Человек и страдание. Как пережить травму и стать сильнее

Фото: Nikeabooks.ru

Элизабет Лукас — ученица Виктора Франкла, более 50 лет занимается его наследием. Доктор психологии, основатель Южнонемецкого института логотерапии, также сотрудничает с Образовательным институтом логотерапии ABILE в Вельсе (Австрия). Читала лекции более чем в 50 университетах мира. Автор более 130 публикаций, в том числе нескольких десятков книг, которые переведены на 18 языков.

Всегда нужно помнить: нет худа без добра. Из критических ситуаций человек выносит не только отрицательный, но и положительный опыт. Когда он выходит живым из тяжких испытаний, он может обрести неосознаваемое прежде предзнание о некой силе, которая держала его все время, пока ему приходилось туго, сохранила его невредимым среди разрушительного шторма, дала опору его существованию. Значит, жизнь еще не отказалась от него, нуждается в нем, по-прежнему рассчитывает на него. И тогда жизнь может открыться человеку как неисчерпаемое изобилие вариантов, ждущих осуществления. Тогда, возможно, он неожиданно для себя начнет понимать: его пребывание в мире желательно и даже необходимо. Что значит оставшееся в прошлом тяжелое переживание по сравнению с этим прозрением?

Чтобы придать своим словам наглядность, остановлюсь на следующем конкретном примере. Предположим, родители пообещали подростку забрать его из интерната домой, но не сдержали слова, и мальчику пришлось жить в интернате до самого окончания школы. Несомненно, это стало для него большим разочарованием, отрицательные переживания, вызванные необходимостью жить в нелюбимом интернате, сделали его недоверчивым по отношению ко всем человеческим обещаниям. Однако болезненный опыт мог бы принести ему и кое-какие полезные знания: от пребывания в интернате не умирают, разбитую надежду можно пережить. 

Жизнь удивительно разнообразна и изобретательна, она предлагает человеку все новые и новые шансы. Так и у интерната наверняка были свои хорошие стороны — он дал подростку возможность почувствовать себя частью сообщества, встретить друзей, любимых учителей и сохранить контакты с ними на долгие годы. Негативный опыт, связанный с нарушенным обещанием, в конце концов переработался бы в опыт позитивный: жизнь продолжается и за стенами родительского дома, справиться с ней можно и самостоятельно.

Если горечь от невыполненного родителями обещания и в зрелом возрасте возобладает у этого человека над всем остальным, это будет свидетельствовать о частичной утрате его первичного доверия к миру. Если же на основе приобретенного опыта возобладает позитивное отношение к жизни, это будет свидетельствовать об укреплении его первичного доверия. Либо он намертво вцепится в свое мучительное разочарование и будет лелеять его в душе до конца своих дней, что приведет к фатальному обострению его мнительности, либо он до конца своих дней будет ориентироваться на опыт, говорящий, что и брошенный родителями на произвол судьбы, он не погиб, поскольку жизнь была сохранена ему по каким-то глубинным основаниям (можно сказать, по решению «высшей инстанции»), — и тогда доверие к миру придаст ему сил.

***

С точки зрения психологии подсознания и в случае с нашей сверхбоязливой пациенткой, и в случае с человеком, который подростком вынужден был жить в интернате, налицо серьезная психотравма. С чисто теоретической точки зрения последствия, которые мы наблюдаем в обоих случаях, обусловлены полученной травмой. И одна, и другой были нежелательными детьми, и сознание своей ненужности родителям, словно ножом, пронзило их души и оставило глубокие, трудно залечиваемые раны. 

Элизабет Лукас

Однако наряду с этим в их жизнях существовали и доказательства любви, причем не менее выраженные. Родители пациентки приняли своего ребенка и вырастили его. По времени этот период длился гораздо дольше, чем их сопротивление появлению девочки на свет! Воспитатели интерната заботились о подростке, и тоже в течение продолжительного времени, а его родители регулярно вносили плату за его содержание. Конечно, ни там, ни тут нельзя говорить об идеальных условиях, но притязания на идеальные условия вообще редко себя оправдывают.

Если при общей оценке этих случаев мы не будем фиксировать внимание на бытовой обстановке, а посмотрим на вещи шире, то мы увидим, что одно обещание, одно положительное решение всегда выполнялось последовательно и твердо. Я говорю о безусловной ценности личности и о безусловном смысле ее существования. Никакое покушение на человеческую жизнь, удавшееся или неудавшееся, не способно нанести достоинству личности хоть какой-то ущерб. Жизнь в интернате имеет ничуть не меньше смысла, чем жизнь вне интерната. Ценность личности и осмысленность ее существования — не материальные блага, которым можно позавидовать и которые можно отнять у другого. Знание об этом и есть первичное доверие.

***

Здесь могли бы последовать возражения и вопросы со стороны теоретиков и специалистов в области психологии подсознания. Разве мать, рассказывающая дочери о своих упорных попытках избавиться от нее во время беременности, не признается тем самым, что считает ее чем-то малоценным и негодным, чему не должно быть места в мире? Разве родители, оставляющие сына в интернате вопреки его просьбам и собственному обещанию, не сигнализируют тем самым, что видят в его пребывании на земле и в его присутствии в своей жизни мало смысла? Что же может в дальнейшем заставить этих детей поверить в свое право на существование? 

Логотерапия отвечает так: разве мы, люди, лишь эхо, которое повторяет сигналы, посылаемые родителями? Нет. Мы, люди, улавливаем сигналы, исходящие из нашей собственной, сознаваемой или несознаваемой, духовности. И поскольку эти сигналы отражают не какие-то внешние факторы, а особенности нашей духовной организации, мы можем говорить о своей независимости и необусловленности. Именно это позволяет пациентам вспомнить о безусловной ценности собственной личности и о безусловном смысле собственного существования.

***

В 1982 году вышла замечательная книга Синтии Гордон, профессора Университета Ла-Верна в Калифорнии, на тему «Обесценивание страдания в современной психотерапии». Ее умозаключения и сейчас, почти 40 лет спустя, полностью согласуются с тенденциями западной культуры. Синтия Гордон убедительно показала: философское понимание страдания как неотъемлемой части человеческой жизни постепенно уходит в прошлое. А рассуждения о том, что в страдании есть и позитивный момент, что страдание может встряхнуть человека и привести его к осознанию истин, которые иначе остались бы скрытыми от него, — просто высмеиваются. Теперь на любую неприятность принято смотреть как на нечаянное упущение, которого вполне можно было избежать. 

Фото: iStock

Душевно-нравственный дискомфорт объявляется следствием неправильной поведенческой стратегии, расшатанных нервов и личных недостатков человека, несмотря на то что болезненные переживания подчас имеют все признаки психической дисфункции, требующей терапевтического вмешательства. 

Если современный человек хочет, чтобы его считали психически нормальным, он должен выглядеть энергичным и деловитым. Тот, кто поглощен своими горестями, заботами и недомоганиями, — невротик, иначе он не стал бы уделять всему этому так много внимания. В нашем прогрессивном индустриальном обществе страдание низведено до уровня досадной производственной травмы или случайного приступа слабости, пишет Гордон.

***

Такому пониманию страдания соответствуют и методы, применяемые теперь для оказания психотерапевтической помощи страдающему человеку. Теперь беседы с пациентом ведутся не о том, как выстоять под жестокими ударами судьбы, а главным образом о том, как устранить сопутствующее тяжелое ощущение подавленности, которым охвачен человек и которое мешает ему чувствовать себя счастливым. Цель психотерапевта — искусственно успокоить человека, пребывающего в стрессе. 

Показательны в этом отношении и хиты продаж — японские товары для «выпускания пара». Например, на лицо 45-сантиметровой куклы наклеивается фотография мужа (или жены), и если родственник тебя сильно разозлил, ты можешь ударить куклу по лицу кулаком. Кукла отвечает на это плачущим (мужским или женским) голосом: «Ты абсолютно прав, пожалуйста, прости меня!» Эта антистрессовая игрушка якобы чудесным образом помогает взбешенному человеку снять напряжение. Другой вариант — так называемый «мститель». Это устройство, закрепляемое на приборной панели автомобиля. Если водитель выходит из себя, когда его «подрезают», он нажимает на клавишу, и раздается оглушительная автоматная очередь. Это устройство предназначено в первую очередь для профессиональных водителей и рекламируется как необходимейшая вещь в условиях хаотичного уличного движения большого города.

Логотерапия не приемлет подобные вспомогательные средства, как не приемлет и лежащий в их основе подход к проблеме. Человеческое бытие пронизано трагизмом, превосходящим те страдания, которые свойственны всем живым существам вообще и нередки в мире животных. На человеческом уровне подлинное страдание всегда связано с утратой ценности. Если кто-то глубочайше страдает, он страдает из-за чего-то и ради чего-то! Скорбящий об ушедшем любимом человеке скорбит не только потому, что без него чувствует себя покинутым, но и потому, что позитивный потенциал ушедшего теперь останется нереализованным. Из жизни исчезло нечто прекрасное, доброе, ценное, и его дальнейшее развитие стало невозможным — именно в этом состоит главная причина скорби.

Или возьмем в качестве примера семейный скандал. На гармоничные супружеские отношения легла мрачная тень, которая заставляет страдать обоих. Если, чтобы выпустить пар, супруги (партнеры) примутся колотить кукол, а те в ответ будут просить прощения жалостливыми голосами, то в действительности от этого ничего не изменится. Тень, упавшая на их совместную жизнь, не рассеется. Напротив. Ведь куклы не просто игрушки, они замещают конкретных людей, и каждый удар по лицу куклы символически наносится мужу или жене, что скорее разрушает брак, чем укрепляет его. То же самое можно сказать и о хаотичном уличном движении. Его участники страдают из-за того, что не реализуется ценность взаимного уважения и товарищества. Однако своими псевдоатаками на вымышленных «врагов» они отнюдь не восстанавливают эту ценность, а только еще больше расшатывают ее. Уничтожение страдания таким примитивным путем всегда сопровождается уничтожением какой-то частички человечности.

***

Встает вопрос: есть ли достойный человека способ преодолеть трагизм нашего существования? Франкл гениально ответил на него. Поскольку неотъемлемое от человеческого бытия страдание всегда связано с утратой ценностей, страдающая личность cможет примириться со своей судьбой и принять ее только в том случае, если сама для себя и своими силами будет создавать и воплощать в жизнь новые ценности. Например, сосредоточится на какой-либо деятельности. Или решится героически перенести неизбежное и непоправимое. Тогда со временем тяжелое ощущение утраты ценности уравновесится в душе и в окружающей действительности появлением и утверждением других ценностей.

Название материала дано редакцией «Татьянина дня»