Был ли слабым царь Николай II?

О верности Царя-страстотерпца Христу никто не спорит, но обыкновенно «всем известно» и то, что как царь проявил он «немощь человеческую». Однако верность Христу была для государя неотделимой от его служения отечеству.

По плодам

В 1907 году Петр Столыпин сказал: «Дайте Государству 20 лет покоя, внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней Poccии». Покойных лет было только шесть, но их признают «экономическим чудом» России. Есть книга историка Андрея Борисюка «История России, которую приказали забыть. Николай II и его время» (М.2018), в которой подробно и в цифрах рассказано об этом чуде.

Какова была в этом расцвете роль «хозяина земли русской»? Об этом оставил выразительное свидетельство протопресвитер армии и флота Георгий Шавельский. Его воспоминания двойственны: с одной стороны, он не мог не делиться живыми впечатлениями, а с другой — разделял (в 1910-е годы) взгляды противников царя. Тем ценнее его размышление о причинах бурного развития России: «Было бы большой несправедливостью не отдать должное и личности Императора Николая II, всегда и всей душой откликавшегося на клонившиеся к народному благу разные реформы, если только эти реформы предлагались соответствующими министрами или иными начальниками». По словам Шавельского, всякий начальник мог быть совершенно уверен в поддержке императора, если сумеет представить необходимость и полезность нового начинания.

«Государь неподдельно и безгранично любил Родину, не страшился новизны и очень ценил смелые порывы вперед своих сотрудников» — продолжает Шавельский.

В этих словах не заметна инициатива самого государя. А она в высшей степени была. В отношении к народному образованию, например, и особенно — к крестьянскому вопросу. Земельная реформа была задумана царем задолго до появления Столыпина. Она была отложена из-за начавшихся в 1900-х годах волнений, дошедших до смуты, и, если бы не политическая воля царя, не начала бы осуществляться. Вообще очень важно подчеркнуть попечение государя о том или ином в жизни страны, что попечения требовало. Нередко ему приходилось преодолевать при этом сильное сопротивление. Так было и в крестьянском вопросе, и в отношении нашего флота, восстановление которого после поражения при Цусиме было бы невозможно без инициативы и постоянной заботы царя. Его воля («упрямство» в расхожем мнении) была несокрушима. Хорошо известно при этом, как внимательно Николай принимал любой доклад, зачастую проявляя удивлявшие докладчика знания.

Государь за рабочим столом

В плену привычных представлений

«Слабый царь, доведший страну до катастрофы» — сим приговором и поныне вполне удовлетворяются многие наши соотечественники, считающие себя (иногда отнюдь не напрасно) образованными и развитыми. Это мнение разделяют порой и православные, не отрицающие святости царской семьи «в лике страстотерпцев». Но с подобными взглядами и представление о святости Государя будет неизбежно ущербным, ибо без царского крестоношения невозможен был и крест долговременного (17 месяцев) заточения, и восхождение на Голгофу в Екатеринбурге. Обратимся к некоторым из тех моментов в жизни Царя, когда им принимались серьезные решения. Слабости в них не видно.

Кровавое воскресенье

До сих пор Николая II обвиняют в «расстреле мирной демонстрации». Царь был в Царском Селе, о предстоящем шествии ничего не знал, ибо был намеренно дезинформирован. О происшедшем горько сокрушался. Издавать манифест, который «оправдал» бы его (по предложению Витте) отказался. Распорядился о материальной помощи семьям погибших и пострадавших. Распорядился о приеме рабочих, который состоялся 19 января и на котором сказал пришедшим: «Знаю, что не легка жизнь рабочего. Многое надо улучшать и упорядочивать, но имейте терпение». Возвращаясь в разговоре с рабочими к событиям 9 января, заметил, что «мятежною толпою заявлять мне о своих нуждах преступно». Определение дано было точно: некоторые колонны шли с красными флагами вместо хоругвей, на Васильевском острове строились баррикады и велась с полицией перестрелка, пресловутая же «петиция» была составлена революционерами и носила провокационный характер: царю предлагалось, по сути, самоустранение. Несмотря на все перечисленное, 18 февраля 1905 года был издан царский указ, позволявший каждому подданному писать царю. Писали во множестве, император читал.

Война с Японией

Скажем по пунктам: 1) Япония хотела войны, она располагала поддержкой Англии, и дело было вовсе не в «клике Безобразова» и корейских концессиях; 2) при всех неудачах, «позорной» война не была, другое дело, что обществу так хотелось считать; 3) во время сражения при Цусиме адмирал Рожественский совершил маневр, позволивший как следует обстрелять японский флот; поражение было связано только с тем, что орудия наших кораблей были снабжены плохими (не взрывавшимися) снарядами. Государя и сейчас обвиняют в отправлении 2-й эскадры к Японии, но он, вероятно, рассчитывал на Рожественского; 4) Николай II поставил такие условия мира с Японией, при которых Россию нельзя было считать побежденной: царь не ожидал, что японская сторона согласится на эти условия. Когда это произошло, он отказался от дальнейших военных действий (при всем желании и реальной возможности победы) и принял мир с Японией как волю Божию.

Дарование гражданских свобод

Задним числом вольно судить: опоздавшим или напрасным был манифест 17 октября. Теперь понятно, что свобода слова была губительной: столь усердно послужила она клевете. А в тот момент нужно было искать выход из смуты. Вскоре после объявления манифеста Николай напишет матери, что было два пути: диктатура или дарование свобод. Диктатуру царь воспринимал как тупик. Он выбрал свободу. И никогда затем не посягнул на нее. 

О Государственной Думе

Николай II, как и его предшественники, был глубоко убежден, что парламентаризм — не для России. И Дума, при всех ее правах, парламентом не была. Самодержавие сохранялось. О невозможности умаления монарших прав император говорил очень просто: «Они напортят, а мне отвечать». Перед Богом, имелось в виду.

Ревнители же свободы ревновали, в действительности, о том, чтобы вырвать власть у монарха. С первых дней существования Думы государь сознавал ее опасность. В ответ на льстивые поздравления Витте он заметил: «Не говорите мне этого, Сергей Юльевич, я отлично понимаю, что создал себе не помощника, а врага, но утешаю себя мыслью, что мне удастся воспитать государственную силу, которая окажется полезной для того, чтобы в будущем обеспечить России путь спокойного развития, без резкого нарушения тех устоев, на которых она жила столько времени». Надежда не оправдалась, враг оказался непредвиденно подлым.

Смута 1905-1907 гг.

Личное мужество и готовность прибегнуть к жестким мерам дали императору возможность преодолеть смуту «первой русской революции». В действительности это была война,интервенция иностранных вливаний: бастовавшим рабочим было на что жить, оружие поставлялось. «Передовые люди» без зазрения совести оправдывали убийства городовых и чиновников. После покушения на Столыпина царь ввел военно-полевые суды. «Передовые люди» возмущались, но мера оказалась эффективной.

Принятие главнокомандования

Этот шаг Николай совершил в конце лета 1915 года, в самое трудное время войны — надвигалась катастрофа. Ему пришлось преодолеть в те дни сильнейшее сопротивление министров. Генерал Алексеев, начальник генштаба и будущий главный предатель царя, свидетельствовал, насколько нормальной, рабочей была атмосфера в Ставке при Николае II. Все изменилось. Отступление было остановлено. Снабжение армии улучшилось. Предстоящая победа над Германией становилась очевидной, а для заговорщиков хуже быть не могло: какая революция после победы? Государь о заговоре знал, на предупреждения всегда отвечал одинаково: «Сначала надо закончить войну». Он не знал о предательстве в самой верхушке армии. Но, по выражению Ивана Солоневича, разве отвечает Цезарь за предательство Брута?

Отречение от престола

Справедливее говорить не о добровольном отречении, а о насильственном отрешении от власти. Псков был готовой ловушкой для «упрямого» государя. Он держался до самого конца. Неслучайно советский (!) журналист Михаил Кольцов в очерке об отречении, говоря о твердости императора, восклицает, обращаясь к насмешникам: «Где же тряпка? Где же сосулька?». Лишенный связи с кем-либо, Николай был поставлен перед выбором: или смерть, или уступка. Смерти он не боялся, но она повлекла бы смуту в стране во время войны с Германией, а этого царь допустить не мог. Что произошло в действительности, мы не узнаем, имеющиеся документы подложны. Ясно, что царь принял происшедшее по-христиански. Прощаясь в Могилеве с армией, он сказал: «Такова воля Божия и мое решение». Как и в случае мира с Японией, царь смирился лишь перед волей Божией.

Икона Божией Матери Державная

Заключение

Поводом к настоящим размышлениям послужила проповедь одного священника, произнесенная недавно, в день «памяти всех святых, от века Богу угодивших». Мысль этой проповеди была такова, что угодить Богу — совсем не то же, что угодить человеческим представлениям. В качестве одного из примеров был приведен Николай II, мол, проявивший «немощь человеческую как царь», но оставивший нам величайший пример верности Христу. Но если священник, будучи горячим поборником традиции и сердечно почитающим Царственных страстотерпцев, в представлениях о царствовании Николая II остается в рамках клише «слабый царь», то что можно ждать от тех, для кого традиция лишь «приемлема» и не так уж дорога память Царя-мученика? По горькому замечанию Пушкина, «мы ленивы и нелюбопытны», а в размышлении о России нужен труд.

В недавних публикациях, связанных с круглой датой 1917-2017, звучал и тогдашний, столетней давности, но для многих по-прежнему актуальный лозунг «долой самодержавие!». Порой весьма обстоятельно было заново нам показано: последний царь — ничтожество, самодержавие — душитель, революционеры — герои, за свободу страдавшие. Что же можно противопоставить этой «свободе», бездумно воспевающей разрыв времен? Только правду. И это означает прежде всего — правду о нашем царе.

Мнение автора может отличаться от позиции редакции