Быть русским вопреки истории

Маленький Александр Киселёв с родителями

Отец Александр родился у самых истоков Волги, близ Осташкова и берегов озера Селигер, в Каменке - имении своих бабушки и дедушки. Отец его, Николай Александрович Киселев, был государственным служащим, мать - Анастасия Владимировна, урожденная княжна Шаховская. Была еще младшая сестра - Наталья. Незадолго до революции Николай Александрович получил назначение в Сибирь и вся семья переехала туда. К тому времени, когда семья туда добралась, уже вся Россия была охвачена революцией. От ужаса революционных страстей пришлось бежать. Так как отец о. Александра родился в Эстонии, то он имел право туда выехать.

Всё это было сопряжено с большими-большими трудностями, и очень многое отец Александр помнил лишь отдельными кусочками. Он помнил, как они с матерью и сестрой Натальей спускались на плотах по порогам Енисея. Отца с ними почему-то не было. Условия были такие, что когда они останавливались на ночлег (в то время в Сибири уже было очень холодно, а вещей в бегстве у них не было никаких), то мать сама ложилась на землю, а на себя клала детей. Вследствие этого она заболела, и когда они приехали в Эстонию, очень скоро умерла. Спустя немного времени умерла и сестра. Когда отец женился второй раз, то для очень молодого человека, каким был тогда отец Александр, это была драма: он воспринял это как нечто оскорбляющее память матери.

Отец Александр стал в большей степени жить своей жизнью. Он очень увлекался скаутизмом, занимался работой с молодёжью, познакомился с РСХД - Русским Студенческим Христианским Движением. Там были совершенно замечательные люди. И заняты они были не только тем, что жгли костры, ходили на парады, пели песни, как это бывает в юношеских организациях. В Движении было всё ориентировано на душу - вера, познание. Он очень-очень этим увлёкся. На одном из съездов РСХД в Пюхтицком монастыре, отец познакомился с моей матерью - Каллистой Ивановной Кельдер, которая всегда была членом Движения.

Движение было таким явлением, которое преображало жизнь его участников. Например, отец Сергий Четвериков организовал Содружество из членов Движения, которые договорились всю жизнь молиться друг за друга. Моя мать, когда была уже старым и очень больным человеком, могла оставить всё, чтобы пойти в больницу навестить члена Содружества. Она иногда могла пропустить службу, чтобы посетить её в больнице. Меня и на свете не было, когда они объединились, но их молитвенное единство так глубоко вошло в их души, что передалось и по наследству. А то почему я о них каждый вечер в молитве вспоминаю?..

Отец Каллисты Ивановны - или Гали, как ее все звали -  был эстонцем, а мать русской. Но мать умерла - утонула - когда Галя была маленькой девочкой, и воспитывала её сестра отца. Память о матери все определяла в ее жизни. Несмотря на то, что она  жила в эстонской семье, всё русское для неё было священно. Из любви к ней в семье говорили по-русски и они вдвоём с тётушкой педантично строго постничали, хотя та в православную веру так и не крестилась.

Отец Александр, окончив Рижскую семинарию, был принят на учение в Париж, в Богословский институт. И тут в Эстонию с визитом приехал молодой иеромонах отец Иоанн (князь Шаховской). Отец Александр был на его лекции, и лекция эта произвела на него колоссальное впечатление. Когда его попросили на своей машине отвезти будущего владыку на место ночлега, он с радостью его повёз и по дороге поделился своими планами. А отец Иоанн сказал: «Нет, сейчас не такое время, сейчас самое главное - быть священником и делать то дело, которое священник делать должен».

Свадьба Александра Киселёва и Каллисты Кельдер. 1933 г.

После этого разговора, как часто вспоминал отец Александр, он послал два письма. Одно написал в Париж с благодарностью за то, что его приняли («большая честь и радость, но я решил...»). И второе письмо - своей будущей жене о том, что хочет идти служить Богу и предлагает ей руку, сердце и совместную жизнь служения. Она ему ответила... отказом. И тогда он сел на велосипед и помчался к ней. Гнал он всю ночь так, что на всю жизнь у него было испорчено сердце.

Ему нужна была именно она, потому что она была Движенкой, очень верующим человеком, и он ее любил. Она являла собой как раз ту помощницу, которая была ему нужна на выбранном пути служения. Помните? «... Сотворим ему помощника,  соответственного ему...» (Бытия 2,18)

На тот момент она кончила медицинский факультет, и отец её, который тоже был врачом, мечтал, что она будет его сотрудником. Он не понимал её увлечения Православием, он считал, что, будучи хорошим врачом, можно тоже служить людям. Но тут она уже согласилась принять предложение отца Александра. И как замечательно про них написали в местной газете, когда они женились: «Желаем молодым пастырю душ и лекарю тела, в расцвете лет отдавшим себя на служение русскому народу, духовной бодрости, сил и счастья на избранном ими тернистом, но высоком пути».

Мой эстонский дедушка приехал навестить молодоженов (а он был очень состоятельным человеком: это был первый человек в Эстонии, который приобрел себе автомобиль). Войдя в их дом, он посмотрел и сказал: «Какая удручающая бедность». Вот в этой «удручающей бедности» они прожили абсолютно всю жизнь. И я считаю, что это великая честь - возможность сказать, что мои родители были нищими всю жизнь, по выбору.

Отца Александра почти сразу рукоположили. В Эстонии было правило, что священника на приход не назначал епископ, а голосованием выбирал приход. Отец Александр был очень молодым батюшкой и по возрасту, и по опыту. И вот в этом приходе, в городе Нарва, было два кандидата на пост настоятеля - отец Александр и один очень пожилой священник. Выбрали отца Александра - по-моему, в последний момент второй кандидат даже отказался.

Статья в местной газете на рукоположение о. Александра

Отец Александр начал служить в Нарве. Сразу вокруг него и матушки объединилась молодёжь. Там процветала и церковная, и просветительская деятельность. Например, отец Александр организовал две поездки на Валаам, в которых участвовали и родители будущего Святейшего Патриарха Алексия II. И его тоже возили, он есть на фотографиях. С родителями Алеши Ридигера, которые были чуть постарше отца Александра и матушки, мои родители общались. Ведь все они были Движенцами - это ужё подразумевало духовное единство, духовную направленность, понимание своего служения.

Когда в Эстонию пришла Красная армия, всё это изменилось. Отец Александр понял, что здесь и сейчас он не сможет с этим бороться и продолжать делать то, что он делал. Отец Иоанн (Шаховской) имел возможность выписать о. Александра с семьей в Германию, в свой приход в Берлине. Отец Александр решил уезжать. Когда мы уже шли на пароход, отец Александр был в штатском, но все свои священнические вещи он положил в первый чемодан сверху: что Господь пошлёт - то и будет. Мы проходили таможню, кто-то из людей в погонах открывает этот чемодан - и перед ним крест, Евангелие и поручи. Он посмотрел на это, захлопнул чемодан, да как закричит: «Да что вы всех задерживаете! Проходите скорее!», остальные чемоданы даже не открыл. Почему он это сделал? Всего-то было нужно - не захлопнуть чемодан, чтобы захлопнули нас.

Когда мы уже подходили к трапу, в последний момент проверяли паспорт. У этой будки, увидев документы родителей, таможенник взял телефон и говорит: «Подождите, пожалуйста, встаньте здесь». Звонит по телефону, а на нас смотрит. Я это уже помню сама - очень страшные были переживания. Отец Александр подошёл, обнял нас, тихонечко перекрестил и говорит моей матери: «Если что-то начнётся, хватай детей, бросай всё - и чемоданы, и меня - и беги на трап». Человек, который говорил по телефону, повесил трубку. И вот тут что-то произошло: он нам не дал разрешение, но дал возможность  пройти туда. Мы восприняли это как милость Божию: я не могу дать иного объяснения, не знаю, почему так получилось.

Участники съезда РСХД в Буасси. 1935 г.

А пароход был немецкий и уже считался территорией Германии. Мы стояли на палубе парохода и смотрели на другой пароход, который был рядом. К нему подъезжали закрытые грузовики, из них выгружали что-то по  закрытому трапу прямо на пароход. Потом мы узнали, что туда грузили арестованных людей, включая моего дедушку, отца о. Александра. В предыдущую ночь их всех арестовали. И моего крёстного отца Ивана Аркадьевича Лаговского, одного из главных руководителей РСХД, тоже арестовали и потом расстреляли. За принадлежность к РСХД ссылали и  расстреливали. Моего дедушку тоже расстреляли, а дядю, маленького брата о. Александра, сослали.

Отец Александр уехал в Берлин, но он никогда не «жил в Германии». Отец Александр ходил по немецкой земле, но всегда и везде «жил в России» и только Россией. И в Америке сколько он жил, ходил по американской земле, но всегда и везде был в России. И таких эмигрантов было подавляющее большинство. Вы знаете, что сейчас ещё есть эмигранты, у которых Нансеновский паспорт? Они выехали где-то в начале 20-х годов и всю жизнь не хотят брать другого паспорта.

Матушка Каллиста с детьми (Милица Александровна - слева)

Мой внук Александр, которому 21 год, говорит по-русски не хуже нас с вами. Его при всех спрашивают: «Вот скоро у тебя собственные дети будут, они будут говорить по-английски или по-русски?» - «По-русски». Отцу Александру было лет 8, когда он выехал из России. Потом родились мы, наши дети, наши внуки. Дети моего внука - это уже пятое поколение будет. Значит, русскость сохраняется где-то в самой нашей сути, в каждой клеточке нашего сердца, нашего разума. Этим мы и живем.

Мы нигде и никогда не отказывались от того, что мы русские. Нас с братом так били в немецкой школе... Отец Александр, узнав об этом, сказал: «Больше можете не ходить в школу». С другой стороны, на этих немцев тоже обижаться было нечего, потому что в этой деревне не было ни одного мужчины - все погибли на Восточном фронте. За что, скажите пожалуйста, им было любить нас, русских?

Справка. Протопресвитер  Александр Киселёв родился 7 октября 1909 года. После революции в 1918 ребёнком был вывезен в независимую  Эстонию. Рукоположен во диакона, а затем во иерея митрополитом Александром (Паулусом). Служил в Нарве, затем в Таллине, где ему в алтаре прислуживал Алексей Ридигер - будущий Патриарх Алексий II.

После аннексии Эстонии советскими войсками и начала религиозных гонений  уехал с семьёй в Германию как  потомок прибалтийских немцев. Служил во Владимирском соборе Берлина, где  был настоятелем отец Иоанн (Шаховской), будущий архиепископ, а также в Брюсселе и Мюнзингене. Активно помогал советским военнопленным в немецких лагерях. Участвовал в организации Русской освободительной армии (власовского движения), окормлял её солдат. Вопреки распространённому заблуждению, духовником командующего РОА генерала Андрея Власова не был. Как довоенный эмигрант, не был выдан советским властям.

В 1949 году переехал в США, служил в  Нью-Йорке, где основал храм преподобного Серафима Саровского и фонд его же имени, занимавшийся сохранением русского культурного наследия. Такое отношение к конкретному святому неслучайно: икона преподобного Серафима была найдена в подвале мюнхенского дома, где после войны жили Киселёвы. До этого дом принадлежал Гитлерюгенду, и обрести там православную икону было немыслимо. До конца жизни отец Александр чтил Серафима Саровского как своего покровителя.

После того, как Американская митрополия получила автокефалию и в значительной мере потеряла свои русские корни, перешёл в Русскую Зарубежную Церковь. В 1978 г. основал и возглавил журнал «Русское возрождение», впоследствии ставший альманахом; главным редактором сейчас является его дочь отца Александра, Милица Александровна Холодная. В 1989 году начался конфликт священника с главой РПЦЗ митрополитом Виталием (Устиновым) из-за отношения к Московскому Патриархату, и в частности, открытию зарубежнических приходов на территории бывшего СССР. В результате отец Александр вернулся в клир Православной Церкви в Америке.

В 1991 г. навсегда переехал в Россию. Жил в московском Донском монастыре в крайне скромной обстановке. Служил там же по благословению Патриарха Алексия II, с которым поддерживал самую тёплую дружбу. В 1998 г. передал в дар иконостас своей Серафимовской церкви домовому храму мученицы Татианы при МГУ, где он стоит и сейчас.

Скончался в Москве 2 октября 2001 года. В тот же день Патриарх Алексий совершил панихиду в Донском монастыре, где в надгробном слове отметил: «Обстоятельства позволили отцу Александру вернуться на родину - это была его мечта. Имея огромный духовный и жизненный опыт, уже находясь в Москве, в Донском монастыре, он продолжал пастырски окормлять всех, кто приходил к нему. Господь посещал его болезнями, но даровал ему долгую жизнь. Мы рады, что последнее десятилетие он был с нами, что он вернулся к Матери-Церкви, которая с любовью приняла его. Его мечтой было закончить свой жизненный путь на родине. И Милосердный Господь даровал ему мирную кончину на родной земле».

Похоронен вместе с супругой на Донском кладбище.

Текст подготовил Даниил Сидоров

Фото с сайта protopresviter.narod.ru