Дуэль сквозь столетия: от «Божьего суда» до «поединка чести»

Что такое дуэль и как она появилась?

Дуэлью считается поединок, проводимый по обоюдному согласию, и это отличает ее от самообороны. В конце XIX века – на закате существования дуэли – выделяли две черты, без которых бой не мог считаться дуэлью и рассматривался бы как убийство:

– официальный вызов («то был приятный, благородный, короткий вызов, иль картель»);

– секунданты;

Впрочем, такие условности появились только в XVIII столетии и были нужны, чтобы оправдаться перед расширяющимся государством.

Прямым предком дуэли с ее «гламурными» атрибутами является средневековый судебный поединок. Такая процедура применялась, если судебное расследование заходило в тупик, но истец настаивал на обвинении. По мнению средневекового человека, в подобной ситуации единственным выходом оставался «Божий суд» или «ордалия»: между спорящими назначался поединок, в котором победить должен был тот, «на чьей стороне высшие силы». Были и другие варианты ордалии, например, испытание железом – когда подсудимому наносили рану раскаленным железом и признавали его виновным, если рана не заживала за три дня.

Корни этого обычая лежали, с одной стороны, в варварских традициях дохристианской Европы, а с другой – в глубокой христианской вере.

В 501 году король Бургундии Гундобальд одним из первых ввел дуэльный обычай в правовую практику своих земель: «Не правда ли,– говорил он, – что исходы войн народов с народами и поединков между отдельными людьми – в воле Бога?».

Святой архиепископ Авит выразил королю протест, но единодушного осуждения со стороны Церкви тогда не произошло. Более того, три столетия спустя Папа Римский Николай I благословил практику поединков. Подобную неопределенность мы увидим и в средневековой Руси, где звучали громкие церковные осуждения ордалий, но среди сторон этой юридической процедуры попадались и церковники.

По мере гуманизации общества в Церкви стало возобладать осуждение ордалий, но на заре возникновения судебных поединков все было иначе.

Самая известная дуэль

Судебные поединки часто становились объектом огромного общественного интереса. Пожалуй, самым знаменитым примером ордалии является бой Жана де Карружа и Жака Ле Гри, который с легкой руки английского публициста Эрика Джагера (а затем режиссера Ридли Скотта) был назван «последней дуэлью» (Джаггер полагал, что это был последний публичный судебный поединок, но в действительности ордалии существовали вплоть до XVI века).

Ле Гри надругался над женой де Карружа, но вину отрицал, несмотря на заверения жертвы. Из-за отсутствия доказательств суд зашел в тупик и закончился поединком. В итоге насильник был повергнут на землю и заколот.

В судебных поединках могли участвовать люди разных статусов и полов – даже женщины и церковнослужители. Если женщина билась с мужчиной, то ей давалась фора. Ряд источников воспроизводят такой поединок двух простолюдинов, где мужчина фехтует, закопанный по пояс в землю, а ему противостоит женщина; при этом женщина вооружена очень забавным оружием: камнем в чулке (rock in sock).

Однако уже в эпоху Высокого средневековья растущая королевская власть начинала покушаться на старинный обычай. Одним из первых государей, запретивших судебные поединки, был «железный король» Филипп Красивый.

Начав наступление на ордалии, монархи дали толчок к возникновению собственно дуэли как частного поединка, не связанного с публичным судом: драчуны «приватизировали» исключенный из публичного поля обычай.

Другой причиной трансформации ордалии в дуэль, которая окончательно произошла в эпоху Ренессанса, стало падение религиозности и распространение идей гуманизма, возвышающих человеческое достоинство. Теперь поводом для боя могло стать не только обвинение в уголовном преступлении, но даже просто невежливое слово. «Поединки чести» случались и в Средние века, но были относительно редки.

Стоит подчеркнуть главные отличия между судебным поединком и дуэлью:

– ордалия публична, а дуэль приватна;

– повод для ордалии – уголовный суд, а для дуэли – вопрос сохранения «лица»;

– в ордалии допускалось выставить за себя наемного бойца, что касалось в первую очередь женщин и церковнослужителей;

– в ордалиях участвовали люди из разных сословий, а дуэль редко выходила за пределы нобилитета;

Почему же в эпоху Ренессанса поединки замкнулись внутри дворянства? Дело в том, что идеи Возрождения распространялись главным образом среди образованной части общества, а к тому же легли на благодатную почву рыцарской культуры. Эгалитарные поползновения абсолютизма душили древние привилегии дворянства, и дуэли стали формой протеста. Аристократы не хотели расставаться с древним правом решать свои споры самим, без апелляции к государству, и всячески сопротивлялись возникающей монополии на насилие.

Во второй половине XVI века дуэль не просто вытеснила ордалию, но стала субъектом социального вируса, именуемого «дуэльной лихорадкой». Суть этого явления отлично описал Шекспир: «Ты хочешь драться с человеком, потому что он ест орехи, а у тебя глаза орехового цвета».

Тогда же возник институт секундантов. В эпоху Просвещения (после окончательной победы абсолютизма) секунданты будут нужны для гарантии честности боя и попытки примирить стороны. Например, благодаря секундантам Пушкин дрался только пять раз, хотя ссорился около 20. В разгар дуэльной лихорадки секундант буквально отвечал своему названию: бился за компанию.

Дуэль под окнами кардинала

Другими причинами дуэльной лихорадки были эволюция холодного оружия и изобретение печатного станка, упростившего передачу знаний о фехтовании. Все это сделало бой на клинках истинным искусством, хотя главным двигателем смертоносной «эпидемии» были упомянутые идеи Ренессанса и протест против абсолютизма. Отличным примером дуэли как протестной акции является бой, устроенный под окнами кардинала Ришелье и короля Людовика XIII.

Главный герой этой замечательной истории, граф де Бутвиль, бежал из Франции в Брюссель после участия в очередной дуэли, удирая от стражников, ворвавшихся к нему в дом ночью. К нему специально приехал другой француз – маркиз де Беврон, желавший отомстить за друга, убитого Бутвилем. Однако о планах бретеров узнала регентша Нидерландов и взяла с них слово не драться на ее земле. Тогда Бутвиль попросил у короля разрешения вернуться на родину, но получил отказ. Взбешенный граф поклялся устроить дуэль прямо на Королевской Площади.

Тайно вернувшись в Париж, герои договорились об условиях боя. Биться решили трое на трое. Бутвиль взял в секунданты графов де ля Берта и де Шапеля (человека тщедушного телосложения, но отменного фехтовальщика и знаменитого драчуна). Беврона сопровождали его оруженосец простолюдин Буке и маркиз де Бюсси (последнему так понравилась идея устроить драку под носом у кардинала, что он вскочил с постели и согласился, хотя был тяжело болен).

Встретившись на главной площади страны, джентльмены начали свой грандиозный пикет. В итоге Бутвиль взял верх на Бевроном, но пощадил его, после чего они обнялись и попытались развести своих секундантов, двое из которых уже лежали на мостовой: де ля Берт был ранен, а ослабленный болезнью Бюсси пропустил смертельный удар и пал замертво.

Дуэлянты смотали удочки и бросились прочь из Франции: Беврон уплыл в Англию, а Бутвиль и Шапель устремились в графство Лотарингию (ближайшую континентальную юрисдикцию, неподвластную королю). Однако случайный свидетель увидел их в пути и донес, после чего друзей настигли три роты стражников. Шапель хотел вступить с ними в бой, но Бутвиль уговорил друга сдаться. В итоге оба были казнены, но до самого конца выказывали свое презрение к смерти и тирании: Бутвиль, восходя на эшафот, крутил усы.

Дуэли в России

Русская дуэль развивалась в рамках общеевропейских закономерностей, но со своими особенностями.

В «Русской Правде» – главном юридическом документе домонгольской Руси – отсутствуют явные упоминания о судебных поединках. Однако начиная с XIII века источники дают много сведений об этом обычае. «Испытание полем» подробно расписано в Псковской и Новгородской судных грамотах, Судебниках 1497 и 1550 гг.

В Псковской судной грамоте перечисляются такие поводы для «поля», как грабеж и побои, оскорбление чести, финансовые конфликты (залоги, долги), споры земельные и торговые. Поединок мог состояться как между истцом и ответчиком, так и между ответчиком и «послухом» (свидетелем).

Как и в Западной Европе, допускалось воспользоваться услугами «наймита», если этого требовал возраст, пол, физическая слабость или церковный чин одной из сторон. Однако, если ссорились две женщины, им запрещалось выставлять «наймитов» и предписывалось биться самим.

По мере централизации власти росли пошлины на поединок (князья давали понять, что лучше не доводить спор до боя), и сам институт «поля» деградировал. Например, по царскому судебнику, если один из бойцов не являлся на бой, то дело заканчивалось мировой, что шло вразрез с древним религиозным смыслом дуэли как «Божьего суда».

А что Церковь?

Если в истории западного православия есть интересный прецедент благословения ордалий со стороны крупного церковного авторитета (папы Николая I), то в практике русской церкви я ничего подобного не нашел. Громкие осуждения, разумеется, звучали: святой митрополит Петр требовал бросать псам трупы убитых на «поле», а их «счастливых» соперников отлучать от причастия на 20 лет.

В то же время обычай «поля» обязательно включал крестное целование перед боем, а юридические документы прямо говорят, что сторонами ордалии могли быть представители Церкви.

Стоглавый собор 1551 года запрещал церковникам биться на поединках и осуждал мирян, которые обращались к колдунам для помощи в бою, а потом перед «полем» целовали крест (сам поединок двух мирян в «Стоглаве» особенно не осуждается).

Поскольку секуляризация пришла в Московию позже, чем в остальную Европу, то ордалия просуществовала здесь дольше – что видно по заметкам западноевропейских путешественников.

Так, Ричард Ченслер описывает в своей работе 1554 года русское «поле» как некую диковинку (неудивительно, ибо английский судебный поединок тогда уже почти умер). Соответственно, трансформация ордалии в дуэль тоже произошла на Руси позже. В Западной Европе этот процесс был обусловлен распространением идей Ренессанса и катализирован итальянскими войнами (солдаты из разных стран разнесли по домам итальянские представления о чести), а в Россию идеи о достоинстве личности пришли через петровское «окно» (первые русские дуэлянты – два гардемарина, посланные царем учиться во Францию).

Петр I сразу понял, что такая европеизация ему не нужна, и, увидев в дуэли покушение на свое полновластие (он был убежден, что жизнью своих поданных он может распоряжаться только сам), издал указ о смертной казни для обоих участников. Однако последующий нестабильный век переворотов и фаворитизма дал русской дуэли возможность пустить корни несмотря на периодические указы о запрете поединков.

Испытание для института дуэли началось с восшествием на престол Николая I. Апологет самодержавной бюрократии прекрасно понимал, что поединки ставят под сомнение его абсолютную власть и подтачивают монополию на насилие. Император обращался с дуэлянтами крайне сурово (чего стоит ссылка Лермонтова на Кавказ за дуэль, в которой никто даже не был ранен) и если не казнил участников, то потому только, что такие меры нанесли бы офицерскому корпусу огромный урон.

Вызвать на дуэль... царя!

Вероятно, усилия Николая I привели к определенной деградации дуэльных традиций, что можно проследить как по мемуарам, так и по художественной литературе (вспомните попытку Грушницкого убить Печорина путем махинации с пистолетами).

Однако именно с эпохой расцвета имперской бюрократии связан замечательный случай вызова императора на дуэль (такого не делали даже французские реакционеры-фрондеры).

В 1836 году в канцелярию государя пришло письмо, автор которого насмехался над верой царя в собственное всевластие, обвинял его в угнетении русских людей, но подчеркивал, что самодержец не может изменить образ его мыслей и предлагал сойтись в поединке.

Автором дерзкого письма был Александр Сыщиков, отставной поручик из тамбовской губернии. С его стороны это был не только красивый жест, но и реальный расчет на положительный ответ, поскольку император был не лишен порядочности и рыцарских чувств.

«…предлагаю добрый древний обычай – поединок.– писал Сыщиков. – В дуэли много мерзости, но есть одно, может быть, перевешивающее все другое,– право свободного человека решать свои дела самому, без всяких посторонних посредников. В вашей стране имеется неподвластная вам территория– моя душа. Одно из двух: либо признайте свободу этой территории, ее право на независимость, либо сразитесь за свои права, которых я не признаю. Есть и третий выход, – дать общую свободу всем– и вам, и мне, и России…»

Поручик Сыщиков был найден и доставлен к царю. Николай не стал его наказывать, но и к барьеру не вышел. Царь долго объяснял, что может сгноить бунтаря за эту выходку в Сибири, а свое милосердие объяснил тем, что поручик все равно останется при собственных взглядах, как его ни накажи. Тем самым царь как бы признал свое безвластие над мышлением офицера и правоту доводов из его письма. Вскоре, однако, Сыщиков был убит в поединке при смутных обстоятельствах.

Со смертью Николая I русской дуэли стало легче дышать: все последующие правители относились к поединкам более терпимо. В 1894 дуэли были официально легализованы и их количество стало расти, что логично коррелировало с относительно либеральным правлением Николая II.

В эту эпоху, эпоху лебединой песни русского поединка, на дуэлях в открытую дрались публичные и высокопоставленные лица. Знаменитым бретером был один из лидеров русского либерализма – Федор Гучков, а премьер-министр Столыпин однажды бросил вызов оскорбившему его депутату прямо в Госдуме. Закат империи увидел и до боли знакомый русской культуре сюжет – дуэль поэтов (Гумилева и Волошина). В армии за этот период произошли сотни поединков (в том числе с участием четырех генералов). Нигде в Европе не было ничего подобного: даже немецкие студенческие дуэли и распространенные во Франции поединки «до первой крови» не выдерживают сравнения.

После падения империи русская дуэль доживала свой век в Белом движении. Во время пребывания Белой армии в изгнании на острове Галлиполи, комендант русского лагеря генерал Кутепов, который прикладывал много сил для поддержания духа и дисциплины, разрешил проведение поединков. Тогда же произошел незначительный, но показательный случай: ссора белого офицера с французом, оскорбившим его жену. Русский бросил французу вызов, но получил отказ.