Сия есть Благословенная Суббота

Плащаница

Господь во гробе, и мы у сего гроба. Еще единожды почил Бог от дел Своих и вкушает покой субботний. Небо и земля в трепете приникли к Господнему гробу. В сей торжественности тишины, внятности молчания, светлости печали созерцает, плачет, молится и наша бедная душа. Люди однажды убили пришедшего на землю Бога, но и доныне они непрестанно Его убивают. Пред лицом этого гроба нет места бессильной самозащите, ибо проницает вся сокро­венная души свет его, и мы видим в этом свете свою немощь, злобу, падение. Мы, люди, вонзаем шипы в Его Чело, все и каждый, делом или неделанием. Или мы лучше тех, которые тогда Его оставили, от Него отреклись, в Нем усомнились, Его мучили и распинали? Нам только не суждено было этого испытания, внешне мы его миновали, но от того не стали свободны и мы от преступного соучастия: в лице тех богоотвергшихся, слепых и ожесточенных, бого-убийство совершил род человеческий, в пленении у князя мира сего.

 Господь         человеколюбец.   Он   пришел   спасти   Свое создание, воззвать к жизни в землю падшее и умирающее зерно. К нам, таким, каковы мы есть, к богоубийцам, чело­векоубийцам и самоубийцам, пришел Бог и нас ради вкусил крестную смерть. Человеку ли убить Бога? не легионы ли ангелов готовы в защиту Его? не испепелится ли от гнева Его всякое создание? Но Он пребыл беззащитным пред убийцами и не воспротивился смерти. Отец послал, и Сын пошел — приять смерть. Ум разрывается в противоречии и изнемогает пред тайной.

 Господь — человеколюбец. По образу Своему сотворил Он человека для славы Своей, превыше всех тварей возлюбил его первозданную нерастленность. Но как возможна любовь к человеку падшему, в котором обнажилось зияющее ничтожество твари? Как можно меня любить? И однако к человеку падшему, ко мне и ради меня пришел Сын Божий, и Он умер для меня и со мною, чтобы меня, как и всякого человека, спасти. Невместима для нас мера любви Божьей и снисхождения, ибо всех Бог заключил в непослу­шание, чтобы всех помиловать (Рим. 11,32), и для всех и за всех почиет Господь в гробе. Сей гроб есть откровение любви Божьей к человеку, есть дар ненасытной жертвен­ности ее: отдать все для любви, чтобы ничто не осталось неотданным. "Больше сея любви никто же имать, да кто душу свою положит за друга своя" (Ио. 15,13). И се Творец, прияв человеческое естество, жизнь Свою полагает за Свое творение.

 Господь сотворил мир шестодневно и почил в день седьмый от дел Своих, сия — первая суббота покоя Божия. Господь дал самобытность миру в человеке, который свободой своей может отпасть от Него, к этой свободе Господь подклонил Свое всемогущество. Мир Божий возмятежился на Бога и остался вне Его. Чтобы спасти мир, возвратить его к Себе, Сам Бог снизошел в мир и вочеловечился. Бог Сам соделался творением, соединив­шись с ним. Бог приял страдание человеческой жизни. Он изнемогал немощью человеческой плоти (Мф. 26,42), Он страдал от человеческого греха и демонской злобы (Мф. 17,17), Он изведал человеческую скорбь смертного есте­ства (Мф.26,38; Но. 11,33,35). Кроме греха, Он познал все человеческое. Бог не оставил человека в смерти, вместе с ним Он прошел чрез ее врата. Бог умер человеком ради человека, и се предлежит нам "во гробе плотски". Жадное ничто, из которого создан человек, от греха обнажившееся, разверзло зев и внесло смерть в творение. Стало смертно человеческое естество, но Бог не воспротивился и для Себя этой смертности. Ад на удину смертного естества приял самого Бога. Ничто, тьма кромешная, после сотво­рения мира еще раз предстала пред Богом, и Он светом Своего воскресения облистал эту тьму. Сомкнулся круг творения. Окончен труд Божий спасением мира, — не во всемогуществе силы Его, но всемогуществе жертвенной любви. Наступил новый покой субботний: Господь, почивший от дел творения, почил и от дел спасения. Сей гроб, мнимая победа смерти, есть победа над смертью. Нет мрака смер­ти, ибо в ней таится свет воскресения, светлый покой божественного субботства. Врата ада отверзты, путь пройден и освящен, ибо с нами Он и в смерти, и в ней мы не оставлены Любовью.

У плащаницы. Греция

Смерть Бога... Она — высший дар и предельная жертва от Бога любви Богу правды. Бог как Творец пред Собой ответствует за Свое творение. Сотворяя мир, Он предвечно приносит за него Агнца, закланного от создания мира (Ап. 13,8). Бог тако возлюбил мир, что не пощадил для него Сына Своего   (Ио. 3,16). Бог совершил мир сначала всемогущим Словом Своим, а затем и крестного смертью Слова. Отец посылает Возлюбленного Сына на нее, и Он вольно грядет сотворить волю Отца, помазанный Духом Святым. Ум немеет пред жертвоприношением любви Божьей, мир творящей и за него самораспинающейся. Любовь Божественная, предвечно в себе жертвенная, изливается жертвенностью своею миру, вся тварь, горняя и дольняя, ужасается нестерпимого зрака сего. И в этом самопропятии Божьем дается непреложный ответ вопрошанию о всякой человеческой скорби и страда­нии: жертва Бога для мира больше всякой человеческой скорби, и она есть жертва любви спасающей. Да утихнет у этого гроба печаль о мире, да умолкнет ропот сердца человеческого! 

 Но как же Бог, предвечный и преблаженный, может страдать и умереть человечески? Для того Он и стал чело­веком, приобщился Своему творению, чтобы его жизнь сделать и Своею жизнью, помочь ему не извне, но изнутри, в нем самом, и прежде всего принять на Себя Самого всю тварную немощь, все человеческое страдание. Он стал братом нашим, чтобы соделать нас, как Он, сынами Божьими. Он приял наше страждущее, смертное тело, чтобы прославить его Собою. Вместе с полнотой человечности, Он принял и грех этой человечности в его богоотверженности. Единый Безгрешный не ведал отравы греха, но Он изведал всю силу его чрез Свое человеческое естество, единое с братией Его. Он познал всю тяжесть страдания от чужого греха безмерностью Своей состраждущей любви. В Своем Лице Он соединил всех, в Своей природе вместил все, чрез Него же бывшее (Ио. 1,3). Бог не может ни примириться с грехом, ни простить его, оставив его без гнева Своего. Но Сам же Бог вочеловечившийся приносит Богу в жертву умилостивления и искупления все Свое человеческое есте­ство: и святейшую душу Свою, вкушавшую духовную смерть от тяжести грехов, и пречистое тело Свое, вкусившее крестную   смерть.   Он   приемлет   со-страдание  с человеком и страдание за человека. В гефсиманской ночи, венчающей Его жизнь на земле, силою сострадательной любви Он пережил скорбь от всего человеческого греха в настоящем, прошедшем и будущем, во всей его отвратительности и мучительности. Он принял в Себя все угрызения чело­веческой совести и мертвенность греха, и из глубины ее молился Отцу с сильным воплем, со слезами (Евр. 5,7). То была плачущая, стенающая и молящаяся совесть всего человечества, ответствующая за всякий грех, на нем тяготеющий. Подъять эту тяжесть не под силу никому из человеков, токмо Единому Безгрешному Человеку и Богу. Но подъемля ее на Себя, Он обессилил грех для самих грешников, Собой заслонил человека от гнев­ного Лика Божия, примиряя его с Богом, умилостивляя Бога. Всякий грех человеческий оплакан во тьме гефси­манской ночи и погружается в нее. Но грех, вливающийся со всех сторон в Его безгрешную душу и терзающий ее богопротивностью своею, восстал со всею силою своею и против Него самого, вселившегося в царстве греха. Слепые слуги его возъярились на Христа, чтобы совершенно истребить Его с лица земли. В этом противоборстве есть внутренняя необходимость, к нему подготовлял Господь учеников Своих, предваряя их, что Ему надлежит быть предану в руки грешников и быть убиту от них. Победа над воин­ствующим злом неосуществима без его противоборст­ва. И Господь вкусил полную чашу страданий: в ней срастворились малодушная измена друзей и лютая ненависть врагов, — грубая свирепость воинов и утонченное издеватель­ство вождей, — холодная жестокость закона и исступленное ожесточение народа, — а над всем этим последняя бездонная печаль одиночества в поединке со злом всего мира и его князем: "Боже Мой, Боже Мой, векую Мя еси оставил" (Мф. 27,46).

Но  все  самые ужасные мучения души и тела не могли еще   исполнить   меры   без   того,   чтобы   не   приразился  к Нему и последний, а вместе и первый враг человеческого естества — смерть. Ее не существовало, как необходимос­ти, для Его безгрешности, но Он вольно ее приял, чтобы принести Свою жизнь как высшую и последнюю жертву Богу. Никто не отнимает (жизнь Мою) у Меня, но Я Сам отдаю ее (Ио. 10,18). Он отдает ее во свидетель­ство безграничности жертвенной любви Божьей, в победу над смертью. Тело и кровь, в которых жизнь наша, есть наша полная и исключительная принадлежность. Их отдать, — преломить Тело Свое и излиять Кровь Свою, — значит Себя отдать. В крестной смерти полнота силы боговоплощения. Кожа за кожу, а за жизнь свою отдаст человек все, что у него (Иов, 2,4), говорит сатана об Иове, и се зде Бог отдает за человеческое естество Свое Тело и Кровь. Бог умирает, смертию смерть поправ...

 Любовь Божья исчерпала все свои жертвы. Совершишася (Ио. 19,30): в творении спасение, в осуждении искупление, в отвержении примирение, в смерти воскресе­ние. Бог упокоился от дел Своих и к Себе в божественный покой призывает человека, да подвигнется он к пути спасения и не ожесточит сердца своего. "Убо оставлено есть субботство людем Божиим. Вшедый же в покой Его, и той почи от дел своих, якоже от Своих Бог" (Евр. 4,9-10).