Чудеса в трех измерениях

Кадр из фильма "Рождественская история" (фото с сайта afisha.ru)

Фильм «Рождественская история» режиссера Роберта Земекиса, снятый по знаменитой сказке Чарльза Диккенса, вышел в российский прокат в не самое удачное время: православное Рождество наступит еще не скоро и картина рискует быть забытой до наступления праздника. Однако, может быть, именно сейчас, в начале Рождественского поста, и стоит посмотреть этот фильм. Эта история - почти идеальная рождественская сказка. По крайней мере, она удовлетворяет всем требованиям этого жанра.

В праздник нужно отдыхать и веселиться, вино должно литься рекой, самые жирные индейки - жариться на вертеле (или как их там запекают), в небо взлетают фейерверки, а парках работают аттракционы. Сама технология 3D (объемного изображения) пока является тем самым занимательным аттракционом. Наверное, уже скоро она погубит современный кинематограф, как в свое время старый кинематограф погубил сначала звук, а потом цвет. Однако пока еще объемное кино - новинка, как раз такой редкий праздничный аттракцион, которым, собственно, и было кино в первые годы своего существования.

Детская радость и любопытство пробуждаются у зрителя, как только он входит в кинозал на 3D-просмотр: ему вручают специальные очки, которые надо протирать специальной салфеткой (протирать обязательно, потому что очки щедро заляпаны отпечатками пальцев предыдущих зрителей). Пока не начался фильм, в этих очках почти ничего не видно, зато потом случается чудо: буквы титров повисают над серединой зала, прямо на тебя летят брызги и камни, снег падает на головы впереди сидящих зрителей, а сам ты куда-то летишь вместе с невидимой камерой над заснеженным Лондоном, время от времени врезаясь в здания, пролетая их насквозь и выскакивая уже на соседней улице. Можно еще снять очки, и тогда картинка на экране станет плоской, но раздвоится.

Мир кинокартины в 3D формате кажется еще более объемным, чем настоящий. Во-первых, мы привыкли к обычному кинематографу и подсознательно ожидаем плоского изображения, и когда вместо него появляются объемные фигуры, ощущения, естественно, обостряются. Нечто подобное произошло со мной в юности, когда у нас вместо черно-белого появился цветной телевизор: первое время мне казалось, что цвета в нем фантастически яркие, каких нет и в тропическом саду, и на картинах импрессионистов. Во-вторых, мы привыкли видеть людей крупным планом на близком расстоянии, а здесь головы великанов возникают в нескольких десятках метров от зрителя, что вызывает у него недоумение лилипута перед лицом Гулливера. Это выглядит довольно странно и даже абсурдно, но весьма волшебно. Конечно, скоро мы привыкнем ко всем этим фокусам, а режиссеры будут не выпячивать объемность изображения, а, наоборот, скрывать ее, чтобы между художественным миром на экране и зрителем оставалась определенная дистанция, без которой невозможно искусство.

Но сегодня объемное кино создает волшебную, праздничную атмосферу, и авторам «Рождественской истории» удалось извлечь из нее максимальную пользу.

Технология 3D и вся современная компьютерная анимация дают возможность вплотную приблизиться к границе между собственно анимацией и кинематографом. Анимационный персонаж можно оцифровать столь тщательно и искусно, что он станет чем-то большим, чем просто картинка или кукла (хотя, конечно, никто не перепутает виртуальные модели с реальными живыми существами). Эта технология может оказаться губительной для искусства, но в данном случае создатели «Рождественской истории» воспользовались ею талантливо и уместно.

Можно заметить, что все второстепенные, во многом типические персонажи фильма и изображены соответственно грубовато, кукольно, можно даже сказать, шаблонно, зато главный герой Скрудж, хотя он анатомически меньше всего похож на человека, выписан очень тонко и реалистично: если бы это был настоящий актер, можно было бы сказать, что он играет великолепно, хотя иногда и переигрывает. Также хорошо получились призраки, инфернальные чудовища (как хороши адские кони!), рассыпающиеся скелеты и прочие существа иного мира. Прекрасен и рождественский диккенсовский Лондон, не знаю, как другие критики, но я всегда видел его именно таким, заснеженным и таинственным. То есть, здесь присутствует как раз то, что и нужно для сказки: некоторая условность, где речь идет об обычном, и предельный реализм, когда речь идет о чудесном.

Однако при всей занимательности рождественская сказка не может быть глупой. Необходимая доля серьезности есть и в «Рождественской истории». Зритель, в частности, может уяснить, что, замыкаясь в себе, презирая людей и видя в них лишь орудие для осуществления собственных целей, человек сам создает себе тюрьму и делает себя ее несчастным и единственным узником. Построенная на земле тюрьма остается с человеком и в вечности, если он не найдет в себе силы уже здесь ее разрушить. После сеанса можно поразмышлять, как человек может дойти до такой жизни и может ли, действительно, так быстро и сильно измениться, как Скрудж.

Делать добро можно только с радостным лицом, потому что это дело само по себе радостно. Конечно, ни один хороший поступок не останется безнаказанным, за него придется отплатить собственными скорбями, а иногда и жизнью (об этом, правда, более уместно поговорить в другое время, это тема уже Великого поста и Страстной недели). Однако жить по любви и правде естественно для человека, а значит и радостно. Покаявшийся Скрудж так счастлив, что кажется почти безумцем. Но это радостное, доброе безумие.

В фильме много и других поучительных примеров, например, о том, как можно прощать врагов, желать им добра и молиться за них. Любой непредвзятый зритель с легкостью их увидит.

Страшно, что вне праздника Рождества могут оказаться не только люди, по своей свободной воле отказавшиеся от него, но и многие обездоленные, у которых в этот день не просто не будет праздника, но не будет даже куска хлеба и крова над головой. Как Ирод посчитал, что лучше бы на земле не было Вифлеемских младенцев, так Скрудж в начале фильма считает, что лучше бы не было бедных людей, мешающихся у него под ногами: для них есть тюрьмы, работные дома, а еще лучше - могилы. Самое ужасное, что подобные взгляды разлагают не только самого человека, но и мир вокруг него, где власть берут Нищета и Невежество, столь страшно и реалистично показанные в «Рождественской истории».

Конечно, адские существа фильма - полная ерунда по сравнению с настоящим адом, но рождественская история Роберта Земекиса все же может напугать, ровно настолько, чтобы этот страх в конце развеялся светом Рождества.

И, наконец, рождественская сказка должна оставаться сказкой. Она не вправе заслонять собой действительную историю, произошедшую в этот день, - рождение младенца Христа. Христос, конечно, не должен быть лишь персонажем этой сказки (может ли Он вообще быть персонажем художественного произведения - вопрос отдельный). Вместе с тем, сказка должна быть непосредственно связана с евангельской историей.

В этом смысле «Рождественская история» выгодно отличается от множества других голливудских «предрождественских» фильмов, где перед Рождеством некий ребенок почему-то остается «один дома», или его родители не находят лучшего времени для выяснения своих отношений, или некая злая сила почему-то хочет сорвать праздник, при этом совершенно непонятно, что, собственно, они собираются праздновать. В «Рождественской истории» все предельно ясно: время действия - именно день рождения Спасителя, все люди доброй воли радостно празднуют это событие, идут в церковь, поют на улице колядки (у англичан они называются Carols). Скрудж вначале - явный безбожник: отвергая людей, он отвергает и Бога. Начав творить добро, он присоединяется к общему празднику и сам (правда, дурным голосом) поет колядки. Акценты везде расставлены точно и однозначно.

Фильм стоит посмотреть, особенно детям всех возрастов - от ясельного до пенсионного.