Очередь в Зеленый шатер
За основу взят примерно тот же прием (и он не зря вызывает много нареканий): рассказываются конкретные человеческие судьбы, только зовут героев несколько иначе, и вот поди пойми: эпизод в клинике Сербского происходил с реальным генералом-правозащитником Петром Григоренко, или же это вымысел про литературного персонажа по имени Петр Нечипорук? И какие живые личности скрываются под другими именами? Что там биографично, а что – нет?
Конечно, когда таким образом описывалась жизнь всего одного человека, Штайна-Руфайзена, это вызывало куда больше вопросов этического порядка. Здесь же нарисован целый общественный пласт, большинство героев (по меньшей мере, для меня) узнаваемых прототипов не имеют, так что особых возражений этот прием не вызвал. В конце концов, на первом месте-то стоит вовсе не Нечипорук, а… доктор, который давал заключение о психическом здоровье генерала – бумагу, заменившую ему приговор. Что он думал и чувствовал, почему пошел на это? Вот что важно понять.
Книга Улицкой – не только и не столько о диссидентах. Она об обществе, их породившем и ими затем измененном. Она об игре в кошки-мышки между КГБ и неблагонадежными элементами, игре мягкой, совсем не такой, как при Сталине – игре, которая во многом и определила нынешний облик нашей страны.
Я не раз замечал, как трудно бывает объяснить особенности позднесоветского строя иностранцам или молодым ребятам, которые сами этого не видели. Они рисуют себе картину беспощадного террора (рассказал анекдот про генсека – сразу в Сибирь!) в сочетании с полной свободой личной жизни: ну уж что есть, во что одеваться, как дома разговаривать – это ведь каждый сам решал… Невозможно передать атмосферу этого липкого мелкого вранья, этой мелочности и двуличности (даже трех-, четырех-, пятиличности), когда люди уже сами не знали, во что верили и кому доверяли. Они просто играли разные роли: тут вольнодумца, там партийца, здесь интеллектуала, там диссидента – и могли десятилетиями таскать кукиш в кармане, вытаскивая его при всяком удобном случае. А могли попасть не в то время и не в то место – и загреметь в тюрьму просто потому, что… потому что кто-то же должен был иногда садиться за распространение, а всех было не пересажать.
Вот об этом и книга, и далеко не только об этом. Обстановка мелкого вранья и подличанья, уже неотделимого от повседневной жизни – да как и быть тут, когда живешь в коммуналке и продукты еще «достать» надо? А если выпало жить в цековском доме и питаться из распределителя, то вдвойне и втройне подличаешь, ибо страшно всего этого лишится! – вот эта обстановка и становится для нас сегодня заново актуальной. Казалось бы, несравнимы времена: никаких массовых репрессий, есть интернет и «Эхо Москвы», есть выборы, за границу можно ездить сколько денег хватит – а что-то всё равно узнается из той поры, и снова смотришь в книгу в поисках ответа на извечные русские вопросы.
Кто виноват – да все мы. Нет у Улицкой белоснежных ангелов и угольных демонов: все на свой лад хороши, все плохи. Рыцарь без страха и упрека – вполне возможно, это человек, рядом с которым все несчастны. И, в свою очередь, офицер ГБ, который вызывает такого рыцаря на допрос, вполне возможно, спасает его от тюрьмы, а его творчество – от уничтожения. Вот и поди разберись. Улицкая показывает (как еще от «повестей Белкина» в нашей литературе повелось, да в наши дни как-то подрастерлось) всю слабость и ограниченность человека, каждого из людей – и вместе с тем всю высоту его порывов, всю красоту его бессмертной души. Вот просто мы сами такие – потому и живем так нескладно… и как же все-таки прекрасна наша жизнь!
Что делать – на этот вопрос все герои отвечают одинаково. Они бегут от этой мерзости и духоты: бегут в искусство или в правозащитное движение, в пьянство или в работу с глухими детьми, в самиздатовские сборники или в коллекции дореволюционных книг, в глухую деревню, где участковый появляется раз в полгода, или за рубеж, если удалось получить согласие советской власти… Один бежит в сотрудничество с ней, дает все нужные показания и выступает по телевизору – а другой, когда ему предлагают предать друзей или получить срок, шагает в пустоту из раскрытого окна своего дома. Но бегут все, с разной степенью успеха.
Пожалуй, можно найти в книге только одно решение: если зло предлагает тебе сыграть с ним в азартную игру, и не оставляет возможности отказаться – что ж, играй, но ни в коем случае не по его правилам. Тебе расставляют шахматы – ходи, как в шашках, расписывают преферанс – рубись в подкидного. То же самое, кстати, советовали те, кто прошел сталинскую лагерную мясорубку и сохранил свою душу: всегда ломай их сценарий, иначе он сломает тебя. Это трудно, неимоверно трудно в ситуации, когда на стороне зла вся «мерзейшая мощь», но… может быть, это возможно, если просто оставаться самим собой, не пытаясь никого переделать? Да пожалуй, вся книга – о людях, которые хотели остаться самими собой, только получилось у них это очень по-разному.
Зеленый шатер, центральный образ книги – это такой вход в Царствие Небесное, явившийся героине однажды во сне. И в этот шатер стоит, разумеется, очередь, и кто-то уже занял кому-то место, как это узнаваемо, как по-советски. Книга о том, как трудно и как по-разному шли люди к этому Царствию в глухое советское безвременье – а кто дошел, и как дошел, об этом автор судить не пытается, и читателя к тому не приглашает. Важнее посмотреть, как они шли.
В этой книге почти ничего не сказано о христианстве и о церкви, хотя ее автор – верующий человек. Вера здесь – личное дело каждого, как музыка или поэзия, да ведь так оно и было в те годы. Диссидентское движение действительно не было религиозным, и люди разных убеждений и вероисповеданий участвовали в нем на равных, не вера их объединяла, не таинства придавали им сил. И вот это, может быть, самая серьезная вещь, о которой стоит задуматься нам над этой книгой.
Времена меняются, и нынешние, при всей мути и накипи, настолько же мягче и либеральнее брежневского маразма, насколько сам он был мягче сталинского террора. Но вопросы остаются всё теми же, и не в поиске виновных дело, даже не в программе действий. Как остаться собой и войти в Царствие? Как прожить жизнь в этом очень неидеальном мире так, чтобы осталась чистой совесть, но и не заслужил бы ты горького упрека от тех, кто рядом: ее чистота оказалась важнее их любви? Можем ли мы найти ответ не только в покрытых пылью томах святоотеческих писаний – правильный ответ, данный в совершенно другой обстановке совершенно другим людям – или мы все-таки сможем сами сказать нечто такое, что заставит задуматься честных и неравнодушных?
Мы не знаем, что произойдет с нашей страной дальше, и не окажется ли опыт диссидентов снова востребованным. В любом случае, это наверняка будет уже совсем другая история. Но в Зеленый Шатер – тот самый, из книги – по-прежнему стоит очередь. Мы можем встать в нее с крестами и хоругвями, можем даже провести крестный ход, и это, наверное, на свой лад будет правильно и хорошо. Но нам нужно еще что-то сказать этим людям – а еще лучше, явить им пример, чтобы следующее поколение мятущихся, несовершенных мальчиков и девочек нашли свой идеал в Евангелии, свое руководство к действию – в жизни церкви. Так это было в первые века, когда гонимое меньшинство победило и преобразило мир (кстати, похожая история случилась и с диссидентами в СССР). Как это сделать сейчас – не говорит Улицкая, не знаю я, и, наверное, не знает никто. Но ответ искать надо.
