Архиепископ Курганский и Шадринский Константин: Через два дня после того, как я подал документы в семинарию, КГБ уже делал обыск на квартире, где я жил

Архиепископ Курганский и Шадринский Константин

Я пришел к вере через занятия наукой, медициной.

Окончил лечебный факультет Винницкого медицинского института, потом работал участковым врачом, затем – старшим врачом бригады интенсивной терапии в районной больнице. После стал ассистентом и далее старшим преподавателем Брянского педагогического института, а параллельно с этим готовил и в 1981 году защитил кандидатскую диссертацию в Смоленском медицинском институте.

Уже в процессе обучения в медицинском институте мне стало известно, что знаменитая формула Энгельса - «Жизнь есть способ существования белковых тел, и этот способ существования состоит по своему существу в постоянном самообновлении химических составных частей этих тел» - не соответствует истине. Об этом в медицинских вузах говорили совершенно свободно даже в те времена. Ведь уже было известно, что существует ДНК, РНК и многое другое, а значит, и определение понятия жизни через белковые тела попросту несостоятельно. 

Ко времени окончания института я перестал быть материалистом, чему способствовало в том числе и то, что у нас дома была собрана небольшая библиотека духовной литературы. Книги эти появились дома благодаря тому, что мой дед был священником (конечно же, его репрессировали), тетя – монахиней, а дядя (к сожалению, он рано умер) учился в семинарии. Я был молодым человеком, а юношество – это период активного поиска, желания обрести свой жизненный путь, жажды перемен. И я свой мировоззренческий голод насыщал во многом, читая книги из нашей домашней библиотеки.

И вот постепенно я становился верующим человеком. Вера прорастала не спеша, но когда ее стало уже невозможно скрывать так, чтобы душа не плакала, я решил поступать в Московскую духовную семинарию.

Семинарию окончил за два года, а потом поступил в Академию и по окончании учебы был оставлен профессорским стипендиатом и преподавателем Священного Писания Ветхого Завета в Московской духовной семинарии.

Но поступить в семинарию мне было очень непросто. Я был кандидатом медицинских наук, и это создавало большие сложности: проблемы с поступлением в духовное учебное заведение возникали у тех, кто имел высшее образование, и уж тем более трудно было подать документы человеку, который защитил диссертацию! Можно было и в психушку загреметь, а вовсе не в семинарию поступить. Кроме того, для поступления мне нужна была характеристика, а ее дать боялись.

И пришлось, как говорится, запутывать следы.

Я уволился с должности старшего преподавателя, переехал в Белоруссию и устроился работать на железную дорогу – сколачивать ящики. Но там меня «вычислили». Не могу сказать, что за мной специально следили, но просто верующего человека рано или поздно все равно выявляли. Например, наступал пост – и я переставал есть колбасу. Меня угощали – я отказывался. И сразу возникал вопрос: «А с какой это стати ты колбасу не ешь?». И по многим другим вещам тоже можно было понять, что в коллективе работает верующий человек.

С железной дороги пришлось увольняться и переходить работать на лесоповал.

Это была уже вторая моя «простая» работа, не связанная с институтом, и только после этого митрополит Минский и Слуцкий Филарет взял меня ночным сторожем в Жировицкий монастырь. Ночным – чтобы меня никто не видел. Причем брал на срок меньше месяца, потому что, по тогдашним законам, если в церковную организацию брали человека на работу на срок в месяц и более, надо было ставить в известность органы. 

И уже после того, как я поработал сторожем, митрополит решился дать мне рекомендацию для поступления в Московскую духовную семинарию. И поступал я как ночной сторож Жировицкого монастыря.

В этой ситуации владыка мог совершенно спокойно сказать, что до монастыря я работал на лесоповале, а еще раньше – сколачивал ящики на железной дороге. Обычно о еще более ранних местах работы не спрашивали. Но и то: через два дня после того, как я подал документы, КГБ уже делал обыск на квартире, где я жил. На момент поступления в семинарию мне было 32 года.

За годы учебы очень ярко мне запомнилась личность ректора архиепископа Александра (Тимофеева), который возглавлял Московские духовные школы с июля 1982 года. Владыка Александр первым пригласил очень хороших профессоров из Московского государственного университета для чтения лекций в Московских духовных школах. Я помню лекции академика Раушенбаха. В Ленинградской академии такого не было. Вообще, Московская и Ленинградская академии по очереди занимали лидирующее положение в нашем духовном образовании.