Сказка для взрослых. О романе Андерсена «Всего лишь скрипач»

На первый роман Андерсена — «Импровизатор» — писал рецензию ещё Белинский; второй роман «Всего лишь скрипач» дважды издавался в России до революции, но не в точном переводе, а в переложении. Полностью «Всего лишь скрипач» был выпущен в переводе С. Белокриницкой довольно давно (Текст, 2001), но его переиздание (Текст, 2019) по-прежнему воспринимается как нечто новое, малоизвестное и способное вызвать резонанс.

Шведский писатель Август Стриндберг сказал об этой книге: «Это большая сказка, и одна из лучших у Андерсена». Образ великого сказочника так силён, что, читая любые другие произведения Андерсена, всё равно ждёшь сказку. Но в «Скрипаче» нет ничего сказочного в привычном смысле слова — ни сверхъестественных поворотов сюжета, ни фантастических персонажей, ни магических предметов, ни вообще хоть какого-нибудь волшебства. Напротив, это подчёркнуто реалистическое произведение, в котором отразились взгляды писателя на историю, социальные проблемы, религию, политику, философию и собственную жизнь. Неслучайно главный герой носит то же имя, что и автор — Кристиан, и также стремится к творческой самореализации; только для него главная страсть, определяющая смысл жизни — это не литература, а музыка.

Действие разворачивается на фоне сурового скандинавского пейзажа. Воображение мальчика поражают перелётные птицы — аисты, навевающие тоску по странствиям, крестьянские суеверия и печальная скрипка крёстного. Лиричность и некоторая затянутость повествования передают атмосферу Дании позапрошлого века, мира, полного тревог и противоречий.

Кристиана (как, очевидно, и автора) тревожит проблема бедности, трудности «пробиться» к элите общества, которая может дать должное образование и поддержку, необходимую молодому артисту: «Талант подобен яйцу, которое нуждается в тепле и должно быть оплодотворено удачей — иначе из него не вылупится птенец». История переезда в столицу в поисках богатого покровителя перекликается с биографией Андерсена и в полной мере отражает его горечь от несправедливости социального порядка. Болезненное осмысление темы непризнанного таланта, «поэта и толпы», и соответствующая стилистика позволяют говорить о чертах романтизма в духе Вакенродера, Тика и Гофмана.

Персонажи романа рассказывают друг другу увлекательные истории, похожие на сказки, но их красота обманчива: за вроде бы сказочным сюжетом то и дело видится неприглядная, а порой и просто ужасающая реальность. Романтичные мечты отца Кристиана приводят к разрушению семьи, легкомысленная фантазия его подруги подталкивает героя к непоправимой ошибке,необузданная фантазия соседки — плод её душевной болезни, а мрачные сказки крёстного почти буквально описывают его тяжёлую судьбу и помрачение рассудка (рассказав крестнику последнюю, самую страшную сказку, он повесился). Сказочная условность рушится, герою приходится расставаться с иллюзиями или же дорого платить за веру в них, его жизнь — это череда утрат и разочарований, происходящих оттого, что он мечтает о невозможном.

Ганс Христиан Андерсен

Как невозможна карьера музыканта для сына портного, невозможна и любовь: Кристиан безответно влюбляется в Наоми, дочь норвежского аристократа и богатой еврейки. Девушка живёт в роскоши, получает хорошее образование и возможность быть в высшем свете, но с возрастом становится чёрствой и словно теряет свою душу. В её образе чувствуется социальный пафос и горечь человека из низов, но эту сюжетную линию осложняют размышления о еврейском народе и неожиданный эротизм: «Тихая кроткая девушка во сне превратилась в олицетворение страсти, в то время как необузданная Наоми казалась мирным нежным созданием, воплощением покоя и отдохновения. Кристиан смотрел на них обеих. Вид мучимой кошмарами Люции вызвал в его памяти давнюю ночь у источника; казалось, во сне ею снова овладело прежнее безумие. Смотреть на это было страшно. Непроизвольно он подошёл вплотную к Наоми и стал пожирать глазами её одну; кровь в нём загорелась, неукротимый инстинкт внушал жажду прижаться губами к её губам».

Что действительно роднит роман Андерсена с его сказками — это притчевый характер и моральный пафос. Но если в сказках религиозные мотивы выражались в образах героев и самом сюжете, пронизывая всё произведение (так, что даже купюры некоторых советских переводчиков не могли скрыть глубоко христианский смысл), то в романе они выражены в многочисленных лирических отступлениях — то поэтичных, то отвлечённо-риторических, то удивляющих своей бесхитростной прямотой.

«Смерть — целый мир боли скрывается в этом коротком словце. Это раздвоенный меч, который, убивая то, что дорого нашему сердцу, одновременно проникает в грудь и к нам, так, что у нас чернеет в глазах и мир кажется нам тёмным, хотя миллионам счастливцев светит солнце. Только одно слово, такое же короткое, даёт нам силы подняться, вдыхает в нас надежду, только одно слово — Бог».

Несмотря на автобиографичность произведения, Андерсен последователен до конца: его герою, в отличие от гениального прототипа, так и не удалось прославиться, ведь в то время для столь бедного человека это действительно было чрезвычайно трудно. Но, как и сам писатель, его герой не оставил веру в мечту, и она, оставаясь недосягаемой, определила ход всей его жизни. Как писал Петр Вайль, Андерсен прожил жизнь гадкого утенка с характером стойкого оловянного солдатика. «Всего лишь скрипач» подтверждает это и даёт возможность лучше понять мировоззрение автора, отразившеся в его бессмертных сказках.