Читалка литературоведа Павла Спиваковского: новая теория литературы, метамодернизм и неомарксизм

Фото из архива Павла Спиваковского

 Несколько банальных слов о книгах вообще

Несмотря не всю свою привязанность к бумажным изданиям, очень люблю электронные книги. Да, я все еще цепляюсь и за бумажные, но в основном потому, что на них необходимо ссылаться. Если бы электронные формы приобрели такие же канонические страницы, как и книжные, в последних вообще было бы меньше надобности. Ну, конечно, это не относится к старинным или подарочным изданиям, которые так приятно подержать в руках, потрогать, понюхать, помять… Но забивать дом книгами, когда этого можно избежать?.. Впрочем, моя квартира буквально переполнена книгами.

Кстати, сейчас книги в Kindle уже снабжены отсылками к оригинальным страницам, но нигде больше такого нет, и, к сожалению, пока это касается лишь англоязычных книг. Они покупают русскоязычные издания у Литреса, который пока точными страницами совершенно не озабочен. И все же помощи Kindle цитировать уже можно, это достижение…

Прежде чем купить художественную книгу, я просматриваю ее, потому что по-настоящему хорошо написанная книга, как правило, цепляет сразу. Если вы не знаете, что это Достоевский, и откроете его где попало, это неизбежно зацепит…

Я нечасто читаю «легкую» литературу. Для текстуализированного отдыха обычно хватает Фейсбука.

Ирина Каспэ, «В союзе с утопией. Смысловые рубежи позднесоветской культуры»

Эта книга связана с новым осмыслением феномена утопии как места, которого нет. В первую очередь это касается нового подхода к утопиям, выработанного Фредриком Джеймисоном. И это уже не та социальная утопия/антиутопия, к который мы привыкли, это скорее связано с ностальгией, с воспоминаниями об ушедшем. Одним словом, это совершенно новое понимание феномена утопии, которое раздвигает наши читательские и исследовательские горизонты.

Татьяна Венедиктова, «Литература как опыт, или "Буржуазный читатель" как культурный герой»

Книга посвящена теме, которая в последнее время привлекает всё большее внимание, то есть роли буржуазии в культуре прошлого. Дело в том, что буржуазия, стремясь к большему признанию в обществе, постоянно помогала культуре, поддерживала ее развитие. Фактически именно поддержка буржуазии обеспечивала западной культуре возможность нормально существовать. Сейчас же, когда на месте традиционного буржуа оказался менеджер, выясняется, что слишком многим из них культура совершенно безразлична. Это создает новую ситуацию, с которой мы так или иначе вынуждены считаться. 

Сергей Зенкин, «Теория литературы. Проблемы и результаты»

Интересная книга, которая призвана не столько заменить более традиционные учебники по теории литературы, как, например, известный всем нам учебник Валентина Евгеньевича Хализева, сколько дополнить их. Дело в том, что традиционная система обучения литературоведов в России связана с тем, что при изучении теории литературы очень много внимания уделяется важным и авторитетным концепциям прошлого (например, Аристотелю, Гегелю), а на современные концепции, которые в наибольшей степени необходимы студентам в их практических исследованиях, времени часто не остается. И это порождает большие проблемы. «Теория литературы» Зенкина помогает выйти из этого замкнутого круга. Может, не все подходы, которые изложены здесь, абсолютно бесспорны, что-то можно понимать и иначе, но это непринципиально. Важно то, что новые подходы к теории литературы представлены здесь весьма качественно и серьезно. 

Елена Михайлик, «Незаконная комета. Варлам Шаламов: опыт медленного чтения»

Автор этой книги — крупнейший современный шаламовед. Книга посвящена творчеству Варлама Шаламова и в какой-то мере Александра Солженицына, причем Елена Михайлик отказывается от, к сожалению, принятой среди многих шаламоведов практики резкого противопоставления Солженицына и Шаламова. В свое время такого рода сталкивание двух писателей возникло не без содействия КГБ, и очень хорошо, что Михайлик весьма далека от подобного рода представлений. Напротив, она старается максимально объективно разобраться в творчестве и того, и другого писателя. Михайлик анализирует их творчество по-настоящему глубоко, тонко, необычно и зорко. Тут практически нет каких-то фантазий поверх текста: перед нами очень аккуратное и скрупулезно точное исследование, и это дорого стоит. Можно сказать нечто важное и о методологии исследования. Елена Михайлик почти не погружается в сферу теории, но иногда точечно, с ювелирной точностью вставляет теоретические замечания там, где они необходимы. Это выглядит очень красиво, непредвзято и в высшей степени уместно.  

Илья Кукулин, «Машины зашумевшего времени. Как советский монтаж стал методом неофициальной культуры»

Автор обращается к истории использования киномонтажа писателями. В частности, Кукулин показывает, как эйзенштейновский монтаж влиял на творчество Солженицына, который Эйзенштейна — в силу его крайне левых ориентаций и апологии революции — очень не любил. Неслучайно Солженицын включает критику фильма «Иван Грозный» в рассказ «Один день Ивана Денисовича». Причем в солженицынском произведении это анахронизм. Вторую серию «Ивана Грозного» герои рассказа видеть заведомо не могли. Но Солженицын сознательно идет на эту неточность, потому что ему важно противопоставить некоторые свои этические и эстетические принципы подходам Эйзенштейна. С другой стороны, киномонтажа у Солженицына очень много. Кукулин чрезвычайно подробно и доказательно демонстрирует, что именно эйзенштейновские влияния проявляются и в киносценарии «Знают истину танки», и в «экранах» «Красного Колеса», и в других произведениях. Книга Кукулина содержит очень ценное исследование творчества Солженицына. Кстати, я получил у автора и у издательства «Новое литературное обозрение» разрешение поместить часть этой книги, посвященную Солженицыну, на официальный сайт писателя, где этот материал сейчас и находится. 

Александр Солженицын, «Пьесы и киносценарии»

Раз уж зашла речь о Солженицыне, мне бы еще хотелось сказать и об очередном томе самого авторитетного на сегодняшний день 30-томного собрания сочинений. Там, в частности, впервые опубликован киносценарий телевизионного фильма «В круге первом» (2006), который был написан в 2003 году. Появление еще одного киносценария Солженицына — очень интересно не только само по себе. Как известно, пьесы у Солженицына менее удачны, чем его проза, зато киносценарии необыкновенно хороши, особенно «Знают истину танки». Обращение писателя к киносценарной драматургии — всегда чрезвычайно интересное событие.  

Наталья Солнцева, «Репутация куклы»

Известная исследовательница творчества Шмелева и новокрестьянских поэтов (Есенина, Клычкова, Клюева и других), тяготеющая в своих работах к материалу, связанному с консервативно-«почвенной» ориентацией, вдруг пишет необыкновенно изящное исследование, почти что во французском стиле, где анализирует роль куклы в литературе, культуре и изобразительном искусстве. Книга написана на стыке литературоведения, культурологии и искусствознания. Исследования такого типа всегда очень интересны, и то, что сделано в этой блестяще написанной книге, несомненно, заслуживает серьезного внимания. 

Ирина Шевеленко, «Модернизм как архаизм»

Автор анализирует архаизирующие тенденции внутри модернистского сознания Серебряного века. Чрезвычайно интересная тема! Действительно, склонность к архаике, к воспеванию новых варваров для модернизма чрезвычайно характерна.  

Фредрик Джеймисон «Постмодернизм, или Культурная логика позднего капитализма»

Долгожданный перевод книги, которая вышла еще в 1991 году, но опубликована по-русски только в 2019. Ничего страшного! Не прошло и 28 лет! Книга эта очень ценна, потому что Джеймисон предпринимает здесь попытку — как принято считаь, наиболее авторитетную — сделать определенные выводы из той суммы постмодернистских теоретических концепций, которая была создана в последние десятилетия перед ее появлением. Такого рода выводы очень важны, потому что они, в свою очередь, могут помочь отчасти оттолкнуться от жестко-ригористических постмодернистских концепций и приблизиться к более гибкой системе теоретических концепций, связанных с актуальным сейчас метамодернизмом. 

Metamodernism: Historicity, Affect, and Depthafter Postmodernism

Эта англоязычная книга очень интересна. Она вышла в 2017 году, и в ее основе лежат концепции Робина ван ден Аккера, Элисон Гиббонс, Тимотеуса Вермёлена, которые выходят за «канонические» рамки постмодернистской теории, создавая учение о метамодернизме, соединяющем в себе черты постмодернизма, модернизма и романтизма. Эта сложная концепция позволяет раздвинуть жесткое прокрустово ложе теории, что особенно важно для русского постмодернизма, поскольку то, что мы называем этим именем, довольно плохо укладывается в систему жестких теоретических ограничений. 

Мария Михайлова, «Марксисты без будущего»

Если мы попытаемся случайным образом назвать какого-нибудь западного философа последних десятилетий, то с большой вероятностью мы назовем неомарксиста. Это учение чрезвычайно интересно и весьма популярно в современном мире. Но книга Марии Викторовны Михайловой посвящена «другому», всеми позабытому русскому неомарксизму, первые его ростки были уничтожены. Ему попросту не дали жить. Марксисты, которые хотели мыслить не так, как это было положено с точки зрения учения Ленина, а затем Сталина, воспринимались советскими властями как опасные еретики или попросту как враги. Но их дореволюционное литературно-критическое творчество позволяет увидеть, как интересно и разнообразно развивалась неомарксистская мысль в России и как в ее оптике отражалась русская литература того времени. Это важная ветвь отечественной культуры, о которой не стоит забывать. 

Владимир Сорокин, «Белый квадрат», «Триумф Времени и Бесчувствия»

Недавно вышедшие сборники Сорокина очень интересны. «Белый квадрат» — сборник в основном рассказов, тогда как «Триумф Времени и Бесчувствия» — это либретто опер. Необыкновенная вещь! В частности, туда вошли либретто широко известной оперы Леонида Десятникова «Дети Розенталя», поставленной в Большом театре; «заново сочиненное» писателем либретто оратории Генделя «Триумф Времени и Бесчувствия», поставленной в театре имени Станиславского (она и дала название этому сборнику), а также ряд других текстов. Сорокин представлен здесь в весьма необычном и в то же время естественном ракурсе. Это писатель утонченно сложный, причем эта сложность постоянно проявляется неожиданным образом и блещет все новыми и новыми гранями. 

«"Это просто буквы на бумаге…" Владимир Сорокин: после литературы»

Перед нами сборник статей, вышедших в разное время, есть и старые, есть и совсем недавние. Эта книга раскрывает широкий веер подходов различных исследователей к творчеству писателя, показывая его с разных сторон, хотя, как мне кажется, несколько чрезмерным является крен в сторону сведения проблематики сорокинского творчества к абстрактным языковым играм. Языковые игры у Сорокина, конечно, есть, но они не являются столь абстрактными, как это представляется некоторым исследователям. Все-таки целью писателя являются нечто иное. Сорокин — писатель загадочный, и каждое новое поколение исследователей разгадывает его загадки по-своему. 

Виктор Пелевин, «S.N.U.F.F.»

На мой взгляд, последние книги Пелевина все же менее интересны. Я во многом склонен присоединиться к распространенному мнению, что Пелевин напрасно старается каждый год выпускать по роману. Скорее всего, у него договор, скорее всего, это приносит много денег, но этот писатель слишком часто повторяется, воспроизводя более или менее стандартные, как не так давно сказал Андрей Василевский, «штукарские» приемы. На мой взгляд, последняя его по-настоящему интересная книга— «S.N.U.F.F.». Она вышла в конце 2011 года. Да, это на самом деле стало немалым событием, это был новый Пелевин, раздражающий, провокативный, в чем-то глубоко неправый. Но это было нечто по-настоящему живое… 

Евгений Водолазкин, «Лавр», «Авиатор», «Брисбен»

Сейчас вышла книга Водолазкина «Брисбен». Любопытная. Любопытен был и его «Авиатор», но мне все же этот писатель больше интересен в «Лавре». Хотя тут есть одно обстоятельство, на которое не так давно обратила внимание Галина Зыкова: по языку и художественной организации пространства «Лавр» очень напоминает произведения Жозе Сарамаго, великолепного португальского прозаика, лауреата Нобелевской премии, и его влияние на «Лавра», может быть, чересчур большое. Но тем не менее это, вероятно, самая интересная книга Водолазкина. 

Алексей Сальников, «Петровы в гриппе и вокруг него»

Очень интересная книга, которая рассказывает, вроде бы, об обычной жизни самых заурядных людей, но эта жизнь скрывает глубины, некие тайны, причем психология героев раскрыта здесь очень необычным образом. Этот автор кажется весьма перспективным. 

Мария Степанова, «Памяти памяти»

Появление этой книги стало событием. Это необычная форма мемуаров, когда, вроде бы, привычный жанр отчасти начинает походить на исследование, которое пишется очень холодным тоном, а потом вдруг начинает проступать эмоция, причем нетрадиционным способом, не так, как мы привыкли: память как рефлексия сама в свою очередь подвергается рефлексии. Это очень любопытный текст.

Несколько слов о современной поэзии

Крупнейший, на мой взгляд, современный поэт Ольга Седакова сейчас пишет мало, но практически все что выходит из-под ее пера, в частности ее эссеистика, бесконечно интересно. Ольга Седакова и умершая почти девять лет назад Елена Шварц задают такой высокий поэтический уровень, с которым трудно сопоставлять кого-либо еще. И тем не менее…

Очень интересно пишет Борис Херсонский. В частности, мне очень нравятся его стихи, связанные с библейской проблематикой. С виду нечто бытовое, самые обыденные мотивы, вдруг трансформируются почти на очень глубоком онтологическом уровне, и в итоге видим нечто совершенно необыкновенное. И, главное, мы видим это под таким углом, под каким до Херсонского этого не видел никто. И мы слышим музыку стиха, которой не было раньше ни у кого, и это тоже очень важно. Без своей собственной музыки по-настоящему больших поэтов не бывает.

Глубокое впечатление на меня производят стихи Елены Михайлик — выдающегося филолога, литературоведа. Она пишет стихи необыкновенной пронзительности, остроты, точности. В них также звучит очень узнаваемая, никому больше не присущая музыка.

Очень многое из того, что сейчас пишут в стихах, звучит по-своему интересно, но как бы «на один лад». И когда стихи одного поэта как близнецы-братья похожи на стихи другого, это не очень хороший симптом.

По-своему интересны и стихи Александра Кабанова — поэта, язык которого внешне иногда может показаться простоватым, но на самом деле Кабанов мыслит сложно и интересно.

О нашем времени

Мы живем в страшноватую, но очень интересную эпоху. Когда-нибудь, когда политические и социальные страсти, волнующие нас, отойдут в безопасно академизированное прошлое, нашу эпоху будет необыкновенно интересно изучать. Впрочем, очень интересно — уже сейчас. Вольно или невольно мы летим в неведомое будущее, которое грозит стать по-настоящему катастрофическим, и в то же самое время в воздухе современности очень много легкости и непредсказуемой остроты. И никто из нас не знает, что случится завтра и что может случиться с любым из нас. Это в высшей степени наэлектризованная, творческая атмосфера, и она не может не породить новые литературные откровения.

Подготовила Лилия Акбашева