Боб Дилан: Knockin' on Nobel's door

Фото: Independent.co.uk

Всё правильно сделали

Объявили лауреата Нобелевской премии по литературе, не оправдав ни один из многочисленных прогнозов. Да никто и не мог предположить такого результата ― ведь все делали ставку на какого-нибудь писателя, а не рок-музыканта. Пусть даже такого бесспорно талантливого и достойного, как Боб Дилан.

Что это ― очередная провокация? Политический ход? Или жюри захотело вызвать такой же, если не больший, ажиотаж по поводу этой премии, чем в прошлом году? Вопросы эти скорее риторические, и ещё немало копий будет сломано в спорах и дискуссиях, но самый важный, как никогда остро поставленный вопрос, остаётся простым: а по заслугам ли выбирают лауреата? Справедливо ли? Мы не сможем ответить, не зная критериев, по которым жюри оценивают претендентов. Напрямую их об этом, конечно, не спросишь: Нобелевская премия ещё сохраняет авторитет, благодаря которому решения комитета будто не нуждаются в объяснениях ― нравятся они нам или нет, мы просто считаемся с ними и всё.

Нам остаётся только заглянуть в завещание самого Альфреда Нобеля, где чёрным по белому прописан один-единственный критерий, по которому и надо выбирать лауреата премии по литературе. По мнению господина Нобеля, этой премии достоин тот, кто наилучшим образом выразил в литературном произведении «человеческие идеалы».

Что же это за идеалы ― Нобель не объяснил, а ведь не секрет, что у каждой эпохи идеалы свои и люди понимают их каждый по-своему. В свете этого политическая ангажированность Нобелевской премии становится понятной и закономерной: идеалы связаны с идеологией, а та ― с политикой. Для политиков, как и для большинства учёных-физиков, далёких от искусства, литература обычно имеет прикладное, практическое значение ― как способ познания мира и нравственного воспитания, и требования к ней соответствующие: не эстетические, не моральные даже, а идеологические ― словом, утилитарные. Особенно это актуально для России, литературоцентричной страны, где поэт ― «больше, чем поэт». Отсюда ― наивные школьные представления о литературе и долгие, уходящие глубоко в историю споры о «поэте и гражданине», «чистом искусстве», соотношении личного и общественного в литературе. На самом деле, конечно, искусство может, но вовсе не должно учить, «что такое хорошо и что такое плохо», но кого за пределами большой литературы это волнует?

Альфред Нобель. Фото: Wikipedia

Зная это, бессмысленно критиковать решение Нобелевского комитета, выдвигая аргументы вроде «это нехудожественно». Об эстетических критериях вообще речи не идёт. Бесполезно спорить о жанрах нон-фикшн, журналистского репортажа, авторской песни и о том, как всё это связано с литературой. Это выражено словами на бумаге ― значит, это литература. Это выражает человеческие идеалы ― значит, это достойно награждения.

Это значит, что Нобелевскую премию по литературе должны, по нобелевскому же критерию, давать не гению, не талантливому художнику, да и не художнику вообще, и даже не обязательно литератору, а самому влиятельному идеалисту. Ну и кто же это, если не Боб Дилан? Критерий Альфреда Нобеля соблюден ― что ещё нужно? Здесь, правда, сразу возникают вопросы о лауреатах прошлых лет: про какие идеалы пишет, например, Элис Манро? При такой постановке вопроса разговор о весьма политкорректной писательнице вдруг становится неудобным. Но по крайней мере в этом году Нобелевский комитет всё правильно сделал. А прав ли был Нобель ― другой вопрос.

Дарья Грицаенко

Дискуссия и есть главный итог

Как и в прошлом году, сегодняшнее оглашение имени нобелевского лауреата по литературе немедленно вызвало острую общественную дискуссию. Но если книги Светланы Алексиевич ― несмотря на все сомнения по поводу принадлежности вербатима и документальной прозы вообще к литературе ― всё же книги, которые можно издавать, покупать, листать, то новость о присуждении премии американскому музыканту Бобу Дилану многим сперва показалась просто фейком.

Ведь музыка ― точно не литература, так? Песни ― не литература. Неужели и такие очевидные вещи можно поставить под сомнение? И премии там есть, свои, у того же Дилана 11 «Грэмми». Если мы называем Дилана поэтом, получается, он лучше других современных поэтов, да ещё и в мировом масштабе? Но ведь есть в списке сирийский поэт Адонис, не первый раз претендующий на победу, лидировавший у букмекеров, столько сделавший для развития арабской поэзии, ― неужели не заслужил?

Все эти вопросы заполнили социальные сети, и все они в некотором смысле справедливы. Но не учитывают одной детали, которая, может быть, необходимый для понимания ключ. Даже не ключ, а соседняя простенького вида дверь, которую не замечают все, кто столпился под неоновой вывеской «СПРАВЕДЛИВОСТЬ ОБЪЕКТИВНОСТЬ ВЕЛИЧИЕ». Нобелевский комитет не выбирает «лучшего», «самого важного» ― его выбор, как и любой другой премии, абсолютно субъективен. Согласитесь, сложно представить, что в такой сфере как литература вообще возможно создание объективной иерархии.

«Теперь я хочу, чтобы вы вырвали эту страницу. Да-да, вы не ослышались: вырвите этот лист. Даже не только эту страницу, а вообще все предисловие вырвите. Чтоб ничего не осталось. Прощай, Эванс Притчард». Графики, как говорил мудрый Джон Китинг, при оценке поэзии бесполезны: «Это война. И жертвами в ней могут стать ваши сердца и души». В нашем случае ситуация, может быть, не столь накалена, но образ нетипичного учителя литературы из «Общества мёртвых поэтов» возникает в этом контексте не случайно. Пожалуй, главная роль премии вовсе не в оценке, а в образовании.

Элис Манро. Фото: Mentalfloss.com

Прежде всего, Нобель по литературе указывает не на автора, а на определенное явление в литературе, заслуживающее особого внимания в настоящий момент. При этом можно проследить стройную логику, в соответствии с которой происходит методичное движение к цели, направляется процесс нащупывания границ литературы. Награждение Элис Манро активизировало дискуссию вокруг жанра рассказа и его роли в современной прозе. В прошлом году полемика строилась вокруг осмысления границы документального и художественного, журналистики и литературы. Теперь ― отношение поэзии к музыке. Если посмотреть с этой точки зрения, «представители», иллюстрирующие каждое из явлений, бесспорно выдающиеся.

Интересно и то, что речь идёт не об одном лишь расширении рамок литературы (эта тенденция очевидна) ― но одновременно о вписывании современных процессов в богатую поэтическую традицию: «If you look far back, 5000 years, you discover Homer and Sappho. They wrote poetic texts which were meant to be performed, and it’s the same way for Bob Dylan. We still read Homer and Sappho, and we enjoy it» («Если оглянуться на 5000 лет назад, можно увидеть, что Гомер и Сапфо писали тексты, рассчитанные на исполнение ― то же делает и Боб Дилан. Гомера и Сапфо мы всё ещё читаем ― и получаем удовольствие!»). Такое совмещение древнего и нового (к тому же нового передового, авангардного, уже успевшего стать классикой) в словах Сары Даниус, секретаря Нобелевского комитета, вовсе не звучит странно. The Times They Are A Changin', литература не только большие романы, но живая и подвижная система.

При этом образовательный, просветительский потенциал Нобелевской премии внушителен. Внутри профессиональной сферы, в том числе литературоведческого сообщества, процесс был запущен довольно давно. Включение песенной поэзии в фокус исследовательской деятельности произошло и вполне успешно: от стихов Окуджавы, Высоцкого до Летова и «АукцЫона».

Однако именно у этой премии есть то, что позволяет обратить на литературу внимание масс ― репутация. Если в российской школе и говорят про литературные премии, то только про Нобелевскую. В числе первых ссылок по соответствующему запросу Google выдает план урока: «В 11-м классе изучается литература XX века. XX век… Век свершений и открытий. А ещё в XX веке на литературном небосклоне появились имена пяти русских лауреатов, удостоенных премии Нобеля. Сегодня разговор пойдёт об этих людях, прославивших Россию, русскую литературу. Объять необъятное невозможно. Мы и не будем ставить перед собой такую задачу. Узнаем имена, попробуем понять, почему именно они были выделены из числа других достойных».

Хотелось бы верить, что никто не использует этот материал по назначению. Но отрицать нельзя, в сознании ученика закреплено: Нобель по литературе ― это что-то серьёзное и важное. В общем, это не объявление шорт-листа Русского Букера, на новость о Дилане обратят внимание многие.

И это, может быть, главное достижение премии. Этот шок, эти шутки про Лозу и Шнура как потенциальных победителей 2017 года, эти удивленные посты в фейсбуке ― а также заметки и статьи критиков, ответные посты, упоминание других возможных лауреатов (Адонис, Нгуги ва Тхионго). Сама дискуссия и есть главный итог. Поэтому стоит и писать, и обсуждать. И проговаривать вещи, которые порой кажутся очевидными.

Владимир Аверин

От вопросов не уйдёшь

Объяснений, почему новым Нобелевским лауреатом стал Боб Дилан, может быть масса. Безусловно, он выдающийся музыкант и автор замечательных текстов, а комитет премии имеет право на самые неожиданные шаги.

Но всё-таки награда продолжает восприниматься почти как патент на вечность. Когда год за годом уходят звёзды первой величины, так и не дождавшиеся Нобелевки (только за последние семь лет: Джон Апдайк, Милорад Павич, Джером Дэвид Сэлинджер, Рэй Брэдбери), а жюри всё «экспериментирует», у читателя волей-неволей возникнут вопросы. Придётся либо на них отвечать, либо признать, что эта премия не сильно важнее других ― просто размер её больше. Третьего, к сожалению, не дано.

Георгий Никольский