Кто такой историк Церкви?

Некоторые её идеи, например о «золотом веке» для Церкви (встреча Сталина с тремя митрополитами в сентябре) с 1943 по 1953 (смерть Сталина) годы, не принимаются другими историками, которые считают, что говорить о «сталинском церковном ренессансе» можно с большой натяжкой, а сам этот период заканчивается году в 1946-1947. Её сборник документов по истории Церкви в годы войны (Ольга Юрьевна делала его вместе с несколькими коллегами) — один из лучших по подбору документов, сама она прекрасно даёт интервью и пишет книги.

Всё это я бы написал в своей воображаемой новости, если бы не одно НО.Ольга Васильева — историк Церкви. Для некоторых людей специалист в этой области до сих пор представляется как «недоисторик». «Нормальный» учёный не будет заниматься какой-то там Церковью, когда можно изучать эпоху Петра I или Наполеона или Гая Юлия Цезаря. Вот только такой подход устарел минимум лет на сто.

Жизнь христиан, появление Церкви, её изменение от века к веку, исторические сведения, которые можно найти в житиях святых, летописях или даже при рассмотрении некоторых икон и картин, — привлекали внимание крупнейших историков ХХ века. Одна из лучших работ Жака Ле Гоффа посвящена изучению средневековых источников о Людовике Святом — французском короле, который привез в Париж терновый венец Спасителя.В России историей Церкви и изучением средневековых и новейших источников занимались Василий Ключевский, Евгений Голубинский, Василий Болотов, Дмитрий Лихачёв (я называю лишь самые известные имена).

Чем же занимается историк Церкви и почему его можно считать таким же специалистом в своей области, как и человека, который доказал сложную теорему или расшифровал древнюю рукопись?

Лучший ответ на это вопрос в начале ХХ века дал великий французский историк Марк Блок: «Настоящий историк похож на сказочного людоеда. Где пахнет человечиной, там, он знает, его ждёт добыча».

Историк Церкви ищет (а иногда и находит) следы, которые оставляли христиане на протяжении своей двухтысячелетней истории. В зависимости от сферы его интересов он расскажет о том, как христиане жили в эпоху гонений, как они выбирали епископов, как они проводили церковные реформы, как они рождались, жили и умирали. При этом историк Церкви не считает христиан ангелами, а Церковь — сообществом святых.Вот лишь одна цитата: «Дамас и Урсин горели жаждой захватить епископское место. Партии разделились, и борьба доходила до кровопролитных схваток и смертного боя между приверженцами того и другого. Не имея возможности ни исправить их, ни смягчить, Вивенций был вынужден удалиться за город. В этом состязании победил Дамас благодаря усилиям стоявшей за него партии. В базилике Сицинина, где совершаются отправления христианского культа, однажды найдено было 137 трупов убитых людей, и долго пребывавшая в озверении чернь лишь исподволь и мало-помалу успокоилась».Это написал римский историк середины IV века Аммиан Марцеллин. Речь идёт о событиях, которые происходили в Риме в 366 году. Христианство распространилось по римской империи, Константин Великий провёл I Вселенский собор в 325 году. Иоанну Златоусту 19 лет, Василию Великому осталось 13 лет до смерти, император Юлиан Отступник, пытавшийся возродить язычество, уже три года находится в могиле, а в Риме два христианина так хотят стать Папами, что их сторонники устраивают массовые убийства в христианском храме.

С тех пор прошло больше полутора тысяч лет, но и сейчас эта история звучит очень живо и интересно.
Теперь перенесёмся в ХХ век и прочитаем ещё один документ: «Мы хотим быть православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой — наши радости и успехи, а неудачи — наши неудачи. Всякий удар, направленный в Союз, будь то война, бойкот, какое-нибудь общественное бедствие или просто убийство из-за угла, подобное Варшавскому, сознается нами как удар, направленный в нас. Оставаясь православными, мы помним свой долг быть гражданами Союза "не только из страха, но и по совести", как учил нас апостол (Рим. 13, 5)».

Перед нами — отрывок из декларации митрополита Сергия (Страгородского). Текст был опубликован 29 июля 1927 года. Почти десять лет у власти находятся большевики, многие православные епископы находятся в ссылках и тюрьмах. Государство не признаёт Церковь, не даёт православным выбрать Патриарха, сам митрополит Сергий только что вышел из тюрьмы, и в его распоряжении лишь маленькая канцелярия и несколько епископов, которые ещё не арестованы, но могут попасть в тюрьму или умереть в любой момент.

При этом митрополит Сергий не Патриарх, а лишь заместитель Патриаршего местоблюстителя. Что-то типа кризисного менеджера или секретаря, который должен передать дела, по мнению одних епископов, или почти Патриарх по мнению самого митрополита Сергия и его сторонников. Мог ли он подписывать такой документ, помогла ли декларация спасти Церковь, что хотели большевики от Церкви и почему её не уничтожили, — вот лишь несколько вопросов, ответы на которые почти что лет ищут специалисты по истории Церкви — верующие и атеисты, священники и миряне.

Если вы думаете, что ответы на эти вопросы менее важны, чем знание таблицы умножения, то вот вам последняя цитата. Из нобелевской речи Иосифа Бродского: «Не может быть законов, защищающих нас от самих себя, ни один уголовный кодекс не предусматривает наказаний за преступления против литературы. И среди преступлений этих наиболее тяжкими являются не цензурные ограничения и т.п., не предание книг костру. Существует преступление более тяжкое — пренебрежение книгами, их не-чтение. За преступление это человек расплачивается всей своей жизнью: если же преступление это совершает нация, она платит за это своей историей».

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции