Читалка Павла Федосова: «Дневники» Шмемана, «Дживс и Вустер», «Над пропастью во ржи»

Фото: Михаил Ерёмин

Протопресвитер Александр Шмеман, «Дневники. 1973-1983»

Последние лет десять эта книга является для меня очень важной и определяющей. Вместе с автором читатель движется изо дня в день, видит, как тот качественно проживает и прорабатывает свой повседневный жизненный опыт: порой с усилием преодолевая обстоятельства, которые его ранят и печалят, порой радуясь и благодаря, но всегда вглядываясь в глубину происходящего.

Для меня чтение дневника этой честной и благодарной жизни очень утешает и вдохновляет. Бывают дни, когда я беру, открываю эту книгу в любом месте и начинаю читать. Она может прояснить многое в понимании Церкви. И здесь ценнее даже не критическая часть, которая довольно большая, а скорее ощущение Церкви как потока света, жизни и радости. Это для меня очень ценно.

Григорий Дашевский, «Избранные статьи»

Эту книгу можно рекомендовать людям пишущим, думающим, говорящим как пример очень точно поставленной, прозрачной мысли, выверенной интонации. По этой книге можно учиться искусству мысли, речи и письма. Автор пишет о самых разных книгах, в том числе достаточно попсовых, но то, как он об этом думает и говорит ― для меня большой урок.

Николай Носов, «Приключения Коли Синицына», «Весёлая семейка»

Последний раз я читал эти книги лет тридцать назад, но мне они нравились тем, что там описывается, как человек день за днем делает какое-то большое дело. В одном случае мальчик занимается пчеловодством, а в другом ― ребята выводят цыплят с помощью инкубатора. Описание такого последовательного, увлекающего, интересного дела, в которое включаются эти ребята было для меня очень радостным и заряжающим. Мне хотелось заняться чем-то таким же большим, важным, последовательным, веселым. Эти книжки очень повлияли на моё ощущение дела.

Наталья Трауберг, «Сама жизнь»

В какой-то момент жизни эта книга была для меня очень важной. Я везде с собой её возил, и она тоже имела для меня утешающий характер. Мне кажется, она важна для понимания определенных сторон христианского опыта, который не всегда может быть очевидным: это то, что связано с доверием Богу, со способностью «идти по воде». Важно, что эта книга ― не речь святых отцов, а речь обычного, ошибающегося, возможно, не всегда точного в формулировках человека. Вообще рекомендую любые воспоминания, публицистику, эссеистику и радиопередачи Трауберг.

Пелам Гренвилл Вудхаус, цикл романов о Дживсе и Вустере

Вудхауса я читаю дома, когда болею. Мне кажется, что его книги действительно могут оказывать оздоравливающее влияние. Во-первых, местами это очень смешно, во-вторых, это может научить читателя доброму веселью над собой и своими ситуациями. Человеку, который читает эти книжки, дарится такая оптика, через которую он смотрит на себя, свою жизнь, всё, что происходит, и видит это не в драматически-напряженном ключе, а наоборот, с трогательно-веселой позиции. Сквозь эту оптику можно увидеть и свою нелепость, но не разозлиться, а наоборот, пожалеть себя. Мне кажется, Вудхаусу присуще принятие человеческой ситуации с понимающе-доброй улыбкой, с которой он смотрит на всю нашу жизнь. Для меня эти рассказы ценны как раз той оптикой, которую они дарят читателю.

Сергей Довлатов, «Компромисс»

Довлатова я читал, когда мне было лет 16-18. Смог прочесть всё, кроме «Зоны» почему-то. Я его очень любил и люблю до сих пор. Его книги относятся к тем, которые я читал запоем, когда мне было жалко, что кончается очередная книга, собрание сочинений.

Довлатова можно пытаться анализировать, но это, пожалуй, тот автор, который вошел в мой состав. Я его читал, когда еще не очень рефлексировал, не думал о том, что в этой литературе работает, но какие-то интонации и фразы, отношение, в котором есть и юмор, и трагизм, всё это проникло в меня в своё время. Не могу сказать, что в его творчестве присутствует какой-то моральный урок, нравоучение, нравственный ориентир, но именно интонация трезвого взгляда с грустной улыбкой для меня очень дорога. Это скорее книга не «учитель», а «друг», с которым мы дружим уже очень давно, и дружба никогда не заканчивается.

Джером Дэвид Сэлинджер, «Над пропастью во ржи»

Здесь можно сказать то же, что я уже сказал про Довлатова ― возможно, даже на более глубоком уровне. У меня есть такое ощущение, что какие-то сцены из этой книги в меня вошли и, в определенной степени, отразились во всем моем мировосприятии. Эти сцены задают для меня какой-то внутренний фон. Как детское воспоминание, которое всегда с тобой, так для меня и эта книжка, этот человек, который ходит в феврале по Нью-Йорку, думает о том, куда улетают утки из пруда, смотрит, как его сестра катается на карусели.

Вспоминаю сейчас все эти моменты, и меня пробирает. Они мне чрезвычайно дороги и составляют своего рода внутреннюю драгоценность. Я думаю, что ощущение человека, стоящего в ветреном пространстве, в моих песнях родом оттуда. Этой книге я благодарен за ту музыку, которая ко мне пришла и звучит сквозь всю мою жизнь.

Записал Михаил Ерёмин