Соломенный крест: о фильме «Молчание» Скорсезе

В фильме, основанном на одноимённом романе японского писателя Сюсаку Эндо, рассказывается история католического священника Себастьяна (Эндрю Гарфилд). Вместе со своим братом во Христе Франциско (Адам Драйвер) он отправляется в Японию на поиски пропавшего учителя, отца Феррейры. Время действия ― XVII век, когда христиане подвергаются там особенно жестоким гонениям, а наставник Феррейра, которого братья стремятся найти, по слухам, давно отрёкся от веры. Разумеется, испытания на чужой земле не заставят себя долго ждать...

Скорсезе, живой классик, создал яростный и сдержанный фильм, где есть место и наивности вновь обращённых, и опыту тех, кто прошёл через тяжкий искус. Можно назвать «Молчание» фильмом о вере ― а можно притчей об отступничестве (любимая тема Скорсезе). Здесь вы найдёте целую галерею усомнившихся, струсивших, кающихся героев, показанных весьма убедительно. Но режиссёр идет дальше, ставя под сомнение само понятие предательства.

«Молчание» потому и держит внимание зрителя 2,5 часа, что бросает его в ситуацию постоянного мучительного выбора. Чем бы ты пожертвовал, если бы на твоих глазах пытали других верующих, а ты ― единственный пастырь в стране? Их, впрочем, могут спасти, если ты отречёшься от своей веры. Но будет ли это для них спасением ― или, наоборот, вечной гибелью? Чем поступиться: всем тем, что составляет для тебя жизнь и спасение, или жизнью брата (что ещё ужаснее, чем своей)?

По мере развития сюжета возникают всё новые и новые сомнения. Правильно ли понимает паства священные слова? Быть может, «простому народу», наивным новым христианам, которые во всём доверяют миссионерам, важен только внешний, а вовсе не подлинный символ веры? Может, им нужен лишь крестик, сделанный из соломы, или скромная глиняная иконка, а не суть? И, в конце концов, нет ли гордыни, смешанной с глупостью, в самой этой миссии ― прийти на чужую землю, где тебя не слишком ждут, неся людям то, что ты называешь truth?

Пустынная, туманная Япония ― острова, острова ― ландшафт души, иссохшей от молчания, ищущей Бога... Ни в одной из многих мучительных, почти неразрешимых развилок Скорсезе не припасает готовых ответов, нигде не играет с аудиторией в поддавки. Именно поэтому ему доверяешь.

Пытки у Скорсезе показаны во всех кровавых подробностях, искушения выражены так внятно, так очевидно, что смотришь ― и будто сам на краю. Один из важнейших образов фильма ― икона, которую кладут на землю перед христианами помощники инквизитора: на неё нужно «всего лишь» наступить ногой. Есть среди героев те, кто повторяет это многократно, и те, кто не может преступить ― погибая подчас унизительно, жалко. «Япония ― это болото, и все корни в нем загнивают», ― не раз повторяет тот, кто так важен для Себастьяна. На кону, в конце концов, просто жизнь, маленькая, уютная, хрупкая. Но в финальном выборе главного героя ― ещё один неожиданный поворот. И он вызывает чувство сострадания и избавления одновременно.

При разговоре о «Молчании» вспоминаются стихи Варлама Шаламова: «Поэзия — дело седых, // Не мальчиков, а мужчин, // Израненных, немолодых, // Покрытых рубцами морщин». Эта картина ― пример зрелого мастерства, высказывание художника «в силе». Скорсезе в «Молчании» поэтичен, потому что правдив. Он снимает религиозный фильм, но нигде не говорит со зрителем с позиции праведника, обретшего абсолютную истину. Псалом, звучащий с экрана, покажется кому-то архаичным. Но в фильме его поет человек, готовящийся умереть, висящий на кресте по плечи в воде, и вода всё прибывает.

В картине чувствуется эпическое дыхание, столь свойственное Скорсезе-историческому живописцу. Масштаб повествования у него всегда достигается через множество деталей, будь то «Банды Нью-Йорка» с их хаосом злых улиц или Япония времён правления сёгуната Токугавы. В фильме, внешне аскетичном, полно скрытых цитат ― от Ясудзиро Одзу до Кэндзи Мидзогути. Но за мелочами, за деревьями у Скорсезе не лес, а целый мир. Чего стоит один проход по старому японскому городу: шум рыночной площади скрывает очень личную, негромкую боль одиночки, отца Феррейры. Лиам Нисон вновь убедительно играет священника (если помните, в тех же «Бандах Нью-Йорка» он исполнял роль епископа). А ещё трагическое мироощущение в фильме уравновешено неожиданным страшноватым юмором. Образ Инквизитора, сыгранного выдающимся японским актёром Иссей Огата, парадоксален и обманчив.

...Всё это бесконечно далеко, к примеру, от предзаданного, будто из фанеры выпиленного образа религиозного фанатизма, который даётся в другом недавнем фильме о вере ― «Ученике» Кирилла Серебреникова. В «Ученике» каждая составляющая ― лишь действие, которое подгоняется к готовому, как в решебнике, ответу. Носители веры заведомо показаны как нечто внешнее, отвратительное, едва ли не заразное. Тут вы тоже встретите десятки цитат из Евангелия, только христианство с его подлинной сложностью, верой и сомнением останется нетронутым. Автор с усердием треплет созданное им самим же чучелко.

Скорсезе обошёлся без прыжков героя по партам в костюме обезьяны, без внешних эффектов и буффонады. Его верующие свидетельствуют из-за решётки, висят в ямах вниз головой со связанными руками и по-настоящему гибнут. Грешат и каются, снова грешат и снова каются. Но любовь к Богу его любимых героев ― зрячая, умная. Себастьян и Франциско лечат нас своими сомнениями и слабостями, своими соломенными крестиками и могут лишь надеяться на высшую милость. А сам режиссёр говорит о духовном поиске, осуществлённом им в фильме, напрямую: «Это паломничество. Мы в пути. И так будет всегда».