Волшебный сейф добра, или Почему сложно просить о помощи

Выглядит это примерно так:

«СРОЧНЫЙ СБОР!  ПРОСИМ ВАС ПОМОЧЬ НАШЕЙ МАЛЫШКЕ!!!  ЛЮБАЯ ВАША ПОМОЩЬ БЕСЦЕННА ».

Дальше вам обязательно расскажут, что времени нет, ребенок умирает, а деньги можно перевести только на личную карту родителей. Обычно такое письмо дополняется ссылкой на группу в социальных сетях и призывом «срочно поделиться». В конце снова будут всевозможные реквизиты и способы оплаты.

Такие просьбы фонд даже не рассматривает. Для них есть специальный термин «токсичная благотворительность»: это когда эмоций много, а документов мало. Нет выписок, счета из клиники, нет консультаций врачей, паспортных данных родителей, справок об их доходах и еще довольно большого пакета документов, без которых фонд не открывает сбор.

Не потому, что мы жестокие, а потому, что фонды пытаются обмануть. Директор фонда «Живой» Виктория Агаджанова рассказывала о подопечном, который мастерски подделывал документы, чеки и врачебные рекомендации. Человек прокололся лишь на изготовлении печати, но ловили его долго.

В нашем фонде таких детективных историй, к счастью, не было. Обычно мы ловим некоторых родителях на параллельных сборах в нескольких фондах и на личные карты. Иногда узнаем, что люди не хотят лечиться по законно причитающейся медицинской квоте в России, а предпочитают лечение за рубежом.

Это очень неприятная часть нашей работы, когда нужно проверить документы родителей больного ребенка, но, к сожалению, необходимая. Иначе деньги жертвователей могут достаться не тем, кому действительно нужна помощь, а тем, кто лучше всего умеет рассказывать правдоподобную печальную историю.

Поэтому рассмотрение предварительной заявки и подготовка к открытию сбора может занимать от двух недель (это когда родители быстро собирают все документы, отвечают на письма фонда, готовы рассказывать о ребенке и отвечать на вопросы) до бесконечности. В последнем случае люди могут пропасть, передумать, собирать документы месяцами, не отвечать на письма фонда, а потом появиться со словами: «Мы готовы пройти реабилитацию, заплатите, пожалуйста, за нас».

В этот момент начинается самое интересное. Многие люди уверены, что в каждом благотворительном фонде есть огромный секретный сейф, где лежат миллионы. Если сотрудников фонда хорошо попросить, то они достанут ключи и все оплатят. Вот только сейфа не существует. Благотворительный фонд может отдать лишь те деньги, которые ему жертвуют люди.
Если очень повезет, то часть адресных сборов или программ фонда «закрывают гранты» и пожертвования от юридических лиц и меценатов. Если нет, то фонд просит каждого человека в интернете или оффлайн пожертвовать любую сумму на лечение и реабилитацию ребенка.

Когда пожертвования падают, сложный сбор в небольшом фонде может идти больше полугода. Если жертвователь откликается на те истории, которые мы рассказываем, сбор закрывается быстрее. Фондов и просьб о помощи много ― людей, готовых пожертвовать время, внимание, умение или деньги, гораздо меньше.

Иногда случаются чудеса. Например, возможно, мы скоро закроем сбор на прогулочную коляску для 17-летнего мальчика Ильи. У него в четыре месяца произошел отек мозга. Лечение не помогло, и все эти годы у мамы и папы на руках был младенец. Он рос, как мог, радовался жизни. Вот только двигаться он мог как младенец. Недавно папа умер от рака, и Илья остался вдвоем с мамой. Мама не молодеет, юноша никогда не поправится. Такие сборы очень сложны. Человек получит коляску, но останется полным инвалидом. Он сможет гулять с мамой, но никогда не пойдет в школу, не напишет слово «мама» и не сделает тех вещей, которые вы делаете каждый день.

Но это не значит, что Илье невозможно помочь. Просто очень сложно найти слова, которые расскажут, как важен для него свежий воздух и возможность радоваться жизни в той мере, которая ему дана. Мы очень надеемся, что в декабре этот сбор закроется благодаря доброму человеку, который решил сделать Илье и его маме новогодний подарок.

Вот только после Нового года детям снова будет нужна помощь. А это значит, что нам снова понадобится большой сейф, которого не существует, чтобы помочь тем, кто обращается в фонд.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции