Вечные смыслы и псевдоклассика: о романе «Сад» Марины Степновой

Марина Степнова — лауреат премии «Большая книга»: в 2012 году ее роман «Женщины Лазаря» был признан лучшим прозаическим текстом на русском языке. Новая книга Степновой — «Сад» — выстраивалась по кирпичику, многослойно, долгих десять лет.

Мой совет: и вы не скупитесь на время, посвятите четыремстам с хвостиком страницам несколько дней. «Сад» — не чтиво обо всем и ни о чем, где идейных и художественных достоинств кот наплакал (хотя поначалу так может казаться «с непривычки»). Вы берете в руки «современную классику» — если не революционное, то по крайней мере новое для литературы направление.

Сама идея произведения, мимикрирующего под XIX век, но с элементами романа XXI интригует. Надо отдать должное автору: нам удается погрузиться в безмятежную (столь редкую для российских романов) эпоху — срединные годы царствования Александра III. Душа читателя спокойна — наконец-то ни одно сражение не помешает уютному романтичному миру героев, наконец-то не «война и мир», а мир. Просто мир. И герои создают в полузаброшенной усадьбе с необычным названием «Анна» собственную планету.

По названию книги не составит труда догадаться, что акварельному саду в романе досталась не последняя роль. Он у Борятинских дышит в унисон с семьей и живет своей жизнью, застывает и просыпается, цветет и умирает, паясничает и сочувствует. В отличие от Николаевского и Карамзинского сада, пустых, лысоватых, одичалых, он не обделен характером. Его образ непрерывной нитью проходит через весь роман — его нельзя не замечать, нельзя игнорировать. Тем более что у этого сада, как и у дворянской семьи Борятинских, тоже появляется дитя — на смену старому фавориту княгини приходит молодой, майский, стеснительный садик, любимец княжны. Ничего не напоминает, Антон Павлович?

Сами Борятинские могут показаться отшельниками. Мало кто понимает и принимает старый обветшалый дом, не пропитанный теплом и уютом, старородящую Надежду и князя, месяцами изводившего врача и домочадцев своими ипохондриями. Да и сами герои себя не принимают. Из усадьбы бегут: бегут, сверкая пятками, бедный врач Федяевский, дети Лиза и Николя, которым каким-то чудесным образом удается благополучно устроить жизнь. Отстраниться от семьи хочет и Туся — любимая дочь, воздух, смысл жизни Надежды. Родной отец для девочки почти ничего не значит. У нее есть Мейзель — одинокий семейный врач, полностью заменивший старой усадьбе управляющего, а маленькой Тусе — отца. А Надежда, которая хоть боготворит дочь, не дает ей ни истинной материнской заботы, ни любви. Семьей становится для ребенка… конь Боярин. Кстати, даже фамилия семьи созвучна с кличкой лошади. Не любила девочка никого, кроме Гривы (так она называет Мейзеля) и лошадей. Некогда было.

Подробно о героях говорить не буду. Не то чтобы они этого не заслуживают. Просто боюсь, мы с вами и подраться из-за них можем. Так многогранные и противоречивы эти герои — то суперменами кажутся, то злодеями…

Марина Степнова. Фото: Instagram.com/io_sono_marina_stepnova

Читается роман на одном дыхании. Обещаю, что поглотите 400 страниц, как привычные 100. Не заметите, как история и завершилась. Кстати, про конец. Хоть Марина Степнова и обещала нам продолжение романа, но обрывается он на половине ноты, оставляя о себе впечатление не полноценного произведения, а фрагмента, обрывка из книги с неровными краями. Не хватает в финале глубины и смысла. «Туся была счастлива и свободна». И читатель остается один на один с прекрасным, но скучным «хэппи эндом». А дальше-то что? Ради чего все двигалось?

Возникает вопрос и к логике. Видимо, многолетняя работа над романом сыграла злую шутку: заигравшись со временем, писательница незаметно стерла границы между очевидным и непонятным. Возможно поэтому текст ускользает из рук, он не по своей воле теряет сюжетную линию.

Диспропорция композиции — еще одно больное место «Сада». Порой ощущения от чтения сравнимы с яблочным пирожком: кусаешь — тесто, опять кусаешь — опять тесто. Где же начинка?

Не хватает в романе и диалогов. Русский читатель привык к тому, что автор возлагает на него ответственность домысливать, формировать собственное мнение, в то время как писатель остается беспристрастен. А создательница «Сада», рассказывая историю, заставляет нас полюбить героя или, наоборот, возненавидеть. Получается однобокая, одноглазая история, не допускающая противоречивых оценок.

Язык тоже слегка подводит. Уж слишком сладко, я бы даже сказала приторно, автор выражает свои мысли. Да, премию «королева метафор» я бы с завистью отдала Марине Степновой: красоте и воздушности ее стиля любой позавидует! Только посмотрите: «Ребенок был новым узором их жизни», «жара имела форму куба». Или еще: «Вся усадьба Анна спала, тяжело всхрапывая, ворочаясь, почесываясь и вздыхая». Какое очаровательное олицетворение!

С другой стороны, избыток выразительных средств добавляет в текст искусственности и слащавости. Возможно, автору хотелось максимально приблизиться к стилю классиков, но, в таком случае, подражание не удалось. А вот если оправдывать это собственной манерой письма… Что ж, тогда бесконечно льющийся поток метафор имеет право на существование.

Есть и иная особенность языка и стилистики Марины Степновой. Вот такая. Вечная. Парцелляция. От которой под конец произведения уже начинаешь выть. Может быть, кто-то получает наслаждение от этих мимолетных передышек, но устаешь от них быстро: спустя десяток страниц паузы рождают уже не смыслы, а раздражение. Как бы. Самой. Так не начать. Писать.

Местами чувствуется затянутость, пластилиновая тягучесть повествования, которую так не любит сегодняшний читатель. Вот бы чуть больше динамики и темпа!

Фото: Bibliolesja.blogspot.com

Где-то ловишь себя на мысли, что так в XIX веке не разговаривали — некоторые обороты больше похожи на современную речь. Где-то кажется, что чересчур импульсивно и избалованно ведет себя Туся — не позволили бы во времена Александра III юной девушке так себя вести. Местами автор распыляется на чересчур большое количество вопросов, это бросается в глаза. Раскрываются вечные темы: любви, воспитания, семьи и все-все-все, что можно уместить в романе. Такое желание объять необъятное может оставить ощущение поверхностности.

Жалким и беспомощным становится князь Борятинский, отказавшийся от семьи и почти незаметно для всех умирающий. Счастливой и сильной становится Туся, идущая прямым путем к цели и воплотившая в жизнь мечты. «Сад» заставляет на минутку остановить жизненный бег, сделать передышку и задуматься. Над многим задуматься. Тогда и эти короткие деревянные предложения уже не так раздражают. Совсем не раздражают. Они рождают смыслы. Как и сам роман.