«Сердце мира»: манифест прощения

Главный на станции — Николай Иванович (Дмитрий Поднозов), типичный русский хозяин, скупой на похвалу, но по-своему справедливый, суровый, не жалеющий себя и радеющий о деле. Его жена (Екатерина Васильева) точно знает и своё место, и свои функции: стоит мужу уйти в запой, как из помощницы она превращается в суровую полновластную хозяйку. А вот их дочь Даша (Яна Сексте) уже не столь уверена в себе. Мать-одиночка, она воспитывает сына Ваню (Виктор Оводков), заменяя отсутствующего отца то веселой возней, то непоследовательной строгостью. Вот и мальчик получается с довольно сложным характером. С одной стороны — лес, суровый дед, многочисленные животные: на станции не только лисы и сторожевые псы, но и куропатки, и коза с козлятами, и барсуки, и олени северные — настоящее раздолье для мальчишки. С другой стороны — дух времени: пестрые, легковесные, неуместно городские на фоне лесной вечности вещи, его школьный рюкзак, кеды или смартфон. Все это словно из другого мира — мира активистов-экологов, околачивающихся вокруг станции в попытках пробраться и выпустить лис на волю.

Другое дело Егор — его сердце принадлежит здешним местам и семье Николая Ивановича. Работает Егор на совесть, не как приходящие из деревни батраки, а деньги если и получает, то совсем небольшие. На похороны матери-алкоголички последние две с половиной тысячи послал — правда, сам не поехал. Он, кажется, вообще не может уйти с этой станции, где у него домик и ощущение полноценной семьи. Как в блистательном «Шапито-шоу» герой Степана Девонина Никита искал контакт с собственным «звездным» отцом, так и в «Сердце мира» ему достался персонаж с непростой семейной историей. Особенно это явно в нередких сценах, где Егор взаимодействует с Ваней — два неприкаянных ребенка, возрастная пропасть между которыми не мешает им быть почти на равных.

Другой близости настойчиво просит от Егора Даша. Не совсем понятно, чего больше в этой настойчивости: простой биологии или интереса к личности Егора, но по испуганному лицу последнего ясно, что молодому человеку отношения даются с трудом. Так что идиллическое начало картины, где чья-то рука скользит по поверхности воды — похоже, лишь сон. Егор просыпается от веселой возни козлят на его кровати, их надо кормить — спокойствие разбивается о суровую реальность. Кобели-алабаи порвали течную суку Белку, экологи разбили лагерь неподалеку, запустив дрон для слежения за станцией, умерла мать, тетка приехала узнать, что будет делать Егор с освободившейся комнатой, Даша перешла к активным действиям, Николай Иванович напился... Все эти, по сути, рядовые события приводят замкнутого, инфантильного, застывшего в развитии Егора в состояние аффекта, заставляя реагировать, принимать решения, взрослеть… Егору не хочется ничего менять, он словно Холден Колфилд, который очутился в уединенном и красивом месте своей мечты. Только следит герой не за детьми, играющими над пропастью во ржи, а за животными, не позволяя Николаю Ивановичу усыпить покалеченную собаку.

Как пастырь добрый, носит Егор на плечах парализованную на одну лапу Белку, учит ее плавать в ледяной воде, сам туда забираясь. Однако собака — не агнец, и доброта Егора тоже не всеобъемлюща. Он не способен сдержать ярости, когда Николай с озлоблением запойного пьяницы ищет спирт в аптечке Егора и кричит «здесь всё мое». До этого — избиение экологов за выпущенных лис, черствость с Дашей, ссора с Ваней, выставленная за дверь тетка... Все это — проявления грубости и какой-то неразвитости. Даже не злобы, потому что злобы у Егора нет, а есть только характерная для не ведавших любви угрюмость, неконтактность, жгучее желание обрести счастье в общении и недоверие закостенелого одиночки, не привыкшего делиться и делить.

«Сердце мира» — вторая полнометражная картина режиссера Натальи Мещаниновой после не вышедшего в 2014-м в прокат «Комбината "Надежда"» (из песни слов не выкинешь, из фильма мат не вырежешь). Документальный фильм о московских художниках-концептуалистах «Псевдеж и симулякры» Наталия сняла в том же 2014-м. Интересно, как приемы и стилистика документального кино переходит в игровые проекты Мещаниновой. Подлинность документального кино удачно сочетается с художественным замыслом кино игрового, они усиливают и дополняют друг друга. А ещё Мещанинова пишет сценарии. И «Аритмию» Бориса Хлебникова, победителя прошлогоднего «Кинотавра», с «Сердцем мира», победителем «Кинотавра» нынешнего, объединяет естественность в речи персонажей. Именно эта «новая искренность», отказ от постоянной иронии и цинизма чувствуется в картинах многих современных режиссеров: от Юрия Быкова с его «Дураком» до Оксаны Бычковой с «Еще одним годом» (сценарий Мещаниновой!), от Михаила Местецкого с гротескным «Тряпичным союзом» даже до Жоры Крыжовникова с не менее гротескными, но не столь романтичными «Горьками».

Но именно в «Сердце мира» возвращение от иронии к поиску смысла и любви ощущается почти на уровне манифеста. Такой светлой, тихой, исполненной радости и примирения концовки, когда герой — и зритель! — рождается заново и для новой жизни, лично я не испытывал, наверное, с «Чеховских мотивов» Киры Муратовой. Но если там вашему катарсису препятствует два часа испытаний абсурдом, то в «Сердце мира» — два часа понятной, полной юмора жизни и любопытных, хотя и жестоких подробностей из мира охотников на лис.