Емеля

У лучшего механика райцентра двадцати пяти лет от роду золотые руки и сложный характер. Вот и сейчас он минут пять размышляет, в каком настроении встречать это утро: стоит ли в добром, так как пахнет бабулиными блинами с припеком, что прекрасно, или же в мрачном, потому что блины с припеком означают, что завтра худший день в году. 

... Женька не любил праздники. В день рождения он испытывал что-то похожее на угрызение совести и мучился необходимостью принимать поздравления, не знал, как себя вести и что отвечать, разворачивать ли подарок сразу или отложить пока не уйдет даривший. Новый год его смущал тем, что никак не удавалось объяснить себе, в чем торжество, зачем суета и все, что нравилось ему, - раннее утро 1-го января, когда поселок был тих, безлюден и пуст, и даже беспривязные уличные собаки если и пробегали, то с видом «я только по делу», не беспокоя ни людей, ни природы. Женька накладывал миску салата, садился верхом на стул к окну и только тогда был по-немудреному рад и спокоен... Восьмое марта он не любил за кажущуюся фальшивость, 23 февраля - за то, что в один ряд ставили таких, как он - служивших, - и домашних салаг. Но один день в году доставлял ему настоящее мучение. 

Это случалось в конце февраля или в самом начале марта, когда  центр поселка перекрывали от машин, развешивали разноцветные, местами беззубые, гирлянды бумажных флажков и фонариков, расставляли столы с керосиновыми плитками и самоварами, сбивали деревянный помост непременно со столбом посередине и выносили на щербатое крыльцо Дома культуры огромные черные колонки. Праздник называли то «Проводами Зимы», то Масленицей. 

В этот день по какой-то дурацкой прижившейся традиции Женькин отец - старший механик поселкового МТСа - маскировал маленький «городской» трактор  раскрашенными фанерными листами, превращая его в Русскую Печку. Печь улыбалась нарисованным на боку устьем, кабина становилась широкой трубой с небольшим отверстием для обзора трактористу, колеса прятались в расчерченную под кирпичную кладку фанеру, и поэтому казалось, что это сам Емеля летит-свистит по поселку. 

Появление Печки означало кульминацию праздника и открывало «блинный разгул», когда хозяйки выставляли на столы укутанные в полотенца и шали кастрюли с блинами и вся поселковая ребятня от ясельной малышни до великовозрастных лбов начинала метаться от стола к столу, разбирая блины и соревнуясь в количестве «перепробованных».  Представить Масленицу без выезда Печки поселок не мог.

Ребенком Женька гордился тем, что именно его отец оказывался самым главным на масленичном гулянии: Печку ждали и радовались ей  даже больше, чем сжиганию «чучелки». Женька громко вместе со всей поселковой толпой выкрикивал, хватая холодный воздух и розовея от старания, стишок:

«Печка-печка - теплый бок

Дай-ка нам скорей блинок

Не один и не два

Мы дадим тебе дрова», -

и после бежал сломя голову с разновозрастной толпой к столам и самоварам.

Потом он повзрослел, стал угрюмым подростком и вдруг застеснялся. Все, что прежде давало ему повод для гордости и хвастовства, стало казаться нелепым и неловким: и отец, выскакивающий в конце концов из трактора-Печи, и эти погнутые, крашеные-перекрашенные художником из клуба листы фанеры, и стишок, и нелепая традиция не есть блины, пока не выедет Печка, и вопящая ребятня... Хуже всего, что стоило ему вернуться из армии, как семейная традиция «катать Емелю» по семейному же решению стала его, Женькиной, обязанностью.

... Женька прячет ногу под одеяло, кот воспринимает это как уход противника в дальние окопы, отчаянным тигром смело и решительно настигает труса и вступает в бой с большим пальцем ноги потомственного механика. Враг повержен, хотя кот и летит с сокрушительной силой отдачи от дивана, он все же летит победителем и героем выигранного сражения. «Баааб,- орет раздраженно Женька, - мне с гречкой сделай, а?».

  Женька идет на кухню, жаркую и  заставленную  большими эмалированными мисками с «припеками»: здесь и любимая его гречка с грибами, и грибы с луком, и рубленое вареное яйцо с жареной капустой. «Припеки» бабуля творит двумя способами: то кидает сразу на сковородку и льет сверху плотное, вздыхающее, тяжело плюхающее дрожжевое тесто. А то из другой кастрюли с тестом легким, чуть гуще деревенского молока, выливает тонкое кружево и устилает его сверху шубой начинки и снова льет тесто, умудряясь каким-то чудом эту тонкой работы конструкцию еще и перевернуть. Блины делятся и раскладываются стопками по начинке и способу «припекания».

Женька нахватывает из каждой стопки по блину, наливает в отцовский огромный бокал чаю, седлает стул и погружается в свой непроснувшийся сложно устроенный мир.

«Женька, трактор-то готовил?»,- вторгается в лабиринты мыслей бабуля. Мир начинает дребезжать, неудовольствие тягучее и капризное поднимается горлом, настроение портится. Но все-таки блин так хорош, так чудесна эта гармония разварившейся, пропитанной жареным луком гречки и тонкого, нежного в середине, но хрустящего по краям теста, что комок дурного духа мягчеет и тает». «Рыжий, кысскыскск, иди сюда, дурилка картонная», - добреет Женька и плюхает полной ложкой густую сметану в кошачье блюдце. Проходит не меньше четверти часа и десятка разносортных, разноталанных бабулиных блинов.

«Баааб? -  вдруг то ли советуется, то ли сообщает решение младший механик семьи, - а может мне за трубой сиденья сделать?..  Пацанов катать». Старуха плюхает половник теста, оно шипит, свистит, вздыхает, и кажется, что хозяйка и не слышит вопроса. «А то че как дурак-то просто ездить?» - сам себе отвечает ее взрослый неулыбчивый внук.

Женька по-прежнему считает дурацким и праздник, и традицию, но идея усовершенствовать конструкцию и приложить руки придает завтрашнему дню и семейному обязательству хоть какой-то новый смысл.  Женька возится до позднего вечера со старым сиденьем от автомобиля, потом увлекается и достает оставшуюся от ремонта дома краску, подрисовывает облупившиеся Печкины глаза, чертит понизу новые«кирпичи» и вдохновленный результатом разрисовывает заднюю часть Печки стихами: «Печка, печка - теплый бок, ну-ка дай скорей блинок...» 

Заполночь в сарае появляется осоловелый, объевшийся остатками припеков Рыжий с укоризной и недоумением во взгляде. «Да вот, пацанов завтра катать буду», - оправдывается перед котом хозяин, - глупостями заниматься». Женька хмыкает каким-то своим мыслям, сажает Рыжего воротником на шею и отправляется через двор к темному уже, спящему дому. Он улыбается - то ли потому, что мурлыкает и щекочет шерстью нос бестолковый кот, то ли по какой-то другой, самому неясной причине.

Блины с припеком

Приготовить опару:

в 1 стакане теплого молока размешать 1 сайную ложку сахара, растворить дрожжи и всыпать 1 стакан просеянной муки, перемешать и поставить опару в теплое место на 1-2 часа. Желтки растереть с солью и растопленным сливочным маслом. Перелить желтки в опару, добавить оставшуюся просеянную муку и теплое молоко. Тесто размешать, накрыть полотенцем и поставить подходить еще на 1 час. Белки взбить в устойчивую пену и аккуратно примешать в тесто.

Припеки:

1) Сварить гречку, добавить масло,  1 стакан готовой гречки смешать с
жареным луком (средней величины луковицу нарезать полукольцами и
жарить в сливочном масле в открытой сковородке до золотистого цвета),
соль, перец по вкусу

 2) Белые сушеные грибы замочить на два часа в теплом молоке, после
порезать и обжарить с луком

3) Мелко порезанную белокочанную капусту обжарить в масле, дать остыть,
смешать со сваренным вкрутую и покрошенным яйцом

4) разваренный горох или  розовую чечевицу смешать с жареным луком или грибами

Первый способ припекания:

На раскаленной сковороде испечь 2-3  блина, чтобы <<приноровить>> тесто.
Столовую ложку припека кинуть на сковороду, быстро разровнять и тут
же залить блинным тестом. Перевернуть, как только края станут
золотистыми

Второй способ припекания:

Вылить блинное тесто и через 10-15 секунд, ка к только оно схватиться
быстро положить и разровнять легкий припек (капусту, гречку), как
только края станут золотыми вылить сверху еще слой теста, через 20-30
секунд аккуратно перевернуть.