Ценности против добродетели: необходим ли моральный облик христианину?
В проекте, подготовленном синодальным отделом, в числе вечных ценностей значились личная и индивидуальная свобода граждан, солидарность, соборность, понимаемая как единство власти и общества в работе на благо страны и ее граждан, патриотизм, самоограничение, семейные традиции. По результатам мартовских дискуссий это богатство и цветущее разнообразие было сведено к «триаде основных ценностей». С точки зрения экспертов, стать базовыми ценностями XXI века должны вера, Родина и свобода.
Несколько удивляет, что от лица вечности вдруг заговорили не богословы и не философы, а предприниматели и функционеры, которые входят в экспертный совет «Экономика и этика». Не дожидаясь особого приглашения, воспользуемся провозглашенной открытостью к обсуждению, чтобы сделать несколько критических замечаний касательно формальных и содержательных моментов документа, которые делают его не только бессмысленным, но и опасным. При этом речь пойдет вовсе не о том, в какой иерархической последовательности должны располагаться ценности и верна ли такая триадическая структура, а о таких внешних, но чрезвычайно важных вещах, как социальный контекст, исходные интенции и способ их оформления.
Итак, первое размышление связано с уместностью подобного текста в современной ситуации. Что это за документ и зачем он появляется в публичной сфере? К чему эта навязчивая назидательность и декларативность? Можно было бы предположить, что это манифест, к которому предлагается присоединиться, если бы не эти аморфные, неуклюжие и бесконечно абстрактные формулировки про «достойное положение для каждого человека в обществе и для всей российской нации в системе международных отношений». Но дело гораздо хуже, этот текст совершенно недвусмысленно несет нормативный и регулятивный заряд, дело выглядит так, как будто случайная группа людей принялась вдруг за составление законов, не обладая при этом никакими правами и полномочиями.
Необходимо засвидетельствовать печальное обстоятельство — в церковной среде (особенно характерно это для православной блогосферы), обильно преизливается дух морализаторства, законничества и фарисейства. Он выражается в поспешном желании дать этическую оценку всякому явлению общественной и политической жизни, указать место, присудить и осудить с точки зрения иерархии «высших моральных ценностей». И на фоне этого составляется новый свод и регламент высокоморальных трюизмов – как будто для облегчения выполнения задачи этического суждения. Но самое ужасное — это проникновение ошметков морального дискурса в правовую и квазиидеологическую политическую сферу, как в случае с формулировкой закона об экстремизме, которая позволяет истолковывать как экстремистские любые проявления социальной активности. Можно не ходить далеко за историческими примерами, стоит вспомнить, как широко употреблялись осуждающие формулировки относительно «недостойного морального облика» в советское время, в том числе к достойнейшим и выдающимся людям. Интересно, задумывался ли творческий коллектив создателей «вечных ценностей» о таком возможном использовании и применении их детища? Горе нам, если это так.
Еще большую тревогу вызывает переопределение в ценности традиционных христианских добродетелей. На самом деле эти понятия вовсе не так легко конвертируются друг в друга, как это хотелось бы тем, кто часто использует понятие ценности, чтобы подчеркнуть трансисторичность и современность евангельской проповеди. Дело в том, что понятие ценности было предложено и приобрело вес именно как альтернатива добродетели, для которой единственным и непреложным источником блага в мире является Бог и не существует разрыва между миром сущего и должного. По замыслу философов, настаивавших на введение в этический лексикон ценности или нормы, она должна выступать суррогатом божественной благости и заменой совершенства небесного Отца. Благодаря «ценностям» можно поступать автономно, действовать независимо от божественного участия. Что, собственно, и отражает странный документ о вечных ценностях.
Неужели упоминаемая там абстрактная политкорректная вера может выступать аналогом вполне конкретной заповеди о любви к Богу? Чего стоят все прочие перечисляемые ценности без евангельского «возлюби», даже если бы они были настолько политически выгодны, что их именем собирались бы подвигнуть горы, исцелить застарелые исторические обиды, смягчить социальную напряженность и примирить враждующие народы?
Думается, бурная публичная деятельность по регламентации жизни современных россиян посредством составления списков вечных ценностей или системы запретов не имеет никакого отношения к христианской миссии. Суть которой в словах «светит свет ваш пред человеки, яко да видят ваши добрые дела и прославят Отца вашего, сущего на небесах», точно так же как и вечные ценности не имеют никакого отношения к совершенствованию ради стяжания Духа. Но страшно даже не то, что подобные инициативы вызывают отторжение и отрицание у многих сочувствующих активных и самостоятельных людей, но искажают сами духовные практики посредством истолкования их чуждым языком.
