«Восточно-Европейский экспресс» Гузели Яхиной

На фоне поволжского апокалипсиса изображены судьбы пятисот детей, которые одной рукой цепляются за этот свет, но другой уже держатся за иной. И нескольких взрослых — Деева, Белой, Фатимы и Буга, которым дали задание: довезти детей на «гирлянде», как называют в книге поезд, до теплого и хлебного Самарканда.

Нет сомнений, что роман появился «к дате»: голод в Поволжье начался в 1921 году, сто лет назад. Пункт отправления — барахтающаяся в смерти Казань — тоже выбран не случайно: для автора логично начать повествование с родного города.

Гузель Яхина называет свой текст «романом-приключением». Но рука не поднимется поставить «Эшелон на Самарканд» на одну полку с «Робинзоном Крузо», «Островом сокровищ» и «Детьми капитана Гранта. «Эшелон» больше напоминает роман-выживание.

Поэтому я не могу согласиться с некоторыми критиками, которые утверждают, что роман — «комфортная для читателя сказка». Какая же это сказка, если голод и смерть вытесняют жизнь и костлявые дети, видя палец комиссара Белой, принимают его за пищу и начинают сосать, как соску? А врач Буг воспринимает фурункулы и язвы не как опасные болячки, а как обычные проявления мальчишеского организма.

Бросая критикам ответный мяч, Гузель Яхина сказала, что тяжелая тема всегда должна уравновешиваться. И у нее это искусно получается: здесь и увлекательный сюжет, и любовный треугольник, и мир детей с их забавными кличками, искренними улыбками и шутками, заставляющими смеяться любого, и легкий и воздушный язык, и прекрасное чувство юмора, и внимание к диалектизмам. Живое начало позволяет отвлечься от голода, болезней и смерти. Сама Яхина признается, что в первых романах не задумывалась о языке, а просто писала текст, который вырастал из сценария. Здесь же она заглядывала в «Словарь русских народных говоров», изучала диалекты Казанской губернии и язык бурлаков. Вот уж точно — «в начале было слово».

К тому же роман написан на крепкой документальной основе: задействованы и воспоминания партийных и советских работников, и труды историков, и архивные материалы. Давая прозвища пассажирам эшелона, автор обращается к подлинным именам беспризорников 1920-х, а Белая списана с мемуаров одного из организаторов борьбы с голодом Аси Калининой.

Итак, на чью сторону встанете вы — дисциплинированной и рациональной комиссарши Белой, в которой уживаются обделённая любовью женщина и «тиран в юбке», или мягкого начальника поезда Деева, ставшего олицетворением спасения детей и в то же время бесхарактерной тряпкой? Сделать выбор будет непросто (и нужно ли?). В каждой главе персонажи раскрываются с новых сторон. Писательнице помогает композиция — перенос ракурсов, частично заимствованный у Лермонтова. Как в «Герое нашего времени», читатель «Эшелона» воспринимает историю глазами рассказчика, но где-то появляются воспоминания самих героев.

Гузель Яхина. Фото: Orpheusradio.ru

Еще одна отличительная черта романа — практически полное отсутствие имен. Даже инициалы главных героев — и то тайна: Деев, Белая, Буг — все словно роботы под номерами. Зато полным-полно кличек голдетей (типичная аббревиатура 1920-х годов), к каждому из которых привязывается Деев, а вместе с ним и читатель.

Не единожды автор сравнивает «гирлянду» с птицей. Может, поезд, как пернатые, стремится на зиму в теплый хлебный Самарканд из голодного Татарстана? Или же он, словно птица в небесах, теперь свободен от страданий? Важная деталь — белые рубашки. В «белюши» и «кулемяки», как между собой называют их голдети, облачены все маленькие пассажиры, и весь долгий путь Татарстан-Туркестан — как дорога ангелов в рай.

Иной штрих, скрывающий религиозную подоплеку — повторяющиеся эпизоды, где Деев поднимает детей на руки. Он, как отец-покровитель, спасает и будто дает вторую жизнь ребятам и с «помоечным», и с разбойным прошлым. И хотя действие происходит в безбожные 20-е годы, главное слово, которое ассоциируется с «Эшелоном на Самарканд» — вера. У Деева это вера в жизнь, у Белой — вера в счастье, ради которого надо помочь всем сиротам и беспризорникам, у голдетей — надежда на спасение, у читателя — вера в счастливый конец.

Автор глава за главой доказывает, что «люди созданы для жизни, а не для войны». Поезд, словно Ноев ковчег, везет тех, кто еще может выжить. А сколько еще осталось детей, кто ждет Дееева и Белую позади эшелона?

«Как герой романа Деев повстречал на пути очень разных людей и только благодаря их поддержке добрался до цели, так и я за тридцать месяцев работы просила о помощи очень многих — и каждый сказал "да"», — пишет Гузель Яхина в предисловии к роману. Всё, что делает человек в жизни, он делает не зря — не зря творит, не зря помогает, не зря верит. Всё возвращается бумерангом. Ради этого ощущения и стоит читать «Эшелон на Самарканд».