Когда уходят ветераны войны, остаются ее дети
Если тех, кто родился в 1945-м, называют «детьми победы», то тех, кто родился в 1941-м можно назвать «детьми войны». Такие дети войны - Юрий Норштейн и его жена Франческа Ярбусова, родившиеся в 1941 и 1942 соответственно и соавтор сценария Людмила Петрушевская. Норштейн посвятил легендарный мультипликационный фильм «Сказка сказок» детству - и получился фильм о войне. «Тема войны возникла совершенно естественно, - поясняет автор в сопровождающих изображения текстах. - Ведь если война - только сама война против врага - это еще не полная защита своего отечества. У каждого воюющего должно было быть что-то личное... У него был свой дом, который он защищал, у него были родные и близкие. Вся война была одухотворена этим дыханием». Об этом «общем дыхании» поколения, пережившего войну, и получился фильм.
![]() |
Сценарий "Сказки сказок" (выставка "Большие глаза войны") |
«Сказка сказок» - произведение в высшей степени лирическое. Не только потому, что один из ключевых образов - поэт, а название подсказано стихотворением Назыма Хикмета. Это повествование о сокровенном и личном. Не случайно на выставке подробно рассказывается об источниках ключевых образов: «Волчок... он жил в моем детстве, - делится Норштейн. - Мне кажется, что в доме, из которого я уехал, он так и остался жить». Многие помнят взгляд Волчка - пронзительный, глубокий, внимательный. История этих глаз - удивительна. Эти глаза не придуманы: просто однажды в гостях режиссер обратил внимание на необычную фотографию. Ее подобрал на улице сын хозяйки, увидевший на земле смятый лист бумаги - «а оттуда, из этого скомканного листа, смотрят глаза». Глаза принадлежали котенку, только что выловленному из воды - в кадре он сидит со все еще привязанным к шее булыжником. Секунду назад котенок был в потустороннем мире - и один глаз горит у него бешеным огнем, а другой смотрит внутрь, будто для него открылась бездна. И такие глаза Франческа Ярбусова дала Волчку, но - в самые острые моменты, требующие внутреннего напряжения: когда Волчок стоит, прощаясь, в дверях дома, когда, наклонив голову, качает колыбель...
|
Волчок у колыбели. Инсталяция. *Выставка "Большие глаза войны") |
Другой запоминающийся кадр: младенец у груди, крупным планом. В подтексте - снова воспоминания детства: 1945 год; любимая тетка Белла возвращается с фронта, беременная (она служила в авиаполку и там же вышла замуж). Через две недели ребенок умирает от заражения крови, но молока очень много, и каждую ночь его приходится сцеживать. Эту картину запомнил четырехлетний Юра. К раннему воспоминанию добавляются впечатления более поздние: жена Франческа держит на руках первенца Борю. И еще - грудь Микеланджеловской «ночи» из гробницы Медичи.
![]() |
Кадр из фильма "Сказка Сказок" |
Кормление пораженный Норштейн нарисовал задолго до появления фильма. Рядом с матерью и младенцем - волк и мул. Конечно, из Евангелия. «Мой рисунок - смесь реальности, вымысла и Библейского Завета. Собственно, как и фильм», - комментирует Норштейн. И чуть иронично уточняет: «Только ... младенец не Христос, Франческа не Мария, а я, тем более, не Иосиф». «Но в том и сила библейских сюжетов, что мы своим бытием прочитываем страницы Книги книг», - заканчивает он уже вполне серьезно.
Эскизы Франчески Ярбусовой (Выставка "Большие глаза войны") |
При всей исповедальности и субъективности норштейновско-ярбусовские образы универсальны. И отнюдь не только в философском смысле. Фильм построен на зрительных и звуковых универсалиях: жухлый лист в каплях дождя, огонь костра, голоса воды и ветра - какая разница, где и когда это было увидено и услышано - в Москве или за сотни километров от нее, в 1945 или полвека спустя?
Но есть в фильме именно, то, что взывает к памяти венного и послевоенного поколения, и на этом сделан акцент экспозиции - треугольники фронтовых писем, мелодии танго сороковых годов, под которые женщины танцевали с женщинами - ведь их мужчины так и не вернулись, люди с винтовками, в конце концов. Незаставшие то время посетители выставки могут ощутить его через звуки и образы: конверты и похоронки, летящие над залом (то есть, конечно, подвешенные на леске, но впечатление от этого не теряется), мелодии военных лет или радиообращение от 22 июня 1941 года.
|
Летящие письма. (Выставка "Большие глаза войны") |
На выставке чувствуешь себя героем 3D фильма - экспонаты не спрятаны за стеклами витрин, а вольно заполняют пространство: можно снять трубку с ретро-телефона - и услышать шлягер шестидесятилетней давности «Песенка влюбленного шофера» («На Таганке я припомнил, как с тобой мы повстречались, на Полянке я припомнил, как с тобой мы разошлись»), можно пройти в зал с эскизами к сказке сказок и глядеть на Волчка, сидящего под старой швейной машинкой под голос Левитана - «Сегодня, без объявления войны...». Или смотреть на слайды фильма. Или на сценарий, фигурно развешенный по стенам и... не заметить, как страшные слова о начавшейся войне перетекли в мелодию колыбельной.
Мода 1940-х годов (Выставка "Большие глаза войны") |
Выставка «Большие глаза войны» заняла всю галерею. В кинозале идут фильмы Норштейна. В цокольном этаже - экспозиция быта и моды сороковых годов, собрание фотографий старых домов Марьиной рощи (история покидаемого жильцами дома - сквозной мотив «Сказки сказок»), документальные фильмы-интервью Норштейна, Ярбусовой и их сподвижников, уже не только о военном детстве или конкретном анимационном фильме, но о жизни вообще - такой, какой она сложилась в шесть в половиной послевоенных десятилетий. Повсюду - авторские комментарии. «Когда оглянешься в прошедшее время, начинаешь вдруг понимать, что тот мир, где ты жил, уходит навсегда, и ты никогда туда не вернешься. Это ощущение непереносимо. Хочется забросить туда сети и захватить все, чтобы оно жило вместе с тобой... Вот такая идея была у меня в 1972 году», - рассказывает Норштейн о замысле фильма, названного Международной федерацией киноведов и кинокритиков FIPRESCI «лучшим анимационным фильмом всех времен и народов». Но если бы фильм был чисто ретроспективным, его аудитория, наверное, ограничилась бы людьми определенного круга и возраста. Нет, в «Сказке сказок» есть и футуристический, то есть, направленный в будущее посыл: «...помнить, что счастье - это каждый мирный день».
Смысл творчества определил Юрий Норштейн в автобиографии: «Все мировое искусство имеет смысл, если в наших сердцах открывается любовь» и - редкий случай - от своих слов не отступил ни на йоту.