О фильмах Иржи Менцеля: Всё будет хорошо

Кадр из фильма «Поезда под пристальным наблюдением»

«Поезда под пристальным наблюдением» (1966, Чехословакия). Первый полнометражный фильм Менцеля. И он же — самый известный и сильный. Действие происходит во время Второй мировой войны на территории оккупированной Чехословакии. Молодой человек по имени Милош Грма получает престижную работу вдали от военных действий. Теперь он — помощник стрелочника Губички на железнодорожной станции, а это значит, что он может бездельничать целыми днями, пока другие воюют и умирают. При этом безделье осложняется непростыми отношениями с подружкой Машенькой — на этом фронте Мирош терпит одно поражение за другим.

В автобиографической книге «Ну не знаю» Иржи Менцель писал: «Фильмы, напускающие на себя чересчур серьёзный вид, я подозреваю в неискренности. Как и людей, которые считают, что достоинство несовместимо ни с улыбкой, ни тем более со смехом». Эти слова можно считать его творческим кредо. Да, в конечном итоге «Поезда под пристальным наблюдением» — серьёзная драма про подвиг в военное время, однако уже в ней в полной мере видны интересы режиссёра. А его интересы — это не кричащий во всё горло героизм, а простая жизнь обычных людей, в которой найдётся место и тихой радости, и тихому подвигу. На него способны как раздолбай и бабник Губичка, так и робкий Милош, более всего похожий на неоперившегося птенца. Всё верно: главной движущей силой в войне оказывается простой народ — такой непредсказуемый и многогранный. Многогранным получился и фильм Менцеля: не только военная драма, но и комедия вперемешку с трогательной историей о первой любви. В 1968 году картина получила «Оскара» как «Лучший фильм на иностранном языке». «Поезда» опередили такого достойного конкурента, как югославские «Скупщики перьев» (1967).

Кадр из фильма «Жаворонки на нити»

«Жаворонки на нити» (1969, Чехословакия). Действие фильма разворачивается после февраля 1948 года, в непростое для Чехословакии время: к власти пришли коммунисты, начались репрессии и преследования неугодных. Именно они и стали героями этой истории.

Всё происходит на огромной свалке, где проходят трудовое перевоспитание мужчины из числа буржуазных элементов и женщины, пытавшиеся бежать из страны от коммунистического режима. Работая бок о бок, мужчины и женщины начинают испытывать друг к другу влечение, но не тут-то было: между ними оказывается бесчувственное металлическое сердце обновлённой страны. Тут у Менцеля возникает мощная политическая метафора. Свалка сопоставляется здесь с коммунистической страной, а куски спрессованного для переплавки металла — с рабочими свалки, которых необходимо «исправить» трудом и «переплавить» в новых людей. Впрочем, помимо политических метафор есть в фильме и несколько любовных линий. Причём особенной нежностью пропитана здесь второстепенная линия с цыганкой и надсмотрщиком.

«Жаворонки на нити» — смелый и ироничный антитоталитарный фильм, ожидаемо запрещённый в Чехословакии и увидевший свет лишь после «бархатной революции» 1989 года. Неудивительно, что именно он стал победителем Берлинского кинофестиваля в феврале 1990-го, опередив даже великий «Астенический синдром» Киры Муратовой. После падения Берлинской стены немцам было нужно именно такое объединяющее кино (когда досмотрите до сцены, в которой все греют руки у одного костра, поймёте, что я имел в виду).

Кадр из фильма «На хуторе у леса»

«На хуторе у леса» (1976, Чехословакия). Всё в той же автобиографии Менцель писал: «На удивление мало таких фильмов, которые, на первый взгляд, не хотят ничего. Они просто есть, и если в них и бывает капля честолюбия, то лишь в том, что они стремятся доставить нам радость. Доставить радость, не опускаясь до лжи. Так, как это делают наши добрые друзья». Идеальным примером такого фильма является «На хуторе у леса». Это бесхитростная история о том, как городская семья решила купить жильё на природе. Для начала муж и жена сняли одну комнату в доме старого фермера пана Комарека. Последний пообещал горожанам, что вскоре продаст дом полностью и уедет в Словакию, но не сдержал обещания. Так что пришлось семье терпеть соседство эксцентричного Комарека, который не хотел ни уезжать, ни умирать.

Ну и что может быть особенного в фильме, где коза ворует булочки, а сельские жители удивляются тому, как долго спят горожане:

— Вот видишь, а ты не верил! 10 часов, а они ещё спят. Иногда и до полудня спят.

— Разве такое возможно?

Ответ: главная особенность такого фильма — любовь. Режиссёра — к персонажам, природе, родной стране. Это чувствуется буквально в каждом эпизоде, каждом разговоре:

— А знаете, что нам больше всего нравится? Рано утром и по вечерам, когда мы лежим и слушаем, как квакают лягушки. В городе этот звук казался бы ужасным, но здесь…

После этих слов персонаж Менцеля начинает изображать кваканье лягушки и, забыв обо всём на свете, уже не обращает внимания на собеседников. Эта уютно-нелепая идиллия соседствует в фильме с некоторым намёком на драму, но делать эту историю безысходной режиссёр категорически не желает. Он как бы говорит зрителю: не волнуйся, пока в этих местах квакают лягушки, всё будет хорошо.

Кадр из фильма «В старые добрые времена»

«В старые добрые времена» (1981, Чехословакия). Фильм о рождении государства Чехословакия, замаскированный под комедию о пивоваре Францине и его жене Марышке. Маскировке способствует эпиграф «От любых болезней / Пива нет полезней» и общая идиллия в кадре: солнышко светит, столы ломятся от свинины и пузатых кружек с пивом. Умению Менцеля изображать провинциальную жизнь можно позавидовать! На дворе, однако, 1918-й год. Где-то гремит Первая мировая война, хотя герои её совсем не замечают. Всё меняется, когда в гости к Францину приезжает его брат Пепин, побывавший на войне. Пепин, без конца орущий байки, словно бы приносит с собой эту войну: его неутихающий голос разрушает весь семейный уют Францина и даже ставит под угрозу его работу управляющим пивоварней.

Часто люди говорят: «Постригся — голове стало легче» или «Постриглась — начинаю новую жизнь». «В старые добрые времена» — фильм о подобном обновлении, когда нужно отрезать всё старое, чтобы началось новое. И иногда для этого нужно отрезать целые страны, как это случилось с Австро-Венгрией в 1918-м. Менцель отрезает «лишнее» с неунывающим чуть абсурдным юмором — так, как умеет делать только он. Странное, но необходимое кино. Показывающее, что перемены в жизни бывают необходимы, и тогда нужно просто решиться на первый шаг.

Кадр из фильма «Праздник подснежников»

«Праздник подснежников» (1984, Чехословакия). Комедия о том, как две деревни не поделили убитого кабана, и что из этого вышло. Комедия ли? Пожалуй, «Праздник подснежников» — тот фильм Менцеля, в котором наиболее отчётливо ощущается «метафизический холодок». Поначалу об этом не думаешь, и фильм, скорее, смешной. Эпизод с погоней за кабаном сделан в духе советских комедий, и здесь на месте трёх чешских растяп вполне могли бы быть Вицин, Никулин и Моргунов. Эпизод, в котором обжоре доверили приготовление колбасы, абсурден уже сам по себе (спойлер: обжора всё съел!). Однако всё это разбавлено более задумчивыми фрагментами. В одном из них местный фермер катает коз на стареньком «Понтиаке», а затем играет им в лесу музыку на кларнете. В другом — местный страж порядка ловит на ночной дороге пьяных велосипедистов и сдувает им шины, чтобы они не попали в аварию. Затем он забирает у них клапаны, чтобы они не накачали колёса заново, на что один из бедолаг обиженно заявляет:

— Вы выпустили из нас душу...

В такие моменты Менцель сам выпускает дух из своей комедии, постепенно подталкивая её к драме, напоминающей о фразе «все мы под Богом ходим». Впрочем, иллюстрирует эту избитую фразу Менцель достаточно интересно, но это уже надо видеть. Как он подбирает ракурс так, чтобы обычная дорога казалась уходящей в небо. Как создаёт иллюзию того, что крепко стоящие деревья вдруг начинают падать. «Всё может обрушиться в любой момент, берегите себя» — что-то такое и говорит нам «Праздник подснежников».

Кадр из фильма «Деревенька моя центральная»

«Деревенька моя центральная» (1985, Чехословакия). Этот фильм подтверждает, что блаженный чудак — тот тип героя, который Менцелю стал особенно близок в средний период творчества — 80-е годы. Сначала был беззаботный болтун Пепин, затем самоотверженный до нелепости Лели из «Праздника подснежников», теперь же к ним добавился сверхнаивный молчун Отик.

Молодой грузчик Отик работает вместе с опытным водителем грузовика Павеком. Выглядит эта деревенская парочка как классический комедийный дуэт. Впрочем, смешного тут мало: неуклюжесть Отика настолько раздражает Павека, что тот отказывается работать с молодым коллегой. Для Отика это настоящая трагедия. Он настолько расстроен случившимся, что готов продать свой дом и уехать навсегда в большой город.

«Деревенька моя центральная» — светлая комедия, отлично иллюстрирующая пословицу «Где родился, там и пригодился». Менцель здесь верен себе на все сто. На всех героев и многочисленные сельские пейзажи он по-прежнему смотрит с нескрываемой любовью. Несмотря на наступление прогресса, показанное в фильме, деревня в нём видится местом, куда всегда тянет вернуться и откуда не хочется уезжать. Не зря один из героев произносит: «Каждую такую минуту человек должен вобрать в себя и припрятать на чёрный день». Эти слова — не просто о беспечных моментах сельской жизни. Они о необходимости ценить жизнь, даже если в ней ничего, в сущности, не происходит.