Пора уж провожающим отстать

Как были в стране тысячи улиц Дзержинского, Володарского, Урицкого, так и остались. Как украшали дореволюционные здания серпы и молоты, так и украшают (убрали немногое). Как стояли Ильичи почти в каждом городе, так и стоят. Доходит до шизофрении: на кремлёвских башнях отреставрированы иконы, а над ними продолжают сиять красные звёзды.

Власть выдвигает лозунг национального примирения, справедливо полагая, что гражданскую войну пора закончить. Вот только примирения без осмысления произошедшего, без оценок, что было хорошо, а что плохо, и без общественного консенсуса ― не бывает.

Дать оценку прошлому (не огульную, а взвешенную и трезвую) значит взять на себя ответственность. Как за то, что оценка не всем понравится, так и за то, чтобы через высказывание о прошлом обозначить образ будущего. А это тяжело ― гораздо легче откладывать решение вопроса на «более счастливое время».

Но только революционные вожди уже почти не влияют на нашу жизнь, не задают ориентиров, не служат образцом. Если Дзержинского ещё иногда воспринимают как символ борца с преступностью и коррупцией, то Ленин всё больше становится далёкой исторической фигурой, если не персонажем анекдотов. Будем честными: мы не вдохновляемся ленинскими установками и ленинским видением мира. И власть, как к ней ни относись, никак ими не руководствуется. «Управлять течением мысли — это правильно, нужно только, чтобы эта мысль привела к правильным результатам, а не как у Владимира Ильича, ― резко высказывается президент России Владимир Путин. — А то, в конечном итоге, эта мысль привела к развалу Советского Союза, вот к чему. <…> Заложили атомную бомбу под здание, которое называется Россией, она и рванула потом. И мировая революция нам не нужна была».

Топонимика, памятники и сам Мавзолей на Красной площади остаются нелепым атавизмом, от которого избавляться неохота, но придётся. Улицам и городам ― вернуть исторические названия. Людей, похороненных у Кремлёвской стены, перезахоронить в достойном месте. Тело Ленина предать земле рядом с могилой его матери (как, по свидетельствам современников, хотел он сам), либо, если будет возражать Коммунистическая партия, передать на хранение ей.

Наконец, в Москве, Петербурге или Симбирске (признаемся, что Ульяновском он называется только по привычке) ― создать большой музей с достойной материальной базой и профессиональным коллективом сотрудников. И аккуратно передать ему все памятники вождю пролетариата, которых в стране больше пяти тысяч (в одной Москве ― не меньше ста восьми!). Пора не спорить об их уместности на улицах и не варварски сносить, как это делают в некоторых странах, а изучать с научной точки зрения. В специально отведённом месте.

Наверняка это будет очень востребованный, очень посещаемый, и, между прочим, очень прибыльный проект. Как формировался канон памятника Ленину, как он менялся с течением времени, почему одни модели были более популярны, чем другие ― тема, достойная многих докладов и диссертаций. А представьте: заходите в зал, а на вас смотрят триста одинаковых «Лукичей»! За этим зрелищем захотят поехать сотни тысяч людей со всей страны.

И делать всё нужно спокойно, без истерик и вандализма, но с пониманием, что c Владимиром Ильичом нам так или иначе нужно расстаться.

Как пели ещё в 90-е Алексей Иващенко и Георгий Васильев:

Все тронулось куда-то, поехала тихонько вся страна.
Ах, вождь пролетарьята, мы движемся в иные времена!
Простимся напоследок ― пора уж провожающим отстать.
В краях, куда все едут, мне будет вас немножко не хватать.