Читалка фольклориста Василия Ковпика: русская классика от Салтыкова-Щедрина до Платонова

Фото: Philol.msu.ru

Михаил Салтыков-Щедрин, «Господа Головлёвы», «История одного города», «Пошехонская старина»

Один из моих любимых авторов — это Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин. Я считаю, что для России это ключевой автор на века. В свое время он был очень важен для понимания того, чем страна живет. И сейчас, как ни удивительно, остаётся таким же. Его как-то спросили, что будет с Россией через сто лет, и он сказал: «Если я умру, а проснусь через сто лет, и меня спросят, что сейчас происходит в России, я отвечу: пьют и воруют». И разве он был неправ?

Сейчас в школьной программе Салтыков-Щедрин сильно урезан. Осталась пара сказок, но два лучших его произведения, мои самые любимые — «Господа Головлевы» и «История одного города» — оказались вне программы. С одной стороны, это неудивительно. «Господа Головлевы» — произведение, направленное против стяжательства, а у нас сейчас деньги поставлены во главу угла, поэтому Салтыков-Щедрин со своим обличением, наверное, пришелся не к месту. С другой стороны, все говорят про укрепление вертикали власти, а «История одного города» как раз направлена против этой вертикали. Некоторые места из «Истории одного города», я думаю, многие наши деятели культуры, образования могут принять на свой счёт. Например, один из градоначальников въехал в Глупов на белом коне, сжёг гимназию и упразднил науки. Ну разве это не актуально?

Конечно, «История одного города» — это именно сатирическое произведение, а «Господа Головлевы» уже более приближены к реальности. Причем, для Салтыкова-Щедрина это были очень болезненные реалии, ведь многие образы он черпал именно из своей семьи. Особенно для меня дорого другое его произведение — это «Пошехонская старина». Это практически автобиографическая вещь о семье. Там показана Россия на изломе, непосредственно перед крестьянской реформой.

Николай Лесков, «Железная воля»

Николай Семенович Лесков для меня также один из самых дорогих авторов. Он великолепный знаток русской жизни. Этого у него не отнимали даже самые яростные противники из разных лагерей: ни западники, ни славянофилы не признавали его окончательно своим. В числе первых произведений, которое очень сильно на меня повлияло, — «Железная воля». Для меня это одно из самых ярких юмористических произведений в русской литературе — настолько талантливо изображены похождения несчастного немца с ницшеанскими идеями, которые так и увязли в нашей непролазной грязи, как топор в тесте! Этот очень яркий образ: русские люди такие мягкие, бесформенные, как тесто, а тесто топором не разрубишь. Лесков, к тому же один из самых «фольклорно пропитанных» русских писателей, знавший традицию своих родных орловских мест. У Лескова совершенно неповторимый стиль, где народная речь прекрасно использована. Замечателен у него цикл о русских праведниках, которых он изображает как противоречивых личностей.

Николай Гоголь, «Старосветские помещики»; Антон Чехов, «Душечка»

У меня был интересный случай в школе, когда мой личный взгляд помог преодолеть навязанное программой отношение к произведениям. Это было связано с повестью Николая Васильевича Гоголя «Старосветские помещики» (моё любимое произведение, которое чуть ли не до слёз трогает, когда его перечитываю) и рассказом Антона Павловича Чехова «Душечка». В советское время герои этих произведений трактовались как отрицательные: мол, в «Старосветских помещиках» изображается бессмысленное, животное существование, а у Душечки нет личности, она лишь безвольный слепок того, кого любит. Но мне всегда было так жалко этих помещиков и Душечку! Только потом я начал понимать, что эти произведения — о любви, которой одухотворяется действительно очень материальное бытие героев Гоголя, она как бы освещает их жизнь. А у героини Чехова вообще очень редкий дар: полюбить человека настолько, чтобы полностью в нём раствориться. Это идеальная женщина, мечта (смеется)!

Андрей Платонов, «Река Потудань», «Джан», «Епифанские шлюзы»

Также в числе важных для меня авторов — Андрей Платонов. Мне более дороги те произведения, которые выглядят как картины из жизни — «Река Потудань», «Джан», а антиутопические вещи «Чевенгур», «Котлован» интересны меньше. У него есть замечательная небольшая повесть «Епифанские шлюзы». Меня это произведение просто гипнотизирует стилем повествования. Там показана Россия глазами иностранца Бертрана Перри, который, погибая, пишет брату и невесте.

Действительно был один человек, служивший в России, который потом вернулся в Англию и издал свои мемуары. Собственно, на основании их Платонов и написал «Епифанские шлюзы». Но, как видите, он своего героя не вернул в Англию, а погубил в России, причем страшной смертью. Сладострастный палач, который исходит лютостью в одной из башен Московского Кремля, когда гибнет главный герой — это аллегория всей российской государственной машины и того, что она делает с человеком. По тексту рассыпано очень много важных смыслов для понимания всей России. Когда главный герой едет по России и смотрит на убогие деревушки и скромные церквушки, то чувствует в них «скупой, практический разум веры его отцов, познавших тщету всего неземного». Такие фразы платоновские словно гипнотизируют.

Максимилиан Волошин, «Путями Каина», «Россия»

Один из моих любимых поэтов — Максимилиан Волошин, он старший современник Платонова. Мне нравится в основном более поздняя часть его творчества, времен войны, революции: «Путями Каина», «Россия» и так далее, тот цикл стихов, который отразил трагедию русского народа. Очень интересны переложения житий Епифания Премудрого и протопопа Аввакума, написанияо государях московских.

Татьяна Толстая, «Не кысь»

А вот современной литературы я немного боюсь. Лучше читать проверенную временем классику. Из современных авторов я читал Татьяну Толстую. У нее есть цикл рассказов «Не кысь» — это очень меткие зарисовки из жизни.

Подготовила Светлана Мамонова