Почитать страстотерпца не значит почитать его политику

Оценивая способности правителя, мы всегда должны учитывать исторические обстоятельства, в которых ему приходилось действовать. Для России рубеж XIX-XX веков был очень сложен. Возможно, это самое противоречивое время за всю нашу историю. Страна активно трансформировалась. Во второй половине XIX века она вошла в ту эпоху, которая историками обычно именуется «эпохой модернизации». Россия превращалась из аграрной в индустриальную, из сельской в городскую, из неграмотной в общество массовой грамотности. Темпы изменений каждое десятилетие нарастали. Если сравнивать страну начала прошлого века с наиболее развитыми державами, то ее можно было бы назвать «отсталой», но по темпам развития она уже вышла на первое место в мире, а по объему экономики — на пятое. Быть правителем в такую эпоху невероятно сложно. Чтобы справиться, нужно было обладать какими-то сверхспособностями. Николай Александрович был человеком обычным. Но ведь многие люди того времени, считающиеся очень умными (например, лидеры либеральных партий) или более волевыми (тот же царский кузен Вильгельм II), ошибок понаделали побольше него.

Война с Японией и первая русская революция

И во внутренней, и во внешней политике Николая II можно увидеть одну важную общую закономерность: по мере взросления царь становился всё более осмотрительным. Отношения с Японией — тому яркий пример. Изначально Япония войны не хотела, до 1895 года отношения с Россией у нее были достаточно ровными, а часто и дружественными. Но с этого времени Россия встала на пути расширения японского влияния на континенте. Премьер-министр Витте, который в мемуарах будет всячески себя оправдывать, был на самом деле одним из основных моторов этой экспансии. Господство в Корее для Японии было стратегически важно — это ближайшая к ней суша. Русское присутствие в Корее и на юге Маньчжурии делало Японию уязвимой. При этом Россия еще не имела ресурсов для освоения этих территорий. Иметь амбиции и не иметь для их удовлетворения ресурсов значит вставать на скользкую дорожку авантюризма.

В 1902 году Россия отклонила японские и английские предложения о разделе сфер влияния в Азии. После этого и был заключен англо-японский военный союз. В целом Япония была слабее России, но на дальнем Востоке перевес был в ее пользу. Японцы понимали, что остановить развитие русских амбиций можно только блицкригом — и осуществить его можно было только до окончания строительства Транссибирской магистрали. Время работало против Японии. В войне она победила с большим трудом и была обескровлена. Обе стороны по разным причинам уже не могли воевать. Россия признала поражение, но мир был заключен на русских условиях. А в 1907 году Россия подписала с Японией и Англией те соглашения, которые предлагались в 1902-м. Далее вплоть до 1917 года происходило взаимовыгодное русско-японское сближение и сотрудничество. Внешняя политика России после 1905 года, вообще, стала гораздо более осмотрительной и результативной. Николай II умел учиться на своих ошибках. То, что нам в 1914 году объявили войну, — это уже иной вопрос.

Расстрел демонстрации, увы, далеко не редкое событие в тогдашнем мире. Такое случалось и в «просвещенной Европе». Безусловно, император несет ответственность за события «Кровавого воскресенья». В самодержавном государстве самодержец вообще за всё отвечает. Знал ли он о возможных последствиях? Конечно. Но тут так же важен контекст. Сама трагедия стала результатом целого ряда политических ошибок власти, ее неумелого лавирования накануне революции 1905 года, чем успешно воспользовалась оппозиция. Священник Георгий Гапон к 9 января сотрудничал уже не с полицией, а с революционерами. Именно они, понимая, чем вероятнее всего закончится шествие, извлекли из трагедии пользу. Власть проигрывала в любом случае: и стреляя, и не стреляя — пытаясь удовлетворить невозможные требования из рабочей петиции. Саму петицию составляли, разумеется, отнюдь не рабочие. Они просто стали пушечным мясом и пешкой в большой игре. А Гапон еще долго считался революционным героем. Только позднее революционеры посчитают нужным от него избавиться и объявят провокатором.

Русско-японская война 1904-1905 гг.

Главной причиной революции была политика самой власти: упорная ставка на крестьянскую общину, медленное решение рабочего вопроса, тотальная неуступчивость в политических преобразованиях. В целом в ходе революции российская власть не сразу, но все же нащупала прагматичный путь дальнейшего развития. В первые месяцы тактика оказалась провальной: уступки были мелкими, никого не удовлетворяли, но демонстрировали растерянность, разжигали аппетиты врагов самодержавия. Манифест 17 октября сыграл двоякую роль: часть общества после этого отошла от революции, но радикалы посчитали власть ослабевшей и взялись за оружие. Подавление вооруженных выступлений произошло относительно быстро (1-2 месяца) — однако это была не единственная задача. Важно было сформулировать программу реформ и найти опору в умеренных слоях общества, что и сделал Столыпин. Поэтому по совокупности Россия все же отделалась малой кровью. Окончательная победа революционеров привела бы к гораздо большим потрясениям.

Относительно тезиса о том, что земельная реформа была задумана царем задолго до появления Столыпина, надо сказать, что в политике велик не тот, кто придумал, а тот, кто реализовал. Идея аграрной реформы витала в воздухе уже с рубежа веков — и у нее не было каких-то авторов. Это обычный западный путь развития. До революции 1905 года власть делала ставку на общину как на инструмент полицейский и фискальный, как на орудие крестьянской взаимопомощи. Но уже с 1902 года община стала революционной: начались мощные беспорядки. Причина была очевидной — в обстоятельствах демографического всплеска происходило уменьшение личных наделов общинников, возникало «малоземелье». Общины пошли в атаку на помещичьи земли. При этом даже всех поместий для удовлетворения земельного голода не хватило бы. Необходимо было дать свободный выход из общины, возможность переселяться в города и на пустующие земли за Уралом. Что и было сделано. Реформа не была завершена из-за войны, но эффект оказался налицо: в 1907-1916 годах не было крупных крестьянских волнений. Они возобновились только тогда, когда не стало монархии. Крестьянин, считавший землю «царской», без царя сразу стал ее делить. И произошло это до всяких ленинских декретов. Как бы то ни было, а аграрная реформа 1906 года была единственной альтернативой коллективизации.

Первая мировая и Февральская революция

Перед Первой мировой Россия действовала осторожно и не была инициатором войны. Войну объявила Германия. Российская общественность вела себя гораздо более боевито, чем власть. Но воевать было все же необходимо: вопрос стоял о существовании страны как великой державы. Германия претендовала на тотальное доминирование в Европе. Кайзер начал войну тогда, когда оказался к ней максимально готов. Российская программа подготовки войск была рассчитана до 1917 г. Но даже в 1914 г. армия была гораздо лучше, чем в 1904 г.

Решение царя принять главнокомандование на себя все же было правильным. Великий князь Николай Николаевич с его склонностью к политическим играм погряз в интригах, и его нужно было менять. Совмещение царской власти и власти главнокомандующего было закономерно. Каких-то полководческих талантов не было ни у великого князя, ни у царя, но их и не требовалось. На практике операции с осени 1915 года планировал и осуществлял начальник штаба Ставки генерал Алексеев. С этого времени и вплоть до Февральской революции Россия не знала крупных поражений, зато имела значимые победы — и на западном, и на кавказском направлениях. При этом Николаю II вовсе не обязательно было постоянно пребывать в Ставке.

Царь знал об антимонархических разговорах за его спиной, но заговора как такового не было: созрела готовность генералов пойти на уступки оппозиции путем отречения царя. Николай Александрович слишком верил в патриотические настроения Думы и не шел на ее окончательный роспуск. Расчет был на «священное единение»: что Думе не придет в голову устроить что-то серьезное в условиях столь тяжелой войны. Беспорядки в столице никогда не имели бы окончательного успеха, не получи они прикрытия со стороны Думы (27 февраля (12 марта) Дума, распущенная царём до апреля, создала Временный комитет, который объявил себя высшей властью в стране и по сути присвоил полномочия монарха — «ТД»). Генералы не стали бы договариваться с мятежным Петроградом, если бы от его лица не заговорили депутаты. Такое безумие не умещалось в царской голове. Как показали ближайшие события, это действительно было полное безумие. Дума была не слишком дальновидна, а генералы вообще оказались политическими детьми. Впрочем, в России генералы редко бывают хорошими политиками.

Николай II на фронте Первой мировой войны

Согласен, что страха смерти у царя при отречении не было — я не уверен, что царь вообще боялся смерти. Но царя шантажировали. Официальный мотив отречения известен: не допустить гражданской войны. Как потом оказалось, наоборот, именно отречение запустило процессы внутреннего противостояния. Но был и мотив неофициальный. Именно генералы отрезали для царя возможность общения с супругой и создавали иллюзию ареста царской семьи восставшими (чего на самом деле не было). Николай Александрович принимал решение, считая, что семья взята в заложники. Сочетание двух мотивов способствовало отречению в пользу брата. Все домыслы о фальшивом отречении и тотальной подделке документов (отречения, дневников и др.) являются ненаучной фантастикой.

События могли бы развиваться иначе, если бы генералитет сплотился вокруг царя, как это и предполагалось присягой. Армия сохраняла боеспособность и готовилась к скорому весеннему наступлению на фронте. Восставший Петроград уже раздирался внутренними противоречиями: либералы понимали, что единственным способом удержаться для них было соглашение с генералитетом. Социалисты имели популярность, но не имели организационных возможностей. Восстание можно было подавить, но без верности присяге со стороны генералитета царь сделать ничего не мог. Оставалось только отрекаться. При упорстве Николай II убит бы не был, но арест был неизбежен — страна осталась бы без монарха. Именно поэтому император передал власть брату. Было также ясно, что отречение в пользу сына привело бы к тому, что Алексей был отлучен от родителей. Их влияния на нового царя никто бы не допустил.

Да, после отречения Николай II сказал: «Такова Божья воля и моё решение». Однако «измена, и трусость, и обман» (знаменитая фраза из царского дневника — «ТД») не могут быть Божьей волей, но могут быть попущением. Человек создан свободным, он отвечает за свои поступки.

Почитание политики царя ведёт к повторению ошибок

Николай II не был выдающимся монархом, но в любую более спокойную эпоху его способностей бы вполне хватило. Однако в данном случае получилось так, что тяжелейшая война пришлась на период мощной внутренней трансформации. Возможно, на престоле лучше было бы иметь кого-то более великого. Но какие бы таланты не имел царь, их одних было бы недостаточно. Монархия могла пройти через испытания начала ХХ века только в том случае, если бы вокруг нее сплотились ее приверженцы. События показали, что таковых было немного. Даже в народе настроения значительно поменялись. В годы гражданской войны серьезного монархического движения не обозначилось. В Смутное время появилось, а спустя триста лет — нет. Чем это все закончилось? Пришел Вождь. Не захотели царя, получили Вождя.

Говоря о том, что «без царского крестоношения невозможен был и крест долговременного <…> заточения, и восхождение на Голгофу в Екатеринбурге», стоит заметить, что царский крест несли и все предшественники Николая II, включая убиенных Павла I и Александра II. С другой стороны, Павел I и Александр II были убиты за их политику, а Николай II никакой угрозы уже не представлял. Свою жизнь он окончил достойно и все возможные прегрешения искупил. Но в данном случае речь уже скорее идет не о государственном деятеле, а о человеке. И канонизирован он как человек, а не как воплощение государственной власти. Почитающий его иначе строит идеологическую концепцию, а не просит молитвенной помощи. И хочет второго пришествия Российской империи, а не второго пришествия Иисуса Христа.

Почитание страстотерпца не может переноситься на почитание его политики. Царство Божие не от мира сего. А почитание политики повлечет почитание чиновников, ее осуществлявших, полиции, торгово-промышленников, капитализма как экономического уклада. Почитание политики приведет к упорному оправданию всех ошибок и их постоянному повторению.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции