В дореволюционных женских гимназиях изучали Закон Божий, домашнее хозяйство, гигиену и рукоделие

Шадринские гимназистки-старшеклассницы. Фото: Государственный архив в г. Шадринске

Тип гимназии фиксировался в вывесках: «По всему наружному фронтону здания — большая вывеска: Ведомства ее императорского величества государыни императрицы Марии Феодоровны женская гимназия...», — писала драматург Александра Бруштейн» в пьесе «Голубое и розовое» (1939). Кроме того, существовали немногочисленные частные женские гимназии для состоятельных семейств, сообщает интернет-издание «Родина».

Программа

В гимназии могли поступать девочки в возрасте от 9 до 12 лет. Поступавшая в «мариинскую» гимназию в 1890-х гг. Александра Выгодская (в замужестве Бруштейн) вспоминала: «Мама ведет меня на приемный экзамен в гимназию... Нас провожает до гимназии... студент, подготовивший меня к экзамену... По программе девочки, экзаменующиеся, как я, в приготовительный класс, должны только уметь списывать с книги и считать до ста».

«Я писала по прописям, Закон Божий учила наизусть, географию проходила по учебнику Крубера... Появились задачи с бассейнами и встречными поездами, появились... языки французский и немецкий, очень много времени мы уделяли диктанту. <...> Чтобы поступить в 1-й класс <...> нужно было <...> по языкам — уметь считать, рассказывать содержание разных картинок, вести простейший диалог <...> В конце лета 1915 года я держала экзамены и поступила в 1-й класс частной гимназии Любимовой. Помню экзамены: Закон Божий, русский (диктант), арифметика, география, языки французский и немецкий», — свидетельствует писательница Вера Панова в мемуарах «О моей жизни, книгах и читателях» (1980).

Ученицы младших классов женской гимназии Шадринска. Фото: Государственный архив в г. Шадринске

На протяжении семи лет в гимназии изучались Закон Божий, русский язык (грамматика вместе с важнейшими произведениями словесности), арифметика, основания геометрии, география, история, главнейшие понятия из естественной истории и физики, домашнее хозяйство и гигиена, чистописание, рукоделие. К необязательным предметам относились французский и немецкий языки, рисование, музыка, пение и танцы. Все, кто обучался необязательным предметам, «должны были их особо оплачивать».

Программа преподавания рукоделия, утвержденная Министром народного просвещения в 1906 г.: «1 класс: вышивка крестом, подрубка салфеток, полотенец, платков, шитье постельного белья, детских передников и простой рубашки. 2 класс: французский шов, сквозная строчка, петли прорезные и воздушные, пришивание пуговиц, штопка и заплаты; шитье простейшего детского белья; вязание крючком, вязание на спицах детского чулка... 3 класс: штопка чулочная, починка белья и платья; шитье простого дамского белья; 4 класс: кройка детского белья и простого дамского; шитье гимназического передника; 5 класс: кройка и шитье дамской юбки; 6 класс: Кройка и исполнение дамского платья».

Ольга Матюшина в повести «Тайна» (1975) вспоминает: «Шел урок рукоделия. Гимназистки старательно вязали чулки. Катю и Липу учительница заставила переделывать пятку».

«На уроке рукоделия учительница долго разглядывала детскую распашонку, сшитую Микой, качала головой», — пишет Клавдия Филиппова в воспоминаниях «В гимназии» (1938).

Алексеевская женская гимназия. Класс рукоделия. Благовещенск

Для девиц, желавших приобрести звание домашних наставниц и учительниц, существовал дополнительный восьмой класс. Основными предметами обучения здесь были педагогика, дидактика, русский и церковнославянский языки, словесность, французский и немецкий языки, математика, история и география. Можно было избрать предмет, по которому шла подготовка к получению звания домашней наставницы. Кроме того, в восьмом классе проходили педагогическую практику.

Расписание

Занятия в женских гимназиях начинались не 1 сентября, а 7 августа, и заканчивались 15 июня. Учебный день начинался с общей молитвы (молебна) в зале за четверть часа до первого урока.

«В половине девятого... я приходила в гимназию... и бежала в зал на молитву. Во втором этаже был большой зал, и в нем большая, во всю стену, картина — Христос, благословляющий детей. Каждое утро ученицы выстраивались шеренгами перед этой картиной-образом и пели молитвы...», — вспоминает Вера Панова.

«Прозвучал звонок. "На молитву!"... С шумом выбежали девочки... Они становились в пары... Пары спустились по лестнице, прошли длинный коридор и подошли к дверям зала... Вдруг что-то... зашумело... Двигалась стена. Сначала она раскололась посередине, потом каждая половинка поехала в сторону. В отверстии блеснули иконы, цепочки лампад. Это был алтарь, скрытый за раздвижной стеной. Во время молитвы зал превращался в церковь. К клиросу прошло несколько гимназисток из старших классов. Они начали молитву. Ее сейчас же подхватили остальные... После молитвы гимназистки опять встали парами и, делая круг по залу, направились к выходу», — пишет Клавдия Филиппова.

Женская гимназия Шадринска. Ученицы у доски, 1914 г. Фото: Государственный архив в г. Шадринске

Затем молитва в каждом классе читалась перед началом первого урока и по окончании последнего урока.

За дисциплиной гимназисток следили классные дамы, носившие форменные платья синего цвета. Из-за цвета форменных платьев классные дамы в разговорной речи именовались «синявками».

Наказания

За нарушение дисциплины и невыполнение учебных заданий оставляли в классе после занятий на несколько часов, что означало, в частности, лишение возможности пообедать.

Вид позорящего наказания описывается в повести Лидии Чарской «Записки маленькой гимназистки»: «Классная дама грубо схватила меня за руку, вытащила на середину класса и... прокричала во весь голос: "Это воровка!.." ...Я очнулась, только услышав легкое шуршанье бумаги у меня на груди... Поверх черного передника, между воротом и талией, большой белый лист бумаги болтается у меня на груди, прикрепленный булавкой. А на листе выведено четким крупным почерком: "Она воровка! Сторонитесь ее!"... Мне придется сидеть с этим украшением в классе, ходить перемену по зале, стоять на молитве по окончании гимназического дня, и все — и взрослые гимназистки, и девочки, ученицы младших классов, будут думать, что Иконина-вторая воровка!.. ...Класс шумно направился... в залу, и я пошла следом за остальными. "Смотрите, мадамочки, воровка, воровка идет", — послышались голоса маленьких гимназисток других классов».

Такое наказание применительно к Павловскому институту благородных девиц 1860-х гг. содержится в автобиографической книге Надежды Лухмановой «Двадцать лет назад (Из институтской жизни)»: «"Я... накажу вас... Подайте мне лист бумаги!" — приказала Корова. Ей подали чистый лист, она оторвала от него четвертушку и крупными буквами написала: "Воровка". "Мадемуазель Лисицына, подите сюда". Корова достала булавку, повернула девочку к себе спиной и пришпилила ей к пелеринке билет. Лисицына рыдала судорожно... Этого нельзя, нельзя, — кричали девочки... — Снимите билет, мы старшие, с нами нельзя так обращаться».

В уставе гимназий учащимся строго запрещалось посещение театров, кинематографа и пр. Классные дамы следили за тем, чтобы гимназистки не нарушали этого запрета.

Клавдия Филиппова вспоминает: «Девочки бегали тайком, переодетые, забирались высоко на галерку, целые часы простаивали на ногах — в духоте... тряслись от страха: классные дамы не ленились взбираться по высоким грязным лестницам. Пойманных в середине действия торжественно выводили, отправляли домой, а на другой день вызывались родители, снижались отметки за поведение».

Форма

Учащиеся «мариинских» гимназий носили преимущественно платья коричневого цвета, гимназистки из ведомства Министерства народного просвещения, — как правило, платья зеленого цвета.

«Здесь две женских гимназии, — объяснила женщина. — Зеленая и коричневая. Какую форму носят, так и называется», — пишет Филиппова.

В будние дни полагалось носить черный фартук, а по торжественным и праздничным дням — белый. В редких случаях платья гимназисток были другого цвета, например темно-красного, голубого, серого, синего.

Классная дама с гимназистками XIX в.

Русские писатели вспоминают: «Потом пошли формы женских гимназий: Александровской, Агаповской и Мариинской... "Александровки" в темно-красных платьях и белых передниках...», —Вениамин Каверин; «На лето ученицам любимовской гимназии полагалось платье из голубого сатина, белый передник и белые ленты в косы», — Вера Панова; «Парадная дверь женской гимназии раскрывается, и на тротуар выходят гимназистки. Одни, младшие, в коричневых платьях, другие, постарше, в светло-серых, а самые старшие, невесты, в синих», — Иван Василенко.

В гимназиях осуществлялся контроль за длиной рукавов и юбок форменного платья. У гимназисток были и форменные головные уборы. Компонентом гимназической формы являлся также значок, его носили на головном уборе или на платье слева. Классная дама, застав гимназистку в театре, могла снять с нее значок.

Складывались «народные расшифровки» аббревиатур на значке: «Ученицы казенной Мариинской женской гимназии носили на берете значок — МЖГ, что расшифровывалось: милая женская головка», — писал Вениамин Каверин.

Традиции

В гимназиях проводились музыкально-вокальные вечера и балы. Когда Вера Панова поступила в гимназию, она узнала о существовании негласных традиций. Например, гимназистка должна иметь «альбом для стихов и картинок».

К сфере передававшихся из поколения в поколение традиций относились и способы выражения отношения к учителям.

«Учитель математики кладет на стол стопку тетрадей, из них свисают разноцветные ленточки. На ленточках держались промокашки, украшенные картинками. Чем любимее был преподаватель, тем ярче наклеивалась картинка. Ленточка выбиралась со значением... Желтое, на языке цветов, значило измену, ненависть... ...Геннадий Петрович порылся в стопке и... вытянул чью-то тетрадь с зеленой ленточкой...», — пишет Клавдия Филиппова.

Урок танцев в Смоленской второй женской гимназии

Демонстрация недовольства поведением учителя называлась «баней» — вместо ответа на заданный вопрос, ученицы отвечали на другой. В «Записках маленькой гимназистки» Лидия Чарская рассказывала: «Травить Яшку!.. В следующий же урок затопить ему баню! ... Ивина вбежала на кафедру и, стуча по столу линейкой, кричала во весь голос: "Так помните: травить Яшку сегодня же!... Сегодня нам задана басня "Демьянова уха"... А мы... будем отвечать другую басню. И что бы ни говорил Яшка, как бы ни ругался и ни выходил из себя, мы будем отвечать не "Демьянову уху", а то, что каждая хочет". Урок пошел по задуманному девочками руслу: у учителя округлились глаза, он покраснел, "неистово"» махал руками, кричал "не своим голосом"».

Романы

Балы проводились в гимназиях редко, а чувства в душе «рождались» ежедневно. В «Рассказах о старой Москве» (1960) Александр Вьюрков писал: «В гимназии... все почти "обожали" кого-нибудь: кто преподавателя, кто товарища брата». Предметом обожания мог стать даже преподаватель Закона Божия.

У гимназисток-старшеклассниц случались и свидания за пределами гимназии.

«Техника свиданий была в совершенстве разработана несколькими поколениями влюбленных гимназистов и гимназисток: он посылает ей записку с просьбой о встрече; она назначает ему свидание; они встречаются наедине... Передача... любовной записки считалась среди гимназисток делом священным... Я... на клетчатом листке прочел...: Приходите сегодня в четыре часа на боковую аллею Александровского парка», — писал Валентин Катаев в «Юношеском романе». 

Страница из выпускного альбома Воронежской мариинской женской гимназии. 1905 г.

Последний звонок

50% гимназисток составляли дочери дворян и чиновников; 40% — дочери «лиц городских сословий».

В 1870-е гг. общее число гимназисток составляло примерно 10 тысяч человек, в конце XIX века — 50 тысяч, а в начале ХХ века — более 230 тысяч. Однако 230 тысяч гимназисток на 150-170 миллионов населения Российской империи едва превышало 0,10%, и в этом смысле устройство гимназического быта, форма гимназисток, официальные гимназические мероприятия и неофициальные гимназические традиции — исторически сложившаяся субкультура. Женские гимназии ликвидировали в 1918-1919 гг., но их выпускницы еще многие десятилетия оказывали влияние на развитие отечественной культуры.