не будет. Грустная сказка, рассказанная с легким сердцем.

Как Аллену, убежденному пессимисту, делящему людей, по его собственному признанию, на «мерзких и жалких», удаются такие финалы, как в «Светской жизни»?

Вонни, которую Бобби встречает после долгой разлуки, уже не узнать: она настоящая светская львица. Тут бы фильму закончиться или превратиться в злую сатиру на Голливуд, как это делают братья Коэны в их последнем фильме «Да здравствует Цезарь!». Но не Аллен. Его герои ― смешные, нелепые, мучающиеся, прекрасные. И страх в финале опять сбегает, уступая место любви.

Как Аллену, убежденному пессимисту, делящему людей, по его собственному признанию, на «мерзких и жалких», удаются такие финалы, как в «Светской жизни»? Не является ли это примером своеобразного мимолетного чуда? А все эти фильмы ― по одному в год, от милых до потрясающих, не становятся ли сами по себе доказательством, что смысл есть?

Новый сценарий, отстуканный на допотопной печатной машинке «Олимпия», уже доставлен актерам на дом в запечатанном пакете. Сопроводительное письмо от мистера Аллена прилагается. Посыльный ждет, когда актер закончит читать, чтобы тут же забрать текст обратно. До самой премьеры история держится в строжайшем секрете. Манхэттен, Барселона, Париж, Рим, снова Манхэттен ― фильмы Вуди Аллена, где бы они ни снимались, доставляются зрителю в срок, каждый год, десятилетиями.

И вроде бы  знаешь, чего ожидать, а все равно смотришь на экран и ощущаешь абсолютное счастье, даже если кино грустное. И хочется лишь одного: чтобы оно подольше длилось.