Никогда не поздно полюбить современный театр

Некоторые зрители уходили со спектакля разочарованными. Как же так? Они пришли посмотреть любимую пьесу Островского и ожидали увидеть скромную, но в духе времени оформленную обстановку жилища Шабловой, богато разряженную в платья и меха Лебедкину, скромницу Людмилу… А им вместо привычного интерьера подсовывают какую-то камеру-обскура, вырезанное как в коробке пространство: что это значит ― одному Малевичу известно. То ли кабина космического корабля с иллюминатором, то ли экран телевизора, на котором высвечиваются ремарки, как на рекламную паузу прерывая ситком. Купец Дороднов вместо богатой шубы вырядился в хипстерские кроссовки и солнцезащитные очки, а Лебедкина ― страшно представить ― носит платформы со спортивным костюмом, на котором кокетливо красуется надпись «Late love». Ничего не понятно, да и вообще знаем мы этих современных интерпретаторов ― им лишь бы все испортить. Небось, классику в школе не читали, вот и изгаляются теперь. А тут и подавно ― покусились на святое!

И уходят недовольные зрители, плача об испорченном вечере и судьбах современного театра. Наиболее чувствительные даже не дожидаются второго акта, самые стойкие критики остаются до конца: нужно ведь потом что-то обсуждать с соседками.

Им невдомек, что художник Мария Трегубова одела так своих персонажей не из-за отсутствия вкуса, а нарочно. Кто еще догадался бы запутать интригу с помощью бесконечного хвоста медвежьей шубы Лебедкиной? Персонаж этой светской «медведицы» (Елена Плаксина), беспринципной и расчетливой, выбившейся из низов и живущей за счет богатых поклонников, отлично характеризует этот безвкусный эклектичный наряд. И почему бы современной Людмиле, тонко и трогательно представленной на сцене Аленой Бабенко, не спеть в финале под укулеле «Creep» Radiohead, если текст этой песни так удачно перекликается с замыслом Островского? «Жаль, что я не особенная, ты же чертовски особенный», ― кто теперь с уверенностью может заявить, что Островский, доживи он до появления Radiohead, не сделал бы их песню эпиграфом?

Пьесу «Поздняя любовь» с ее биографией, излюбленную многими театрами и режиссерами, довольно предсказуемую и положительную, вообще трудно как-то по-новому интерпретировать и показать. А тем более зрителю, который не один раз видел ее в кино и на сцене. Егору Перегудову, который уже дважды ставил Островского в «Современнике» (каноническую «Грозу» и «Горячее сердце», принятое прохладно), это удалось. Он поместил действие пьесы во вневременное пространство. Ветхий реквизит, который Дормедонт таскает из одной комнаты в другую, ― привет из прошлого, из эпохи Островского. Но ни в коем случае не выражение отношения к классику. Ему Перегудов, напротив, пророчит большое будущее: проблемы подлости и материальной выгоды вряд ли когда-нибудь изживут себя.

Вся остальная обстановка скорее футуристическая, чем современная, санитарно-белая, навевающая ассоциации с космосом. Застенки, в которых толкутся герои, напоминают наши однушки, но только своим метражом, а не антуражем. И персонажам, и актерам явно тесно на отведенной им Перегудовым жилплощади. Зато есть где развернуться в драматических этюдах: актеры Марина Хазова, Николай Клямчук, Василий Мищенко играют на все манеры ― и заикаясь, и замедляясь, и убыстряясь. Словно зрители балуются с кнопкой перемотки на пульте от телевизора. Балуются на самом деле не они, а режиссер и художник: сжимают и расширяют пространство, играют с объемами. Не чтобы уязвить чувство зрителя или опорочить Островского, а чтобы создать образ, адекватный времени. Верить всерьез в такой наивный финал в наши дни могут только очень преданные поклонники писателя или простодушные люди.

«А как же атмосфера? Историзм? Уважение к наследию, наконец?!» ― возопят поборники классической формы. Как же им объяснить, что в спектакле «Современника» уважения к Островскому не меньше, чем в памятнике возле Малого театра? Если душа просит той «Поздней любви», которую на сцене смотрел сам писатель, то лучше действительно сходить туда, не испытывать понапрасну нервную систему. А если хочется увидеть Островского глазами Егора Перегудова, который не стремится своей трактовкой затмить оригинал, а пытается сделать пьесу рельефнее и интереснее для зрителя XXI века, то вам по адресу, в «Современник».

Фото — сайт театра «Современник»