Диакон Георгий Максимов: Не проходит почти ни одного дня без того, чтобы я не работал бы над текстом
— Отец Георгий, почему Вы обратились к жанру фантастики? Что нового Вам открывает такой способ подачи материала?
— Меня привлекал жанр фантастики тем, что в нём всё, что скажешь, заведомо облекается в одежды притчи, ты не пытаешься убедить читателя, как в случае реалистической прозы, что будто бы «все так и было на самом деле». В фантастике автор заранее говорит читателю: «все это условно», и читатель получает стимул к тому, чтобы искать смысл не в словах, а за словами. Если, конечно, есть что искать.
— Совсем недавно Вы выпустили книгу «Христианский квартал», рассказы хотя и фантастические, но все же… Ваши герои — плод фантазии или все же есть прообразы?
— Многие писатели говорят, что списывают своих персонажей «с натуры». Когда я начинал писать, пробовал так делать, — благо, среди моих знакомых множество интереснейших людей, — но вскоре заметил, что лично меня это отвлекает от того, что я, собственно, хочу рассказать. Так что все мои персонажи — плод фантазии. В целом в своих литературных опытах я никогда не ставил во главу угла какую-то научно-техническую составляющую, меня интересовал человек. Человек, который оказывается в предчувствии чего-то большего, чем он сам.
— Как рождается сюжет рассказа? Можете привести несколько примеров из Вашего последнего сборника «Христианский квартал»?
— Когда есть чем поделиться с читателем, начинаешь думать, как это сделать, и рождается та или иная история. Иногда что-то берешь из жизни. Например, основой для рассказа «Смерть атеиста» послужила услышанная мною история про бородатого атеиста, которого часто по внешнему виду принимали за священника. В студенческие годы я подрабатывал какое-то время церковным сторожем. И вот с одним из моих коллег случилась история, описанная мною в рассказе «Двадцать минут». А отправной точкой для рассказа «Христианский квартал» стали сведения, которые я почерпнул из книги «Мусульманский ренессанс» Адама Меца. Там упоминалось, что в некоторых местах христианского расселения в арабском Халифате практиковался обычай списания налогов всей общины на первого встречного. Иногда бывает, что в основу истории ложится что-то, увиденное во сне. Так появился рассказ «У самого синего моря». Но это все-таки исключения, а в большинстве случаев сюжет полностью придумываешь сам. Как правило, он «вспыхивает» в уме сразу, а потом уже ломаешь голову над тем, как его изложить «на бумаге».
— Расскажите чуть-чуть о себе? Как пришли к вере? Были ли какие-то знаковые встречи на Вашем пути веры?
— Мой путь к вере начался в 1991 году, когда я впервые прочитал Евангелие. Они только-только стали появляться в нашей стране. Кто-то выбросил несколько экземпляров, а моя бабушка нашла и подобрала их. Она тогда была неверующей, но ее так воспитали, что книга не может валяться на земле. Она дала мне Евангелие, и когда я прочитал его, то — почувствовал, что эта книга отличается от всего, читанного прежде. Что это книга, по которой меня будут судить. Это было очень сильное чувство. Я захотел стать христианином, но в действительности был от этого очень далек. А четыре года спустя произошла моя встреча с Богом. Собственно, без такой встречи и веры бы не возникло. Были бы разные умствования на тему Бога, которые я раньше называл верой, но которые к ней никакого отношения не имеют. Вера началась, когда появилась живая связь с живой личностью Христа, когда это все открылось и пережилось на опыте.
— Расскажите о Вашем совместном служении со священником Даниилом Сысоевым.
— Отец Даниил был очень чистый и честный человек, с живой и глубокой верой. Мы познакомились в 1999 году и как-то быстро сдружились. Общались и сотрудничали в основном на тему православной миссии, богословия, но и по другим вопросам также. Он живо интересовался моими литературными опытами и поддерживал в них. К слову, отец Даниил собирался написать фантастический роман, он рассказывал мне общую идею и даже показывал первые страницы. Но колоссальная занятость просто не оставляла отцу Даниилу возможности писать этот роман, и, думаю, он бы так и остался недописанным — всегда бы находилось что-то более важное. Хотя идея романа была весьма интересная. Отец Даниил считал, что этот жанр открывает большие миссионерские возможности, ведь не секрет, что круг читателей фантастики намного превышает круг читателей современной реалистической прозы. Причем, как правило, это люди молодые, открытые к тому, чтобы узнавать для себя что-то новое.
— Почему Вы стали диаконом? Почему стали заниматься богословием?
— Мое воцерковление пришлось на середину 1990-х годов, но очень долгое время я и не помышлял о принятии священного сана, считая себя недостойным. Кстати, отец Даниил не раз мне предлагал подумать об этом, но я отказывался, даже спорил. Меня вполне устраивала жизнь мирянина. Все поменялось благодаря моему духовному отцу, архимандриту Дионисию. Он помог мне понять, что надо не зацикливаться на своих мыслях — «достоин» или «недостоин», а искать волю Божию. И я стал искать. Больше года молился. И после этого стал чувствовать огонь в сердце при мыслях о священнослужении. Тогда мой духовный отец благословил меня писать прошение. А священноначалие нашло возможным мое прошение удовлетворить. Со временем я понял, что раньше лишь прикрывал словами о своем недостоинстве подлинную причину нежелания принимать сан. Священный сан, даже диаконский, предполагает, что твоя жизнь в большей степени становится служением и требует большего самопожертвования. А я просто не хотел жертвовать собой, хотел жить в свое удовольствие и это эгоистическое желание прикрывал таким «смиренничаньем». Это была ошибка, потому как в духовной жизни нельзя просто плыть по течению, «живя в свое удовольствие». Она начинается тогда, когда ты жертвуешь собой, хотя бы в чем-то, и чем больше ты даешь, тем больше получаешь, тем больше открывает тебе Бог. Чтобы идти вперед, нужно преодолевать себя. Если этого нет, то духовная жизнь замирает и умирает.
Что же касается богословия… Когда вы в кого-то влюблены, вы стараетесь побольше узнать о нем, вы думаете о нем, вы говорите о нем с другими. И если вас кто-то спросит, почему вы стали всем этим заниматься, что вы можете ответить? Потому что любите. Это не выбор какого-то хобби или места работы, это не приложение к жизни, это сама жизнь. Это естественно.
— В газете «Известия» о Вас написали, что Вы совмещаете роли религиоведа, писателя и православного диакона. Они друг другу не противоречат? Или может, наоборот, дополняют?
— То, что я, работая над прозаическими произведениями, усвоил основные стилистические правила и «набил руку», мне очень помогает в работе с любыми текстами, которые я теперь пишу. Но если говорить о «совмещении», то в действительности с момента диаконской хиротонии я не написал ни одного рассказа. Не то чтобы кто-то мне запрещал, или я сам себя ограничил бы, просто я перестал чувствовать потребность излагать мысли в этом жанре. К тому же, очень много работы по книгам на богословские или религиоведческие темы. Собственно, у меня не проходит почти ни одного дня без того, чтобы я не работал бы над текстом: или писал что-то, или правил написанное ранее.
— Но Вы еще планируете писать в жанре фантастики?
— Честно говоря, не знаю. Поэтому для меня стало отрадным событием издание сборника рассказов «Христианский квартал» в издательстве «Никея». Там собрано лучшее из того, что я написал в этом жанре и это для меня своего рода черта под определенным отрезком жизни. Прежде у меня выходил роман «Зиккурат», четыре года назад, но настоящий сборник, мне кажется, будет интереснее для читателя. В малой форме я себя всегда чувствовал более уверенно. В принципе, фантастика никогда не была для меня основным делом, это было просто хобби. Но все, что я делал, я старался делать на совесть, так, чтобы не было стыдно потом, когда придется дать отчет о каждом слове и деле.
— Какие у Вас творческие планы?
— У меня в работе много книг. Надо закончить учебное пособие по истории религий. Хочу написать небольшую книгу о святом первомученике Стефане. Уже готов материал по святоотеческому пониманию миссии. Есть задумка рассказать о православной жизни в тех странах мира, где мне довелось побывать. Если же говорить о текстах в жанре фантастики, то у меня остался недописанным цикл рассказов о службе «Предпоследнее дознание». Один рассказ из этого цикла представлен в сборнике, но есть и другие. Если я когда-то почувствую потребность и смогу вернуться к работе в этом жанре, то хорошо бы дописать этот цикл.
— Ваши пожелания читателям книги «Христианский квартал»?
— Мира с Богом, святости и Царствия Небесного.
