Норильск: индустриально нежный

«Что может привлечь сюда здравомыслящего туриста, непонятно, ― пишет автор статьи «Антитуризм». ― Ведь взамен ужасной экологии городу нечего предложить». Дарья Ганиева готова с этим поспорить: Крайний Север ― это незабываемая экзотика.

Планета Шелезяка

Типичный норильский пейзаж

Поверхность Таймыра из иллюминатора ― как в мультфильме «Тайна третьей планеты»: «Растительности нет. Населена роботами». За последних легко принять опоры ЛЭП и вышки металлургических предприятий посреди снежных полей. Ассоциации тем сильнее, что мы летим на Таймыр с «Космическим десантом». Так называется выставка работ современных художников, которые фантазируют на тему полетов к звездам. Привезти ее ― идея московских кураторов Дмитрия Буткевича, Валерии Галлай и Люсинэ Петросян.

― Но почему именно Норильск?

― Норильск ― это космос какой-то! ― просто отвечает Дмитрий.

И действительно, попасть сюда можно только с неба. Аэропорт Алыкель ― единственные ворота Таймыра зимой, то есть с сентября по май. На полуострове одна железная и одна автомобильная дорога, которые на карте ведут из ниоткуда в никуда. Хотя на самом деле направо пойдешь (50 километров) ― к Норильску и металлургическому комбинату попадешь, налево пойдешь (такое же расстояние) ― окажешься в Дудинке, где Енисей впадает в Карское море. С самолета море не отличишь от суши ― все одинаково белое. Навигация по реке (из Красноярска плыть неделю) есть только пару месяцев в году, по океану ледоколы из Мурманска ходят круглый год, но возят исключительно продукцию медного и никелевого заводов.

По прибытии после внутреннего рейса ждет… паспортный контроль. Хотя город не имеет статуса ЗАТО, в него запрещен въезд иностранцам, в том числе белорусам, кроме как по официальным приглашениям от властей Норильского промышленного района.

На улице минус 17 градусов, а ведь скоро лето...

На улице ― минус 17 градусов, а ведь скоро лето. Двухполосную дорогу то и дело заметает пурга до нулевой видимости. Асфальт местами вспученный ― его «выталкивает» вечная мерзлота. Навстречу едут «КамАЗы» с автобусными салонами вместо грузовых отсеков ― перевозят людей куда-то, где даже плохой дороги нет. Посреди бескрайней скалистой тундры вдруг возникают заброшенные девятиэтажки с пустыми окнами ― зрелище как из фильма ужасов. «Поселок строили для военной части, но часть потом расформировали», ― объясняет водитель. Больше за всю дорогу он не произносит ни слова и пресекает все попытки завести разговор, а уже у гостиницы и вовсе подгоняет:

― Скорее выходите и забирайте вещи, у меня еще много дел, а ветер усиливается!

Люди в Норильске на взгляд человека из столицы ― как москвичи в представлении иностранцев: они не улыбаются и вообще не слишком дружелюбны. Наверное, чтобы не выпускать тепло ― здесь даже летом максимум плюс 10, к тому же город в пятерке самых ветреных в мире.

― Поэтому у нас никогда не знаешь, улетишь ты отсюда и вернешься ли сюда: рейсы часто отменяют, ― говорит Инна.

Инна работает на металлургическом комбинате, как и 40% норильчан. Хотя у города есть своя администрация, здесь то и дело слышишь: «мобильную связь организовал комбинат», «комбинат обещал протянуть оптоволокно», «свет и тепло в доме ― благодаря комбинату», «комбинат починил…», «комбинат отреставрировал…» Это почти синоним города, его сердце и его исток.

Старый город

Вид на новый город из старого

При выражении «старый город» большинство, наверняка, представляет себе красивые одноэтажные домишки в центре, средоточие достопримечательностей, место, где приятно бродить. Но в Норильске «старый город» ― это совсем другое: зловещие заброшенные шахты и бараки на лысом склоне горы Шмидтиха, где сейчас никто не живет и не гуляет. Именно там в 1910-х было открыто месторождение медно-никелевых руд. Хотя, как говорит главный хранитель Музея истории Норильского промышленного завода Светлана Негорелова, их добывали еще коренные жители Таймыра нганасаны несколько веков назад:

― Они находили самородную медь, а так как она имела зеленоватый оттенок, называли ее красивым камнем, а уголь ― горючим камнем.

В истории добычи «красивого камня» в XX веке красивого ничего нет. Норильский горно-металлургический комбинат имени А. П. Звенягина (сейчас принадлежит «Норильскому никелю») с 1935-го года строили заключенные ГУЛАГа. В их числе было немало академиков, профессоров, историков. Например, Лев Гумилев ― сын Николая Гумилева и Анны Ахматовой, который вспоминал: «Штольня казалась нам блаженным приютом, ибо в ней была постоянная температура минус 4. По сравнению с сорокаградусными морозами снаружи или мятущейся пургой, сбивающей с ног, в штольне рабочий день проходил безболезненно».

Раскрашенные сталинские дома. Слева — камень в память о жертвах репрессий

Массовые захоронения погибших в ГУЛАГе ― в том же «старом городе». А в новом, который начали проектировать в 40-х чуть севернее, стоит камень в память о жертвах репрессий.

Статус города Норильск обрел в 1953-м. На центральных улицах ― дома в стиле сталинский ампир. Сейчас они раскрашены в яркие цвета, желтый и красный: в Норильске набирает популярность движение «Добавь городу красок». Простые люди исписывают стены разными надписями ― например, «Спасибо» на роддоме. Такой вид общения заменяет социальные сети из-за фактического отсутствия интернета, предполагает пресс-секретарь «Норильского Никеля» Занда Буслова: «И заметьте ― все надписи добрые!» В свою очередь, художники расписывают граффити больницы, железнодорожные депо и автобусы, чтоб сделать ярче жизнь в городе, где мало солнца и полярная ночь длится полтора месяца.

― У нас у каждого такое бывало, чтобы хоть раз перепутали время суток, ― рассказывает Инна. ― Я как-то после работы прилегла отдохнуть, просыпаюсь ― смотрю, а на часах 11 и светло! Я помчалась на работу, думала, что проспала, а охранник мне такой: вы что-то забыли? Недавно ж уходили! Оказалось, 11 вечера.

«На материке мне плохо»

Самый северный в мире драматический театр

Темно, «три месяца холодно, а девять месяцев очень холодно», ядовитые выбросы медного и никелевого заводов, из-за которых вдвое выше уровень онкологических заболеваний, чем в среднем по стране… И при этом население ― 176 тысяч человек! Зачем они выбирают такую жизнь?

― Здесь все приезжают по работе на три года ― заработать на квартиру или машину. И… остаются, ― рассуждает Инна. Сама она продляла контракт уже не раз.

Зарплаты на Крайнем Севере действительно выше, чем повсеместно в провинции. Средняя в Норильске, говорят, 70 тысяч рублей ― как в Москве. Плюс различные льготы, билеты в отпуск оплачивает работодатель.

― А у меня другая история, ― берет слово водитель. ― Я в 1991-м приехал из Киргизии к друзьям в гости, а тут случился развал СССР. И оказалось, что мне надо возвращаться совсем в другую страну. Ну я и остался, принял гражданство России. Знаете, я жару не переношу ― на материке мне плохо…

Кстати, Норильск ― чуть ли не единственный город России, где мужчин больше, чем женщин. И, возможно, единственный, где жители берут такси, чтобы доехать до собственной машины. Большинство гаражей ― на окраинах. Казалось бы, зачем, если на Таймыре и так не воруют машины ― их просто некуда угнать, дорога только одна и на «материк» не ведет?

Выставка «Индустриально нежно. Текстильный дизайн на шелке»

― Гараж для мужчин ― это как центр досуга! ― восклицает Инна. ― У нас они тут по цене квартир, даже двухэтажные бывают, с телевизорами. Недавно друг говорит, что идет шашлык жарить в гараже. Я не поняла, переспрашиваю: «"Гараж" ― это название ресторана?» ― «Да нет! Гараж обычный!»

Кроме гаражей популярный досуг ― спорт. В Норильске бесчисленное количество фитнес-центров, есть аквапарк. Для отдыха не только телом, но и душой ― Заполярный театр драмы, самый северный в мире, а также упомянутый Музей истории освоения и развития Норильского промышленного района и художественная галерея. Несколько месяцев назад оба эти учреждения возглавила Наталья Федянина. И сразу поставила задачу: переформатировать выставочную программу таким образом, чтобы привлечь не только детей и пенсионеров, но и молодых специалистов, которые приезжают по контракту и в музеи обычно не ходят ― у них мало времени.

Но на выставку «Индустриально нежно. Текстильный дизайн на шелке» они пошли: никто ничего подобного раньше не видел. Главная улица Норильска с желто-красными сталинками, ковши экскаваторов, льющаяся медь, ледоколы Дудинки… на шелковых платках.

― Недостатки иногда можно так обыграть, ― говорит Наталья Федянина. ― Индустриальное тоже может быть красивым. К тому же это что-то, что люди потом захотят иметь у себя.

Правда, купить не получится: платки с индустриально нежным дизайном сделали в единственном экземпляре ― для фондов Норильской художественной галереи. Но зато какой импульс для развития искусства! Это и импортозамещение: дизайн для платков-картин ― работа российских мастеров, которую оценили даже в Милане. Это и пром-арт, вселяющий гордость в российское производство, как когда-то супрематические фигуры Малевича на фарфоровых сервизах.

Космос как предчувствие

Матрешки из скафандров Сергея Катрана

«Космический десант» к 55-летию полета Юрия Гагарина высадился в художественной галерее как нельзя кстати: 37 художников, 60 с лишним работ.

― Это вообще самая крупная выставка современного искусства в самом северном городе-стотысячнике, ― говорит куратор Дмитрий Буткевич. ― Думаю, в какой-то степени это игра, игра с космосом.

Игра легкая, яркая и остроумная ― серьезности и печали хватает в стылых пейзажах за окном. А потому в экспозиции ― имперский шагатель из «Звездных войн», скрещенный с самоваром ― работа москвича Сергея Чернова; творение омича Дамира Муратова ― мишки с картины Шишкина и шоколадных конфет на марсианских бревнах; матрешки из скафандров еще одного художника из столицы Сергея Катрана.

― Нам хочется, чтобы норильские художники были вовлечены в этот процесс общероссийский и общемировой, ― объясняет Дмитрий Буткевич.

А потому на выставке ― с десяток художников-норильчан. Дольше всего зрители останавливаются у картины, на которой изображены космонавт и нганасанский шаман. Оба одинаково взирают на небо, но каждый видит свое.

― Шаманов сейчас на Таймыре уже не осталось. Но когда Гагарин летал, они еще были, ― рассказывает художница Ольга Поротова. Она коренная жительница Таймыра, долганка. Представителей этого народа тоже осталось немного ― меньше 8 тысяч человек.

«Это для нас Москва ― цивилизация, а для оленеводов Таймыра Норильск ― цивилизация», ― шутит Геннадий Таран

― Это для нас Москва ― цивилизация, а для оленеводов Таймыра Норильск ― цивилизация, ― шутит художник Геннадий Таран. Таймыр он тоже называет родиной, хотя приехал туда только в 9-летнем возрасте, с родителями:

― Мы очень долго ехали. Я все спрашивал: «А куда это мы?» А потом ничего, привык, пошел в школу, начал в хоккей играть.

Геннадий Таран ― преподаватель в школы искусств в Талнахе. Сейчас это район Норильска вроде московского Зеленограда, а раньше был отдельным городом, центром горнодобывающей промышленности. Наверное, именно там родилась шутка: «Лето пришло на один день, но я был в шахте».

На самом деле в Талнахе ― даже заснеженном, с сугробами до третьего этажа, ― живописно. В отличие от тундры в районе аэропорта, здесь на холмах есть карликовые деревья ― подобие рощи. И этот чуть менее меланхоличный ландшафт заставляет задуматься, как красиво в тундре «на один день лета», когда снег, наконец, стает и природа оживет. Вот тогда сюда потекут любители фотографии, чтобы сделать снимки, которые украсят ежегодную столичную выставку «Первозданная Россия».

― Под условным названием «Норильск вдохновляющий» мы откроем арт-резиденцию, мы уже выиграли грант на ее создание, ― обещает Наталья Федянина. ― Норильск служит для многих вожделенным источником творческого вдохновения: художники, кураторы, фотографы хотят с этой территорией поработать, потому что она очень необычная, она отличается от других. Здесь даже мамонты вымерли последними на планете.

Творение омича Дамира Муратова ― мишки с картины Шишкина и шоколадных конфет на марсианских бревнах

Имперский шагатель из «Звездных войн», скрещенный с самоваром, москвича Сергея Чернова

Картина Ольги Поротовой